За каньоном дорога была свободна. С ее гребня виднелись километрах в десяти-пятнадцати от нас холмы палестинской автономии, а ближе, сразу за гребнем, начиналась наша окраина - черепичные крыши среди зелени садов.
Ира металась между калиткой и крыльцом дома - высматривала нас с Гаем и боялась слишком удалиться от телефона, чтобы не пропустить звонок. Телевизор был включен. Уже показывали в прямом эфире толпу и "амбулансы".
- Семьдесят раненых, - сказала Ира. - Убитых, кажется, двое. Один из них, наверно, - сам террорист.
- Дашка не звонила?
- Мобильники были отключены. Полиция отключает.
Позвонили друзья из Иерусалима, позвонила мама узнать, дома ли мы. Она плохо слышит и не знала о взрыве, хоть жила в пяти минутах ходьбы от каньона. Ира ничего не стала ей говорить.
Я набрал номер Дашки, услышал автоответчик, сказал:
- Мы все дома, все в порядке, позвони, где ты.
Ира отвечала на звонки знакомых. Разговоры были короткими: "Все в порядке?" - "Все в порядке, не попали". - "Бай". Вечером передадут о взрыве по российским телеканалам, и начнутся звонки из Москвы.
Снова позвонила мама:
- Вы слышали, что случилось?
- Да, мы смотрим телевизор.
- А где Дашка?
- Она сейчас в Тель-Авиве, мама.
- Что она там делает?
- Там международный семинар математиков памяти Векслера.
- Памяти Григория Соломоновича?
- Да, мама.
- А при чем Дашка?
- Ее знакомый на семинар приехал.
- Как жаль, что Григорий Соломонович не дожил.
- Да, мама. Бай.
Я снова набрал Дашкин номер. Ответил автомат. Мы сидели перед телевизором, смотрели, как прокручивают одни и те же кадры, снятые через несколько минут после взрыва. Бежали санитары с носилками, спецкоманда верующих собирала в пластиковые пакеты окровавленные кусочки тел, чтобы предать их земле. Несколько раз показали искореженные и обгоревшие остатки взорвавшейся машины. Я опять подумал: не та ли самая "субара", но по телевизору нельзя было определить ни марку, ни цвет. Репортер с микрофоном говорил очень быстро, я не все успевал понять. Его сменяли репортажи из Ланиадо, интервью усталых врачей, заявления правых и левых политиков в Иерусалиме, интервью свидетелей, еще не оправившихся от шока. Появилось имя убитой - Орит Шифрин, двадцать восемь лет. Мы ее не знали.
Раненые продолжали прибывать в больницу, общее число их было уже восемьдесят шесть и продолжало расти. Время от времени я набирал номер Дашкиного мобильника - он не отвечал. Вначале я бесился: как можно отключать телефон! Только моя дочь способна на это! Потом злость исчезла, остались только страх и напряженное ожидание звонка. На телеэкране периодически возникал справочный номер Ланиадо, по которому можно было узнать фамилии раненых, но мы не звонили по нему из какого-то суеверного чувства, будто, допусти мы мысль, что Дашка ранена, произнеси это вслух, - и она окажется раненой. Так прошло часа три, и Ира не выдержала, набрала этот номер. Назвала имя и фамилию. Нет, такой нет. Впрочем, не все раненые в состоянии назвать фамилию, и не у всех с собой документы...
- Не сходи с ума, - сказал я. - Она на машине, у нее с собой водительские права.
- Я поеду в больницу.
- Тебя все равно не пустят к тяжелым.
- А вдруг пустят?
- Тогда давай уж я поеду.
- Тебя могут не пустить, а меня пустят. Ты сиди с Гаем.
- Закажи хотя бы такси.
- Ты прав.
Мы с Гаем остались вдвоем. Он переключил телевизор на детский канал - в четыре часа начался его "Супермен". Опять эти дурацкие превращения...
Наконец позвонила Дашка:
- Я уже подъезжаю к городу. Вы в порядке?
- Почему ты телефон выключаешь?!!
- Я не выключала. Что-то в нем испортилось. Наверно, батарейки сели.
- Как же ты звонишь?
Дашка запнулась.
- Я по другому телефону. Я... подвожу одного человека, по его телефону звоню, бай.
- Подожди! Мама поехала в Ланиадо. Забери ее.
- В Ланиадо? Кого-то ранило?
- Нет, но она из-за тебя волновалась. Кто ж в такие дни отключает телефон?
- Вы сумасшедшие, - сказала Дашка.
- Это верно.
- Хорошо, я заеду за ней, бай, - Дашка торопливо отключилась, чтобы я не задавал лишних вопросов.
Сразу же позвонила Ира:
- Дашка не звонила?
- Только что звонила, она заедет за тобой в Ланиадо, жди ее там.