- Вы сейчас хорошо себя чувствуете?
- Да, в общем-то…
- Не смущайтесь. Можете смело говорить обо всём.
- Да нормально.
- Вы уверены?
- Вполне.
- А может быть, Вас всё-таки что-то тревожит?
- Не замечал.
- А если хорошенько подумать?
- Всё со мной в порядке, доктор!
- И никаких навязчивых состояний?
- Да нет…
- Вот! Уже одна сомнительная формулировка!.. Употребление в ответе одновременно «да» и «нет», возможно, говорит о расщеплении сознания.
- Вы думаете…
- Я в этом практически уверен. Одна Ваша половина стремится дать положительный ответ, а другая намеренно отрицает. Расщепление, дорогой мой, именно оно!
- А по-моему, это лишь такая форма высказывания.
- Что ж, тем хуже. Язык может солгать, а вот глаза…
- Что с моими глазами?
- Радужка сжимается нециклично.
- Серьёзно?
- Увы.
- И что с того?
- Откуда ж мне знать… Но симптом налицо.
- Симптом чего?
- Что с Вами что-то не в порядке.
- Но я великолепно себя чувствую!
- Чувствовать – не значит быть…
- Темните Вы, доктор!..
- Ещё пару уточняющих вопросов.
- Да хоть десять пар.
- Вот, Вы уже раздражены. Умничка. А скажите мне, пожалуйста, неприятен ли Вам звук скрипа по стеклу?
- Как-то не замечал.
- А когда Вам жмут руку потной ладонью, Вы невольно морщитесь?
- Нет.
- Прямо-таки нет?
- Я же сказал.
- Вы могли бы спать в одном помещении с громко храпящим человеком?
- Если сильно устану, то усну.
- Представьте, что вы очень устали, а храп этого индивидуума мешает Вам полноценно отдохнуть. Хотелось бы вам взять в руки топор и тюкнуть…
- Вы серьёзно, доктор?
- Конечно.
- Тогда, значит, так. Мысль о лишении другого человека жизни при любых обстоятельствах мне никогда не приходила и вряд ли придёт.
- А о лишении жизни других существ? Кроме человека?
- Комара зашибить могу.
- И получите от этого удовлетворение?
- Вряд ли.
- Жаль.
- Это от чего же?
- Не важно. А скажите мне откровенно, любите ли Вы людей?
- Странный вопрос.
- И всё же.
- Наверное, я не смогу ответить однозначно…
- Достаточно. Может, Вы людей ненавидите?
- Увы, и это тоже вряд ли.
- Почему «увы»?
- Мне показалось, что Вам понравится такая формулировка.
- Поздно, драгоценный мой. Свои выводы я уже сделал. И когда я их донесу до Комиссии, то Вас упекут в Райский Приют Нормальных Душ.
- Куда? Простите, конечно, но Вы явно сумасшедший.
- Вот именно! Я, как и большинство населения нашей планеты, страдаю душевным расстройством. А вот Вы… Как я ни старался, но мне не удалось выявить у Вас хоть толику сумасшествия. А таких нормальных надо изолировать от общества. Вас хоть и мало, но достаточно для дестабилизации нашего несомненно двинувшегося общества. Мы просто вынуждены поселять всех так называемых нормальных в Приютах. Надо сказать, многие там быстро выздоравливают и вливаются в ряды большинства.
- Доктор! Я хорошо подумал, и вспомнил, что просто не выношу вида пережаренных котлет! У меня от них буквально крышу сносит!
- Уже неплохо. Но я не могу исключать симуляции. Давайте, подумаете ещё пару месяцев в Приюте, а тогда снова ко мне на освидетельствование.
- Доктор, но я же здоров!..
- В этом Ваша беда…
Действующие лица, они же ответственные за всё происходящее:
- Директор
- Продюсер
- Криэйтор
- Сценарист
_____________________________
- Я вас собрал, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие…
Скучающий коллектив чуть оживился. Немой вопрос изогнул кустистые брови.
- В общем так.… Грядёт Апокалипсис.
Вздох облегчения пронёсся по помещению маленьким торнадо локального характера.
- Фу-ух.… Наконец-то.
- Да уж, хоть дело настоящее найдётся.
- В прекрасные времена мы всё-таки живём!..
