«Знаю. Устаешь до обмороков… И в них — часть моей вины…»
«Ты тут ни при чем! Что-то случилось с моей энергоматрицей. Какие-то гормональные сбои. Надеюсь, лекарство Александра Маркова мне поможет. По крайней мере, если что — быстро приводит меня в чувство. Так что это просто совпадение, Пабло, что я тогда…»
«Не думаю. Ты очень устала, залечивая мне рану… А я ведь поймал болт в первом залпе. До сих пор не пойму, почему я остался жив.»
«Но я ведь вовремя успела!»
«Не знаю… Я почти сразу же потерял сознание — рана была смертельной. И я в последний миг почувствовал такое умиротворение…»
«Так бывает, когда люди переживают клиническую смерть. Уж я — то знаю.»
«Да, конечно. И все же, как ты меня спасла — ума не приложу… Парни сказали мне тогда, что бой длился почти двадцать минут… Не вовремя я все это затеял. И… Я не сержусь на тебя за то, что ты сказала мне — «нет». Cовсем не сержусь.»
«Нет, что-то еще. Что тебя беспокоит еще?»
Пабло вздохнул.
«Этот щеголь-немец. И твой гость, этот инопланетник, Дэниел. Я вижу, как они на тебя смотрят, когда ты не видишь их взгляда. Чувствую Ракетчиком их мысли о тебе. Оба к тебе неровно дышат, и меня это беспокоит. И если бы только они…»
«Спасибо, что предупредил, но что-то ко мне очень многие в последнее время неровно дышат. Хотя, Дэниел… Да, он произвел на меня впечатление. Он сделал невозможное. То, для чего требуется огромная смелость. Но… Пабло, я ведь c Дэниелом знакома всего пару дней!»
Пабло сокрушенно покачал головой.
«Иногда хватает пары минут, Света. Иногда — пары мгновений! Ты действительно ничего не знаешь о любви. Это — великое чудо! Оно не поддается никаким обьяснениям! Ты поймешь это только тогда, когда полюбишь.»
«Извини, Пабло. Дэниел… мне действительно нравится. Он — хороший человек. Ты ведь знаешь меня, Пабло. Знаешь, как трудно мне ошибиться, невольно читая чужие мысли… Дэниел — удивительный человек. И он знает, что такое — настоящая дружба. Надеюсь, что вы тоже станете друзьями. Прошу тебя, Пабло — по крайней мере, дай ему шанс!»
«Хорошо…» — Пабло даже не пытался смягчить свои чувства.
Я невольно нахмурилась — ох уж эта испанская ревность.
«А насчет Ханса не переживай — он не в моем вкусе. Даже близко — не в моем. Не люблю торговцев. В моем вкусе — только Воины. Смелые, храбрые — такие, на чье плечо можно положиться. Такие, как наши ребята из гарнизона. Каждый, кто не отвечает этим стандартам, для меня не существует. Это вы воспитали меня так, избаловали меня своей доблестью. Сделали из маленькой соплячки энерговоина-ветерана. Так что насчет этих маменькиных сынков из Лос Анжелеса тоже не переживай. И… Пабло…»
«Да?»
«Если я полюблю кого-нибудь — у меня хватит смелости на то, чтобы не скрывать от тебя правды. Что бы то ни было, мы — настоящие друзья. Я не хочу терять этого. Помню о том, кто учил меня воинскому искусству. Никогда между нами не будет лжи, Пабло!»
«Клянешься?»
«Да.»
Танец окончился.
Пабло недовольно вздохнул, но, как и обещал, повел меня обратно к столу.
— Ты не позволишь мне пообщаться с Хансом? — шепнул мне на ухо Пабло, рассмотрев за моим столом свободное место. — Я его знаю — у него семейный бизнес по нашей части — броня, оружие, боеприпасы. Все — добротного, немецкого качества.
— Почему бы и нет? — согласилась я. А затем, увидев, что Люсия довольно мне улыбается, ехидно шепнула в ответ на ухо Пабло. — Приударь за сестренкой — она просто прелесть!
Пабло вздохнул. Люсия же, увидев наш танец, то, как мы прижимаемся друг к другу, чуть не плакала от счастья за своего сыночка. И через Единение с Пабло я ощутила, что ему это, быть может, наносит намного больше боли и неудобства, чем мне. На его желание сделать меня Светланой Каррера я ответила однозначным — «нет». А матушка Пабло об этом не знала.
Так скоро узнает, или начнет догадываться, каждый день спрашивая Пабло о дате свадьбы.
Я пока была не готова. Чувствовала это. Быть может, потому, что была жертвой гроллов, исковеркавших мой генотип. Мои знакомые Целители, даже Александр Марков, в отношении меня и Гонзалеса развели руками — ничем не могли нам помочь. И Антонио меня еще в девятнадцать предупредил — мол, девочка, не переживай за свою внешность маленького подростка. Такие как мы — развиваемся на несколько лет позже обычного из-за того, что гроллы серьезно покопались в нашем генотипе, добавив неизвестные элементы в нестандартную гролловскую энергоматрицу, которая раскрывается медленнее. Поэтому я была рада таким разительным изменениям в двадцать. Я одним махом, за полгода, набрала формы молодой женщины. И уже пару лет выглядела, по выражениям наших вояк, сногсшибательно.
