Ничего, скоро будет и музыка...
День 8-й
Испытание искусством
Шел третий день пребывания Феликса в спортивном лагере.
Феликса и Бориса видели только вдвоем. Из этого можно было понять, что они большие друзья. Те, кто помнил историю с пузырями и видел нападение Феликса на Дегтярева, считали даже его главным из них двоих. Но никто проникнуть в их компанию не пытался. Парочка держалась особняком, это было видно.
Лишь один Борис замечал, как меняется Феликс. Какая-то невидимая работа шла у него внутри. Он подчинялся Борису, но уже стремился к самостоятельности. Он догадывался, что не с Бориса начинается мир и не Борисом заканчивается. Его все больше интересовали другие ребята, особенно девочки.
Но жизненный опыт Феликса был еще слишком мал. Он не знал забавных историй, а пузыри пускать ему запретили. Он не знал, как еще заставить девочек засмеяться, а потому молча, но упорно разглядывал их за столом, забывая о еде.
Девочки, разумеется, все это замечали. Девочкам было иногда даже слегка неловко, несмотря на их закаленность. Взгляд этого мальчишки просто кричал о... Впрочем, о чем могут кричать взгляды мальчишек, девочки не догадывались, они знали об этом совершенно точно.
На третий день девочки поняли, что Феликс их чем-то интересует. Не в том вовсе смысле, о каком могут подумать иные. Они видели, что Феликс отличается от других, но не могли понять точно, чем именно. Феликс интересовал их, как ребус.
Впрочем, у нас, на Земле, когда девочки начинают разгадывать такие ребусы, тут не так уж далеко и до того самого смысла.
Но одно дело - интересоваться, а другое - как проявлять интерес.
Девочки держали Феликса в черном теле.
- Ну что ты на меня смотришь? - сказала Феликсу девочка с косичками. - У меня даже суп в горле застрял. Ты не можешь смотреть в другую сторону?
- Могу, - ответил Феликс. - Но мне хочется смотреть на вас.
Вот в этом и заключалась странность Феликса - то, что нормальные люди обычно пытаются скрыть, он говорил прямо. Бывают, конечно, люди, которые умеют острить с серьезными лицами. Но Феликс говорил правду. Это было совершенно ясно. Нельзя сказать, что девочки были в восторге от такой прямоты. Но скажем так: противно им тоже не было.
Девочка с длинными волосами была не столь красива, как ее подруга. Поэтому жизнь приучила ее думать немного быстрее. Она первая поняла, что Феликс может выпалить и не такое. Она сообразила, что на тему, кто кому нравится, Феликсу нельзя задавать прямых вопросов. Кроме того, она первая осознала свою власть.
- Ешь, - сказала она. - И не мешай нам обедать.
Феликс послушно принялся за еду. Но длилось это недолго. Молчащий Феликс тоже почему-то не устраивал девочек.
- Твой друг всегда такой молчаливый? - спросила Бориса девочка с длинными волосами. На Феликса при этом она не смотрела.
- Всегда, - коротко ответил Борис.
- Почему?
- А тебе-то что?
Девочки к грубостям не привыкли. Кроме того, они умели за себя постоять.
- Оставь ты его в покое, - сказала девочка с косичками. - Разве ты не видишь, что он из деревни.
- А ты прямо из Москвы? - огрызнулся Борис. Он понимал, что лучше бы промолчать. Но ведь и у кулеминцев есть свое самолюбие. Кроме того, Борис невзлюбил девочек с самого начала за то, что они прямо-таки излучали спортивное мастерство.
- Мы не из Москвы, - небрежно ответили Борису. - В Москву мы поедем только в июле, на первенство СССР.
- Смотри, не займи случайно первое место, - съехидничал Борис.
- Первое не занять, - сообщили Борису с таким смирением, что ему захотелось слегка врезать девочке ногой по ее спортивной коленке. Разве что третье, в крайнем случае - второе...
Девочки не знали, чем озабочен Борис. С первой встречи за столом он показался им угрюмым и молчаливым. Такие ребята девочек не интересовали. Слова "первенство СССР" и "второе место" были адресованы Феликсу. Но Феликса они не сразили по вполне понятной причине. Феликс продолжал молчать. Это было уже похоже на оскорбление.
- Пойдем, Тома, - сказала девочка с косичками. - Вообще-то, неплохо было бы пересесть за другой столик... Как ты думаешь?
- Можно пересесть... - согласилась подруга, растягивая слова и давая тем самым время Феликсу осознать их ужасный смысл.
Феликс осознал.
- Не нужно пересаживаться, - с испугом сказал Феликс.
Испуг был отмечен не без удовольствия. Девочки и не ожидали столь быстрой победы. Впрочем, для чего нужна им эта победа, они и сами не знали. Просто так, победа ради победы. А ведь девочки рисковали: даже очень спортивным девочкам не разрешают менять столы без причины. Что, если бы их не попросили остаться? Но девочкам и этого показалось мало. Им хотелось еще и прищемить нос Борису. Сам по себе Борис был нужен им не больше, чем стул, на котором он сидел. Но девочки привыкли быть первыми на финише любого забега.
- Можно и не пересаживаться... - согласилась девочка с длинными волосами. - Но мы боимся, что надоели твоему другу, - добавила Тома. - Верно, Ира?
- Да, - подтвердила Ира. - Я просто ужасно его боюсь.
Девочки хорошо понимали друг друга. Не сговариваясь, они разыгрывали спектакль на тему "укрощение нахала". Феликс принимал все за чистую монету.
- Девочки не могут надоесть, - твердо сказал Феликс. - Девочки лучше всех.
- Даже лучше твоего друга?
- Моего друга? - Феликс заколебался. - Я не знаю... Боря, наверное, знает. Боря, они лучше тебя?
Борису уступать не хотелось. Но он понимал, что спектакль этот можно прекратить только одним способом: выдать девочкам то, чего они добивались.
- Они лучше, - сказал Борис. - Они умнее. Они даже толще.
Девочки остались довольны. Им только не понравилось замечание о толщине.
Но Феликс, со своим стремлением к справедливости, тут же объяснил Борису, что девочки толще, если их взять вместе; по отдельности они намного тоньше Бориса.
На этом девочки успокоились. Они удалились вполне довольные. Борис набросился на Феликса:
- Я тебе разве говорил, что девочки лучше всех?
- Ты не говорил. Я сам так думаю. Ты мне утром говорил: думай больше сам. Я стал думать сам и увидел, что понимаю больше, чем ты мне рассказываешь.
- Думай, что хочешь. Не обязательно вслух говорить. Они надо мной смеются, а ты им поддакиваешь.
- Они не смеялись, они даже не улыбались.