Директор с размаху хлопнул по столу ладонью и встал. Все примолкли.
- Я понимаю вашу радость, но сейчас её выражать не совсем уместно. Подумайте о том, с какими трудностями это сопряжено, сколько организационных вопросов надо решить…Собственно, как раз для этого мы и собрались.
- А можно узнать причину, так сказать, грядущего конца света? – поинтересовался Криэйтор. – Согласитесь, это немаловажный аспект данного проекта.
- Ну, не столь уж важный, - слегка поморщился Директор. – Тт ли, этт ли, по существу…
- Позвольте, позвольте, - засуетился Продюсер. – Мы никак не можем игнорировать глобальные тенденции развития цивилизации, которые ведут к её логическому концу. Причинно-следственные связи священны!
Но не незыблемы, - усмехнулся Криэйтор.
Директор осторожно сел обратно и развёл руками.
- Честно говоря, я и сам не знаю.
- ?..
- Я имею в виду, что заключительный аккорд Апокалипсиса не определён до последнего момента.
Всеобщее недоумение повисло вопросительным крючком.
- Жаль. Искренне жаль, - посетовал Сценарист.
- Действительно, было бы намного легче работать, зная чёткую расстановку всех сил.
- Прикинуть рекогносцировку на местности…
- Замолчите!.. – Директорский кулак мощно вмазал по столешнице. Стол надолго задумался, стоит ли обидеться?
- О чём вообще ведётся речь? Как провести ближайший уик-энд?
- Да нет, шеф. Мы вполне осознаём важность момента…
- И именно потому устраиваете балаган?
- Ну какой же конец света без веселья? Погибать-то надо с музыкой!.. Всё, молчим.
- Последний раз напоминаю! - Директор сделал внушительную паузу, которая лопнула под собственным весом. – Мы здесь как раз и призваны обсудить план спасения человеческой цивилизации. Погибать можно и без музыки, а вот спастись человечество просто обязано.
Причём спасение должно быть организовано на высшем уровне… Вы понимаете, о чём я?
- А то! Драйв, спецэффекты под Вагнера, мужественные улыбки…
- Или кривые ухмылки. Как вариант. Немного иронии ещё никому не вредило.
- Афористичные диалоги… - задумчиво протянул Сценарист.
- Где кроется трансцендентный подтекст.
- Может, немного религиозного фанатизма? – предположил Криэйтор.
- А вот это не стоит. На всех не угодишь, а отдавать кому-то предпочтение…
- Опять же – политкорректность.
- Ещё надо учесть геополитическую обстановку на планете. В системе современных геоцивилизационных координат всё так запутано…
- Предлагаю! Команда отважных русских парней…
- Ха, а почему не команда отважных американских парней?
- Тогда уж лучше отважная команда китайских парней. Хоть капля оригинальности в бочке экзотики…
- Китайские парни не потянут, - поморщился Сценарист.
- Это отчего же?
- Китайская нация не склонна к мессианству. Зачем Китаю спасать весь остальной мир? Это противоречит их мировоззрению.
- Пожалуй, вы правы. А как насчёт интернациональной команды?
- Уже ближе к теме. Как его? Сотрудничество и взаимовыручка, крепкие рукопожатия и уверения в добром расположении друг к другу.
- Представьте, как романтично: братание на смертном одре…
Директор сделал такой шумный вдох, что люстра в кабинете покачнулась.
- Опять? Сколько раз объяснять, что гибель человечества не предусмотрена сценарием! Он более оптимистичен, чем вам хотелось бы. – Директорский оскал смутил подчинённых, и они поутихли. Продолжение последовало: - Так что слушаю очень внимательно… План спасения! И ничего более. Отступления от темы буду считать саботажем на рабочем месте.
Усмирённый коллектив тихо и обиженно засопел.
- Так вот… Я и говорю… - осторожно начал Криэйтор. – Сборная мира, по представителю от супердержав, на несколько мужчин обязательно хоть пара женщин, кто-нибудь нетрадиционной ориентации, плюс представитель какой-нибудь малой народности…
Все радостно закивали, лишь Директор поморщился.
- Никого не обидели?
- Тяжкая задача… Ну дак о чём я?.. Отправляются они, значит, в дальний путь, в нелёгкую дороженьку, за горы высокие, за моря глубокие, биться с чудищем невиданным… О чём это я?
