- Что? - не расслышал Глеб.
- Лизать, - ласково пропела жопа.
- Что лизать? - опешил Глеб.
- Меня лизать, родной, меня!
- Вас?
- А что? - обиженно отпрянула она, - Противно?
- Эээ... - замялся Пружинкин, - мне просто... я еще никогда...
- Ну, это пустяки, - успокоила обладательница сапожек, - Все когда-то начинают!
- Да?
- Все! - заверила она.
Глеб, внутренне разрывался. С одной стороны такие перспективы, а с другой? Лизать это? Да как это возможно? Это же мерзость! Гадость унизительная!
- А ты попробуй, - словно прочитав его мысли предложила жопа и отклячилась, так что две половинки слегка разъехались, представив взгляду жуткий проем, - Смелее! Ну же! Пять тысяч! - заманивала жопа, - Шесть... нет - Семь!
Глеб зажмурился и превозмогая отвращение наклонившись лизнул. Ничего не произошло. На небе не полыхнули молнии, не грянул гром. Лишь на языке, остался тошнотворный привкус, слегка горьковатый и затхлый, словно он облизал трухлявый пень.
"Ну и что? - подумал Пружинкин, - Нормально! За такие-то бабки!".
- Согласен! - смело заявил он.
- Вот и молодец! - похвалила жопа, став вдруг какой-то значительной, солидной
даже, - Иди оформляйся, - приказала она и барски потрепав Пружинкина за щеку, включила телевизор. На экране в золотом блеске, дворца советов, окруженный подобострастными взглядами, подчиненных и руководителей всех мастей, сидел президент.
- ... и наша задача, - говорил он, - как можно глубже и прочнее внедрять в общественное сознание новые политические и культурные ценности! Общество нуждается в национальной идее! - собравшиеся в зале, вскочив с мест, ликуя зааплодировали.
Жопа благоговейно улыбнулась и согласно кивнула. Пружинкин же, счастливый и окрыленный, захлопнул дверь и нетерпеливо побежал оформляться на новую, перспективную работу.