Могло быть и хуже…
Пабло я посадила рядом с Амалией. Ханс и Амалия также были рады пообщаться со вторым человеком в форте. После Фернандо, конечно.
Мой Левиафан дал понять, что жутко голоден, и когда его, в конце концов, будут кормить? Все кушают, а он сидит на голодном пайке. Ох, ему ведь тоже пришлось нелегко, а я совсем забыла о том, что ему требуется восстановить свои силы после сражения. Но ничего — для этого я и навестила наш любимый ресторанчик, чтобы позаботиться о себе и моих малышах-энергосимбионтах, за которых я несу ответственность.
Я успокоила изголодавшегося Левиафана и позвала Энрике. Мой заказ — желе с пылью хромистой стали внутри, уже был готов, и сразу же появился передо мной. Двенадцать небольших желейных конфеток со стальной начинкой, аккуратно выложенных на блюдечке.
Никто ничего и не заметит.
Я наколола вилочкой первую желейную конфетку, затем вторую. Не смогла удержаться от блаженной улыбки — Левиафан, впитывая, пожирая внутри меня хромистую сталь, довольно эманировал, восстанавливая силы. А силы мне сегодня ночью понадобятся.
Такую удачную комбинацию вкусов я как-то предложила Энрике сама — желе защищало нежную гортань человека, носившего симбионт Левиафана. Рецептик начал пользоваться огромной популярностью у знающих людей и даже заезжих гроллов-копов, и Энрике, как совладелец бизнеса, стал относиться к моим советам по кулинарии значительно внимательнее.
— О, какая прелесть! — воскликнула Амалия, — Желе в конфетках!
Мы быстро переглянулись с Энрике. Не хватало еще, чтобы Амалия попросила попробовать «конфетку».
Останется без зубов.
— Сеньорита, у нас прекрасный выбор вкусов, но я бы рекомендовал с ароматом цитрусовых, — выручил меня Энрике. — Я сейчас же распоряжусь.
— Да, будьте так добры. — малышка, радостно хлопая глазами, так ничего и не заметила.
Сладости, значит, любим. Ну-ну…
Пабло тем временем, игнорируя бедную девушку, обсуждал с Хансом достоинства немецкой брони. Но Ханса, как оказалось, интересовала не только успешная продажа товара.
— Светлана, меня очень интересуют метательные ножи. У меня крупный заказ, в том числе и от наших оружейников. Они готовы заплатить любые деньги за ваши новые ножи.
— Хм, мы ведь регулярно поставляем оружие в Веймар, — заметила я. — А этой осенью я планирую навестить одного немецкого мастера, и мы выпустим партию оружия прямо в Веймаре.
— Прекрасно! Но если вы имели ввиду Герберта Вайса, то от него я и слышал про эти особые ножи — с вензелем Двадцать Пятого Форта на рукояти. Он мне рассказал много невероятных историй.
— Ах, эти ножи… Я их делаю не так давно. Первые ножи я вообще не продавала, а дарила тем, кто дорог мне — я знаю в лицо каждого из них. Это бойцы, с которыми я сражаюсь бок о бок, и у них нет таких денег, которых стоит этот нож. Но у них — лучшее, что я могу сделать. Что касается ножей на продажу — я разговаривала с Гербертом Вайсом и даже сделала вместе с ним один такой нож. Герберт, в отличие от многих других ваших мастеров, вложил в меня очень много сил, когда я училась у него, и я знаю, что он не отдаст новое оружие в плохие руки. Мы не хотим пускать эти ножи в свободную продажу, но если вы предоставите свой стенд для нашего оружия — это артефактное оружие может продаваться и у вас, но с кое-какими ограничениями. Если бы Вайс умел делать броню, с молекулярным уплотнением, в Корто не пришлось бы ввозить ее так далеко. Но ваши немецкие мастера непреклонны.
— О, нет! Это бы разрушило весь мой семейный бизнес! — возмутился Ханс, хищно усмехаясь. — Но Герберт передавал вам привет. Он сделал несколько ножей. Не хотите посмотреть образец?
— С удовольствием! Он мне писал, что освоил технологию, но хотелось бы в этом убедиться самой.
Ханс достал метательный нож с клеймом Герберта. Пабло с интересом глянул на оружие немецкого мастера. Именно Мастера. Оставалось только завидовать качеству обработки дерева Закрепителем — мне до Герберта было еще очень далеко. Дерево было, на мой взгляд, с четырехкратным уплотнением, и, как показало сканирование, заготовка ножа выдерживалась в Синеве, Красноте и Черноте именно так, как мы и обсуждали с Гербертом. Но не все в ноже было сделано так, как хотел Герберт. Отсутствовал артефактный энергетический блок, выделяющий тонкий слой Синевы на режущей кромке ножа. Что-то у Герберта пошло не так, и он изменил технологию.