- Да не с чудищем!
- Откуда знать!.. Может, как раз, предотвращать угрозу вторжения инопланетной расы в виде чудищ доселе невиданных.
- Эх, чему не бывать…
- Возможно всё! Помним об этом.
- А если банальная детонация ядерных запасов?
- Фи, как примитивно…
- Тогда поток губительного для всего живого гамма-излучения из далёкого космоса.
- Всё равно не интересно.
- Тогда… Прорыв инфернальных сил из мира потустороннего. Живые мертвецы с косами идут в психическую атаку!
- Боюсь, наша команда с этим не справится.
- Пожалуй, так оно и будет. А жаль, идея многообещающая.
- Что ж… - Продюсер всерьёз задумался. – Волна генетических мутаций, вышедших из-под контроля, и нарастающая как снежный ком.
- И такое возможно, - согласился Криэйтор. – Но мы снова забываем о главном. Не гадать о причинах, а выработать План спасения – вот наша задача. И чтоб получилось впечатляюще!
- Масштабно!..
- Зрелищно!
- Патриотично.
- Героично, - буркнул Директор и застучал карандашом по столу. – Вижу я, нет от вас толку. А ещё демиурги…
Каждый смутился, и повисла невнятная тишина.
- На том и порешим. Будет человечество как-нибудь само выкарабкиваться из той выгребной ямы, куда сдуру плюхнулось. И мы в том деле не помощники. Но и топить не позволю! – Директор повысил голос до грозных частот. – И пальчики от края отцеплять не дам. Подло это, - напомнил он подчинённым.
Кто куда прятал глаза, кто насвистывал, кто разочарованно морщился.
Апокалипсис не то чтобы откладывался, просто он уже не казался таким заманчивым…
22 декабря 2012 года.
Небо заглянуло в растекшуюся по асфальту лужу и брезгливо поморщилось. Прямо в центр отражения бесцеремонно ступила нога человека в отвратительно грязном ботинке. Больше таких экспериментов небо решило не делать.
Только человек был вовсе не виноват, что его обувь оказалась столь грязной. Виноватой, как обычно, была весна.
Виновница, как юная легкомысленная особа, опоздала на свидание с календарем и, наконец, ворвавшись, решила заглушить смущенное раскаянье бурным объятиями с потоками очистительной влаги.
Как грязь с тела, сходила вместе с весенними дождями и память о зиме.
Старушка-зима, кутаясь в пуховый платок, тихо удалилась в богадельню.
Только вред ли всё это заметил человек, упрямо шагающий по лужам.
Итак.
Его звали Клим. Он был доволен миром родителей касательно имени для сына. Оно одновременно походило и на имя, и на кличку, объединяя в себе официальную и неофициальную идентификацию его личности.
За его плечами было два десятилетия интересной и насыщенной жизни. Славной и счастливой, как бывает только в детстве, волнующей и познавательной далее.
Но.
Несмотря на все это, он был глубоко несчастен.
Воробей с ветки скосил глаз на проходившего по аллее юношу, моментально оценивая его цепким птичьим умом. Прохожий вовсе не выглядел несчастным.
Среднестатистический человеческий стандарт с физиологически крепким организмом и эстетически приятной наружностью. Правда, нос несколько коротковат для того, чтобы клевать зернышки, но, говорят, для людей это не имеет того значения, что для рядовых из отряда воробьиных...
Целеустремленно спешащий муравей едва успел отпрянуть из-под ног уверенно шагающего человека, который не выглядел несчастным, иначе он бы так твердо не шагал прямо по муравьиным головам.
И все же он был несчастен.
Пусть не снаружи, а где-то глубоко внутри.
Хотя...
Счастье - понятие весьма относительное, и относится оно ко всем одинаково - с равнодушным презрением.
А человек такое существо, что никогда не бывает доволен тем, что имеет, а посему счастлив не может быть вовсе.
Клим страстно любил поэзию. Хотя, сказать любил -отнюдь не правильное отображение его чувств. Вернее будет - преклонялся.
Как преклоняются перед божеством.
Восторгался, как чем-то недостижимо прекрасным.
Наслаждался, как изысканным деликатесом.
Упивался ее непостижимостью.
И мучился.
