– Отдай Антиминс, – повторил отец Иван более мягким голосом. – Отец Василий не сходи с ума. Я понимаю, аномальная зона, бесовское прельщение, с каждым может быть. Господь тебя любит…
– Хватит!!! – внезапно провизжал отец Василий и ударил рукой по столу. Его полное лицо перекосилось от злобы. Матовый румянец на щеках пошел темно-багровыми пятнами.
Неужели демон-искуситель вернулся, – подумал я, – неужели они прорвали завесу!
Словно подтверждая мои мысли, отец Василий посмотрел куда-то вверх и влево. Глаза у него потемнели и как-то неестественно округлились:
– Последний раз спрашиваю, – вопросил он нас дрожащим от ярости голосом, – намерены ли вы отрястись от праха жидовского и встать под знамена царя, а?!
– Отдай Антиминс, – снова повторил отец Иван.
– Да свершиться суд Божий, по молитвам грозного царя! – страшно прокричал отец Василий и кинулся к Иконостасу. В руках у него оказалась «рыбка».
Отец Иван среагировал мгновенно. Быстрым ударом ноги он выбил «рыбку». Плоский вытянутый диск с глухим стуком упал на пол. Внутри диска задребезжало, как будто что-то сломалось.
Отец Иван обхватил отца Василия за шею и повалил на топчан, лицом вниз. Упершись коленом в спину иеромонаху, он схватил двумя руками его ногу и стал тянуть к своему колену.
Я вспомнил, что когда-то, в юности, будущий батюшка занимался самбо; и то, что он сейчас делает – это классический болевой прием. Словно с учебника списанный.
– Будь ты проклят, поп антихристов! – хрипел отец Василий.
– Отдай Антиминс! Ногу выкручу!
– Жидовское отродье, не получишь… ой, больно! Что ты делаешь?
– Отдай Антиминс!
– Не отдам! Ой! Ногу сломаешь, сатана!... Будь ты… Ой! Больно! Под подушкой! Возьми!
Не отпуская ногу отца Василия, отец Иван быстро просунул руку под подушку и вытащил оттуда свернутый Антиминс.
– Ну вот, так гораздо лучше, – сказал он и отпустил ногу отца Василия.
Иеромонах остался лежать на топчане без движений. Появился Пестрый. Вид у него был встревоженный:
– Друзья, что происходит? Крики, шум! Как ураган. Я был внизу. Тут почувствовал присутствие духа с кургана. Короткое, но сильное, знаете… как черный ветер. Пока сюда бежал, дух исчез. Как что-то спугнуло.
Взгляд Пестрого упал на валяющийся на полу диск:
– О, дастардар-у… простите, оружие народа гор.
Пестрый протиснулся в келью и поднял с пола «рыбку»:
– Ого, эта штука заряжена. Если уметь ей пользоваться, всех нас легко можно перебить. Да.
– Кто здесь? – спросил отец Василий, не отрывая лица от подушки.
– Не переживайте, – сказал Капитан, – это… это… страж. Благое существо. Хотя Вы и повинны в крови этого народа, который, кстати, не сделал ничего плохого Вам. Но Вас искусил демон. Мы понимаем.
– Демон, – повторил отец Василий, по прежнему не отрывая лица от подушки. – Да, конечно, демон. Несложно догадаться, раз Николай из Брамы здесь, то и демон где-то рядом.
– Что ж, поделом мне. Наказуя наказуеши мя Господи. Я оказался недостойным. Я приму наказание…. Нет, Господи, я не могу сейчас умереть! Будь ко мне милосердным! Я должен увидеть царя!.. Глупец, малодушный глупец. Что эта бренная жизнь по сравнению с Вечностью…
– Отец Иван, ты ему ничего не повредил? – спросил я. – Кажется, он бредит.
– Упаси Господи! Я же аккуратно. Только ногу, обычный болевой прием.
Пестрый склонился над лежащим отцом Василием:
– Неужели я его так напугал?... Или так тяжка утрата того, во что верил?
Пестрый положил руку на плечо лежащего иеромонаха:
– Послушай, человек, я не собираюсь тебя мучить или убивать. Ты поступил плохо. Но я не сужу тебя. Ты был сам не свой, под чарами демона.
Отец Василий оторвал лицо от подушки. Посмотрел отсутствующим взглядом на Пестрого, потом оглядел всех нас.
– Матрица, – тихо сказал он, – да, да, матрица. Фильм такой… был. И у меня было такое ощущение, что все вот так произойдет… Вы все явитесь. Да, явитесь. В Матрице… Поэтому, поэтому вас нет Я сплю…
Отец Василий уронил лицо в подушку:
– Я сплю, – повторил он, – сплю. А когда проснусь, все будет, как и должно быть. Я увижу свою прежнюю келью. И отец Ферапонт…
Отец Василий пробормотал что-то совсем неразборчивое и, кажется, заснул.
– Матри-у-ца, – повторил Пестрый и аккуратно положил руку иеромонаху на затылок. – Пусть будет Матри-у-ца. Сон. Отдых. Спи.
Пестрый тихо запел. Через пять минут отец Василий спал глубоким сном.
Исток
Все шло отлично. Немного, правда, рисковали, пока бежали по открытой местности – холмы защищали мало. Особенно непросто пришлось возле холма с брошенным человеческим поселением. Здесь дорога была прямой, без поворотов.
Их счастье, что никто из гномов не догадался применить «рыбку». Цепкий глаз Клена сразу заприметил, что «рыбки» были у Гришки и еще двух его соплеменников.
Достигнув Брошенного леса, стражи с облегчением вздохнули. Здесь они в своей среде. Боялись только, что гномы вдруг повернут обратно. Но нет, четко, как человеческие машины, они исполняли приказ «игумена»: «догнать и убить!»
Со страшным треском дети гор вломились в заросли Брошенного леса. Стражи повели их на юг, в сторону моря.
Вели голосами, поэтому шумели, как только могли. Гномы следовали по пятам, не отступая.