— Плохо. Босс не любит, когда, кроме него, есть еще какой-нибудь Гарри. Вы не ошиблись? После смерти это бывает.
— А что такое “Эльдорадо”? — спросил я.
— Это мир счастья и процветания, достатка и социального равновесия, мир без коммунистов и безработных.
— У вас это здорово получается! Как у дикторши из “Нейшенл видео”.
— В “Эльдорадо” вам отводится важная роль.
— Вот как! Какая же?
— Вы будете рабочим классом.
— Кем, кем?
— Не кем, а чем. Пролетариатом.
Я подумал и спросил:
— Вы уверены, что я воскрес?
— Вполне.
— А какую роль в “Эльдорадо” отводят вам?
— Я буду обществом предпринимателей.
Сюзанна вышла, и вошел Гарри Удропп.
— С сегодняшнего дня мы вас кормить не будем.
— Чудесно! Вы исследуете процесс умирания от голода? — спросил я.
— Старо!
— И все же, как я буду питаться?
— Вам нужно будет поступить на работу.
— Вы еще не выбросили одеяло, в котором меня можно увезти обратно?
— В моем высокоорганизованном обществе найти работу не будет проблемой.
— Мне придется долго ходить и искать. Я не выдержу.
— Вам никуда не придется ходить.
— А как же?
— Вам нужно будет нажимать только кнопку. Когда вас примут на работу, появится зарплата, а появится зарплата — появится еда!
— Скорее ведите меня к этой кнопке!
— У вас еще не подготовлен психологический фактор. Вы не сможете нажимать кнопку с должным энтузиазмом.
— Я буду ее нажимать с любым энтузиазмом!
— Для чистоты опыта нужно поголодать еще пару часиков.
— Я буду жаловаться!
— Вы не будете жаловаться, потому что вас нет.
— Как так?
— Вы давно умерли.
“Эльдорадо” — это три огромных машины в разных углах обширного зала. Они соединены между собой проводами и кабелями. Одна машина отделена стеклянной перегородкой. Гарри Удропп сел за пульт в центре зала и сказал:
— Шизофреники, профессора и сенаторы пытаются усовершенствовать наше общество при помощи комиссий и подкомиссий, докладов добровольных комитетов и фондов, экономических конференций и министерства социальных проблем. Все это чепуха. Достаточно четырехсот двух триодов, тысячи пятисот семидесяти шести сопротивлений и двух тысяч четырехсот девяноста одной емкости, и вся задача решается. Вот схема организации нашего общества на сегодняшний день.
Гарри Удропп развернул передо мной и Сюзанной синьку с радиосхемой.
— Справа — блок “производства”, слева — блок “потребления”. Между ними положительная и отрицательная обратная связь. Заменяя радиолампы и прочие детали “общества”, можно добиться того, что система не будет попадать ни в режим сверхрегенерации, ни в режим затухающих колебаний. Когда я этого добьюсь, проблема будет раз и навсегда решена!
Объясняя свой гениальный замысел, Гарри Удропп размахивал руками и вертел головой — такая у него, видно, была привычка.
— Но я предусмотрел нечто большее, — продолжал он. — Я ввел в схему человеческий элемент, который нерационально и слишком дорого заменять эквивалентным электронным роботом с ограниченной памятью. Эту функцию будете выполнять вы, — Гарри показал пальцем на меня, — и вы, — сказал он, обращаясь к Сюзанне.
Затем он заложил, наконец, руки за спину и четыре раза обошел вокруг пульта.
— Здесь, — он грохнул кулаком по крышке пульта, — мозг нашего “общества”, его “правительство”. Наверху неоновая лампа выполняет функции президента, то есть стабилизирует напряжение. Вот так!
Мы с умилением посмотрели на “президента”, который светился розовым огоньком.
— А теперь за работу! Вы — марш в “производство”, вы — в “потребление”.
“Оригинальный случай увлечения электронным моделированием, — подумал я. — В университете профессора нам говорили, что при помощи радиоэлектроники можно построить модели чего угодно: черепах, станков, межпланетных кораблей и даже модель человека. Гарри Удропп построил электронную модель нашего государства. И не только построил, но решил ее усовершенствовать и, таким образом, предложить “гармоническую” структуру нашего общества. Интересно, что у него из этого получится?”
Я подошел к машине справа. Сюзанна скрылась за стеклянной перегородкой в “сфере потребления”.
— Что я должен делать? — спросил я.
— То, что и в жизни. Работать.
— Это здорово! Я голоден, как гиена!