Страдал от ощущения неразделенной любви. От одиночества окружающей прозаичной жизни. От несправедливости матушки-природы, так жестоко обделившей его.
Самодостаточна ли красота?
Зачем природе красота, если она не может ее осознать и выразить?
Клим безумно завидовал всем ныне живущим поэтам. Не умершим, которые уже свое сделали и ничего нового добавить не могли. Их он почитал, а завидовал своим современникам. Не белой завистью, но и не черной. Желтой, зеленой, красной, небесно-голубой и льдисто-бирюзовой, но не угрюмой черно-белой.
Если бы был проведен спектральный анализ его зависти, то даже Ван Гог сошел бы с ума. Окончательно.
Так, безнадежно отмахиваясь от столь навязчивых мыслей, он дошел домой. Квартира пуста, родители на работе. Сумка с конспектами повисла на стуле, стоящем у его письменного стола. Этот предмет интерьера был аккуратно убран, а его полированная столешница любовно натерта байковой тряпочкой со специальной жидкостью.
Ах, как прекрасно было бы сесть за этот стол, достать идеально чистый лист бумаги, перьевую чернильную ручку, и летящим почерком наносить бессмертные слова, выстроенные в точном порядке вдохновения...
Только где ж его взять - вдохновение?
Не приходит, не навещает. И не подозревает о существовании такого субъекта приятной наружности по имени Клим...
Клим заглянул в зеркало, машинально поправляя рукой волосы. Ну вот, он даже внешне не похож на поэтический образ стихотворца. Ни романтической бледности, ни взлохмаченных кудрей, ни безумного взора... Разочарование одно. Здоровый румянец и аккуратная стрижка. Может, хоть бороду отпустить? Если бы только небритость была прямо пропорциональна поэтическому дару... Зеркало тихонько похихикало, но внешним невозмутимым видом не показало, что посмеивается над своим хозяином. Тоже ведь своя субординация. Клим оторвался от зеркала и глянул в окно с высоты своего тринадцатого этажа.
На карнизе чирикали высотные воробьи, справедливо полагая, что здесь их никакие кошки не достанут.
Жить бы, также легко, как птицы, и так же парить... над обыденностью... Парить - творить. Хорошая рифма, но ему она ни к чему. Некуда приспособить.
Когда его посетила любовь, он воспрял, окрыленный новой надеждой.
Надеждой на то, что его душа, окрыленная сим неземным чувством, воспарит к вершине Парнаса.
А душа...
И впрямь окрыленная, она тщетно билась в груди, стремясь расправить крылья, но продолжала быть надежно запертой в ловушке тела.
Как ее звали? Неважно.
Для любви все едино, что Лаура, что Агриппина - любимое имя покажется самым поэтичным на свете. Но стихи дано сочинять не всем.
Он был бесплоден творчески, бездарен, нищ духом, чтобы творить.
Даже в пустыне растут какие-то колючки, а по ночам даже шныряют некоторые животные. Даже в Арктике и Антарктике льды не живут в одиночестве, а озаряясь полярными сияниями, лелеют где пингвинов, где белых медведей... Счастливые. Способные породить живое и живучее. А у него?
Внутри нет ни уюта, ни гармонии. Нет организованного пространства, а лишь хаотическое нагромождение обломков внутренних рецепторов, которые не способны воспринять красоту и, преобразив, произвести свой вариант усвоенного.
Ощущение внутреннего дискомфорта оттого, что явно чувствуешь, но не можешь выразить свои ощущения ни словом, ни звуком, ни цветом... Ничем! Внутри пустота.
Мучения, сходные с вялотекущим воспалительным процессом.
Даже любовь доставляет боль, поскольку нет сил ее отобразить. Чувства чувствами, а голова-то на что?
Не состоялся он как поэт. По причине полного отсутствия предпосылок, а следственно, и отсутствия следствий, то бишь стихотворений.
Несостоявшийся поэт - звучит печально, если не сказать смешно.
Корыстный поэт - не поэт, в лучшем случае рифмоплет. Честолюбивый поэт - самый краткоживущий. А вот несостоявшийся вообще никому не интересен как вид.
Если б можно было поменять судьбу...
Что бы ты выбрал - славу иль деньги? Нищету и признание потомков или прижизненное благополучие? Золотую середину? Эта середина - пропасть, в которую ты провалился в этой жизни.
Имей хотя бы смелость признать, что виноваты не происки таинственной неосязаемой госпожи судьбы, а сам ты недостоин чего-то лучшего.
Имею! - стукнул кулак по оконной раме. Имею я такую смелость, и именно потому мне так тяжело, - прочувствовал Клим. Если б я искренно считал себя обиженным и обойденным, да сваливал всю вину на сверхъестественные обстоятельства бытия... Мне было б намного легче.
А так... Кого винить, кроме себя. Глух и туп, а посему являешься примитивным обывателем, ведущим размеренную, внешне благополучную жизнь.
Выше потолка не прыгнешь, а тот нещадно давит на макушку.
Тяжко, а жить-то надо.
А кто сказал... что надо?
Такие же обыватели. Нетворческие люди, которые довольствуются формулировкой «просто жить, ради того, чтобы жить». Не авторитетная заявочка.
От нахлынувших ощущений какого-то прорыва мгновенно вспотели ладони. Клим машинально вытер их о брюки и задумался.
Как будто приоткрылась невидимая доселе дверь, и оттуда маняще мерцает свет иного бытия... Инобытия. Вернее, небытия.
Наверное, и вправду все гораздо проще, чем кажется отсюда.
Отсюда...
Клим усмехнулся собственным мыслям. Отсюда -это значит, из этой жизни. А там - это за ее гранью, где начинается небытие? За очень тонкой гранью. Которую он в силах прорвать.
И желание, похоже, для этого достаточное,
Но... но... такие вещи так сразу не делаются, надо обдумать, а тогда решать.
Обдумать? А зачем? Чтоб раздумать и мучиться, проживая так называемую жизнь до ее логического конца в старости? Ну уж нет.
Что его может остановить?
Сразу напрашивается...
Любовь. Приятное чувство, но порой мучительное и невыносимое. Недостаточно, чтобы ради нее жить и продолжать любить.
Родители? Да, их жалко, но они давно заняты собой и работой, а при взаимных пересечениях только предъявляют претензии к своему единственному сыну и раздают ценные указания, как ему жить. Да, он не идеал, но слышать об этом чуть ли не ежедневно как-то не добавляет оптимизма и тяги к свершениям. Он уже вырос, ему двадцать лет, и он вполне способен решить сам, стоит ли ему вообще жить.
А он считает, что не стоит.
Переубеждать некому и некогда.
Все надо сделать прямо сейчас. Тварь ли я дрожащая или право имею? Смею надеяться, что все-таки имею.
Предсмертная записка?.. Перевод бумаги. Что ни напишешь - все равно солжешь, поскольку в двух словах не объяснишь, что делается на душе, да и сам не до конца разобрался...
Ага, напоследок чашечку кофе с молоком на родной кухне, и вперед.
Любимый кофейный аромат взбодрил и привнес с собой озорную мыслишку, что кофе-то ведь перевариться в желудке уже не успеет, а так и пропадет вместе с ним. Смешно, право слово... Хорошо, что не грустно.
Клим медленно перевернул чашку на блюдце вверх дном, отсчитал еще пять мгновении своей жизни и заглянул внутрь. Его будущее растеклось невнятными потоками гущи по стенкам, ничего не говоря ни уму, ни сердцу.
Кстати, о способе... суицида. Вопрос первостепенной важности.
Критерии отбора: быстрота, легкость, 100%-ая гарантия и безопасность для окружающих.
Очень бы хотелось еще и эстетичности, но в этом отношении, как говорится, - «миссия невыполнима» - смерть малопривлекательна в любом своем виде. Так что эстетику оставим для духа, а не для тела. А духу положено будет воспарить.
Из уважения к соседям по коллективному жилью в многоэтажке газовая духовка отпадает. Нехорошо собственными проблемами затмевать радость бытия окружающих, с газом лучше не иметь ничего общего.
Оружия нет, и не предвидится, хотя и жаль, могло бы получиться красиво, как в каком-то прочитанном романе - аккуратная дырочка в виске, и запекшаяся струйка темно-бурой крови, рисующая мрачный иероглиф смерти на полу... на ковре... нет, на земле. Погода хорошая, зачем же оставаться в помещении.
Но это так, живописное отступление. А в реальности, пистолет - недостижимая мечта самоубийцы. Надо решать эту насущную проблему более реалистичными методами.
Камень на шею... Звучит романтично, но далее следует - и в реку. А там рыбы да раки, которые, говорят, не прочь полакомиться тухлятинкой. Фу, как некрасиво и малоаппетитно. Неохота в подводный ресторан, - ни посетителем, ни блюдом.
Травонуться, что ль... Да знать бы чем. Если глотать все подряд, то при весьма забавном стечении обстоятельств можно случайно найти комбинацию препаратов, нейтрализующих действие друг друга, и все усилия насмарку. А то еще в живых остаться, да с испорченным желудком и подпорченным внешним видом.
Нет, так не пойдет.
Вспомним критерии - быстро, легко и с гарантией... Ну да, вот оно.
И как это сразу не подумалось, живучи на тринадцатом этаже... В том смысле, что достаточно высоко. Высоко для тех, кто не летает. А гоминиды в этом не замечены.
Стало быть... все решено. Спрыгнуть можно прямо из окна собственной квартиры. На лестничной площадке окна заколочены на всех верхних этажах. Во избежание... Этого самого.
Но у него окно собственное, возле которого стоит тот самый пресловутый письменный стол. Тщательно навощённый и лелеемый своим хозяином.
Стоит только взобраться.
Клим глянул себе на ноги и почему-то решил надеть кроссовки. В носках он смотрелся как-то по-домашнему, а собирался на улицу.
Обувшись, он раскрыл раму, оборвав при этом еще зимнюю заклейку окон, и залез на подоконник. В комнату ворвался чуть теплый ветерок, стекло задребезжало. Воздух-то какой... Почему-то весна пахнет свежими огурцами.
Клим вдохнул полной грудью, насыщаясь до отказа, и в последний раз глянул на небо, избегая смотреть на город.
Пронзительная бездна лазури, оттененная свежестью и белизной облаков, терпеливо плывущих в единственно нужном направлении. Красотища неимоверная, доступная сердцу, но не доступная языку. В том-то и дело...
Ладно, хватит слов, пора быть делу.
И сделать это надо красиво. Чтобы ни ждало - мрак бессознательного или свет потустороннего.
Клим выпрямился во весь рост, широко раскинул руки, улыбнулся ласковому солнцу и сделал шаг.
Последний в своей жизни.
Да-а...
* * *
Полет вышел недолгим, и никем ни замечен, ни оценен не был.
А вот приземление, которым он окончился, вышло гулким и ... неаккуратным. Мягко говоря.
В момент прикосновения к асфальту Клим почувствовал сильнейший толчок, который, как ему показалось, отбросил его обратно вверх, как резиновый мяч. И он с удивлением обнаружил собственные останки, неуклюже припечатанные к грязному асфальту. Более нелепое зрелище сложно представать.
Вышло не совсем так, как задумывалось, некультурненько малость. И дворникам забота, и бригаде из морга - лишняя пакость в сегодняшнюю смену...
А впрочем, ему-то какое дело? Тело он сбросил, и волен лететь в любом направлении, не заботясь более о делал земных.
Как легко, оказывается, летать. Совсем как в детских снах.
Однако ж что-то не так. Легкость в полете, но нет легкости на душе. Тяжесть как была, так и осталась. Хотя, наверное, ко всему надо привыкнуть.
Но вот еще... Малоприятное открытие, подпортившее радость от освобождения - оказывается, окружающий мир хоть и не изменился, но разом утратил все краски. Кроме всех оттенков серого. Даже былые белоснежные облака, какими они были еще пять минут назад совершенно точно, теперь кажутся грязноватыми и унылыми.
И не только цвет, исчезли также все запахи! Пожалуй, сейчас весну не отличить от осени. Деревья одинаково голые, а тот неповторимый весенний аромат утерян... И солнце больше не греет. Лишь блекло висит в поднебесье, как дешевый декоративный фонарь.
Да уж, неуютно как-то в новом качестве. Но, наверное, ему здесь недолго осталось - где-то ведь ждет его потусторонняя жизнь. Веселая - в аду, или благостная в раю. Ему все равно где, лишь бы поскорей.,
Ау!.. Где вы, ангелы или черти, я готов к транспортировке!?
Небеса заскрежетали, но не упали. И промолчали.
Глухо, как в танке, и небесный потолок все так же давит на макушку.
Да что ж это делается, люди добрые?.. Вернее, ничего не делается. Нет за ним посыльных, никому его душа не нужна.
А ведь не делал он при жизни нечего плохого. Хотя и хорошего тоже не делал. Это правда.
Так что ж теперь - болтаться между небом и землей до скончания времен?!..
Бестелесная субстанция, для простоты именуемая Климом, заметалась в проводах и кронах деревьев.
Нет душе успокоенья. Неужели, ошибся? Шагнул не туда, зазря шагнул, по дурному выбросился. Смелость проявил, которую правильно глупостью назвать.
Ох, и дурак... Дурачок безмозглый. А и верно, что безмозглый, вон мозги по асфальту щедро разбрызгались. Мои соседи уже сбежались. Эх, надо ходу отсюда, а то сейчас родителей с работы вызовут, они примчатся... Это зрелище не для слабонервных. Ему и так хреново, хотел все проблемы разом решить, и к летней сессии заодно не готовиться, а заварил кашу похуже прежней. И расхлебывать нечем - ни рта, ни ложки не водится. Не положено бестелесным.
Шуганув ворон с высокой липы, Клим заскользил подальше от места бывшей прописки, по привычке следуя руководящим направлениям улиц.
Что ж, если все так плохо, и выхода нет, то надо учиться извлекать удовольствия по мере сил из сложившихся неприятных обстоятельств.
Возможности новые, неизведанные, а потребности почти те же - испытывать наслаждение от бытия... Тьфу ты, от небытия, конечно. Не привык еще.
Пожалуй, теперь ему доступно несколько больше, чем ранее, и денежная проблема не стоит ребром, и не лежит аверсом-реверсом. Нет такой проблемы. Для духов все бесплатно. Вот и отличненько...
Где тут ближайший ресторан? Поприличней да подороже. Кажется, я проголодался, как это ни странно...
Тела нет, как и не бывало, а кушать хочется. Сильны старые привычки. Или у духов так мало развлечений, что голод не помеха, а стимул для действий?
Сейчас узнаем... Вот и ресторан, да с швейцаром на входе.
Ой-ей-ей... А это кто же?.. Сотоварищи, должно быть. По инобытию. Его новый круг общения - такие же духи бестелесные. Облепили ресторан как мухи, гроздьями на трубе водосточной висят.
Надо и себе поближе к окошечку пробраться, глянуть, чем там кормят сегодня. Какие изысканные блюда шкварятся на здешней кухне.
О-опля! Духи-старожилы так глянули на новоприбывшего, что того сразу отнесло на сто метров от ресторана.
Ничего себе, приёмчик. Клим обессилено повис на ветвях дерева, переводя дух, если можно так сказать.
-Привет, - послышалось совсем рядом.
Ага, здесь же прохлаждается еще один дух. И похоже, не столь агрессивно настроенный, как те, ресторанные.
-Привет, - попытался в ответ улыбнуться Клим. А это оказалось даже тяжелее, чем летать.
-Видел я, как ты с разбегу к кормушке сунулся. Совсем с ума сошел? Видать, молодой еще, неопытный.
-Да полчаса, как оттуда...
-Хо-хо, и сразу в ресторан подался? - хохотнул новый приятель. - Быстрый... Да только торопиться некуда. Все элитные кормушки заняты давно, не пробиться. Нас, духов, много здесь водится, некоторые уже и столетний юбилей справили. Знают все хода и выходы, держат территорию и новичков не пускают. И не надейся... Для нас заведения попроще - дешевые забегаловки, и то еще надо очередь отстоять. А о домашней кухне вообще забудь - нет нам ходу туда, где крепок быт, семья, и хорошо готовят. Домашний уют -самое сильное заклинанье от призраков.
-Но кушать-то хочется, - пожаловался Клим.
-Хотеть надо было раньше, - совсем развеселился дух, - при жизни. А коль ты вне ее, радуйся и той малости, что нам достается.
Тут Клим заметил на другой стороне улицы торговку пирожками, сонно обмахивающую себя женским журналом.
Он стремительно спикировал на ее лоток и вцепился зубами в выставленный на обозрение зажаристый пирожок. И... провалился в пустоту, клацнув невесомой челюстью об асфальт.
-Ну что ты, совсем неумеха, - с жалостью старшего товарища подлетел тот же самый дух и помог ему подняться на плафон уличного фонаря. - Неужели не соображаешь, что так ничего не получится?
-А как? - чуть не плача спросил Клим. Горечь от все новых неприятных открытий першила в горле.
-Как другие делают, - спокойно объяснил дух, - мы ничего не можем самостоятельно ощутить. Только через посредников. Ты думаешь, те гады, - кивок в сторону ресторана, - с тарелок слизывают. Не совсем. Вернее, совсем нет. Присасываются пиявками к клиенту и посредством его ощущений насыщаются. Увы, ненадолго.
-Кажется, понял. - Клим брезгливо поморщился. - А иначе никак нельзя? Не цепляясь к людям...
-Нельзя, - жестко усмехнулся дух. - Бестелесным почти ничего нельзя. Жить можно... вечно. Или до искупления. Но это редко кому удается. Потому и прибавляется нашего брата, так что скоро и в столовку очередь по предварительной записи будет. Самоубийцы хреновы...
-А сам-то кто? - всхорохорился Клим.
-Такой же как и все... придурок, - процедил дух и сплюнул на тротуар сгусток эктоплазмы. - Ладно, поехали в американскую кормушку, хоть какой бургер зажуем. - По дороге он еще больше разговорился: -Я вообще понимаю три причины, по которым может стукнуть в голову рассчитаться с жизнью: инвалидность, несчастная любовь или если денег кому задолжал много, а отдавать нечем. Сам я после аварии ногу потерял. И знаешь... - дух шмыгнул носом, успевая поглядывать по сторонам. - Теперь бы я так просто с жизнью не расстался, хоть и без ноги. А ты чего? По любви, небось?
-Да-а... - хрипловато отозвался Клим после некоторого молчания, зардевшись потусторонним румянцем.
Сказать, что ему неловко - это брякнуть заведомую ложь.
Ему было тошно от осознания мелочности причин, толкнувших его из окна. Ну не было достойного повода, который можно было бы без смущения озвучить в среде неприкаянных самоубийц.
Вот тебе и жизнь потусторонняя. Никакой радости или успокоения. Ни благости, ни святости, ни морального удовлетворения. Живи летающей пиявкой, да от знакомых на улице шарахайся.
Очень скоро Клим смог разобраться, что его новое окружение довольно четко делится на три группы: «мстители», «эстеты» и «потерянные».
Классификация условная, но довольно четкая. «Мстители» - злобные тварюки, жаждущее наверстать то, на что не были способны при жизни, а способны они были не на многое... Теперь же отличались особой мелочностью. Так называемые «эстеты с вырожденческими завихрениями собственного астрала, несмотря на свой постлетальный опыт, были всем довольны и в виде духов. И удовольствие от небытия извлекали посредством полтергейста да привиденческими провокациями. «Потерянные» были самым жалким классом - по глупости рассчитавшись с жизнью, они застряли в междумирьи и совершенно не знали, куда себя деть.
Скрепя бесполезными ныне зубками, причислял к «потерянным» и себя.
Все обернулось не так, как виделось с высоты тринадцатого этажа. Воробей на карнизе и тот счастливее. Он хоть что-то может из того, что хочет
А тут... Неустроенность, бесполезность, бессилие хоть что-нибудь изменить.
Мучительность бытия обернулась еще более мучительным небытием. Гордыня! - вот удавка на шее, захлестнувшая его намертво. Думал, весь такой хороший, что не гоже жить рядом с вами, недостойными моего общества. Думал удалиться в высшие эмпиреи, где бы слушал музыку сфер и созерцал совершенство, равнодушно поглядывая вниз. А получил блеклую ксерокопию того мира, откуда сбежал. Потери всё, а взамен получил мыльный пузырь, да и тот не цветной.
Потерялся между мирами, и нет дороги домой. Бесприютная вечность в тошнотворно-изысканном обществе потусторонних пиявок.
Стелются чёрные тучи,
Молнии в небе снуют,
В облаке пыли летучей
Трубы тревогу поют.
… Смелого пуля боится,
Смелого штык не берёт.
А.Сурков,
Песня смелых
В приоткрытую дверь кабака вбежал разгорячённый и взлохмаченный парень.
- Добрыня! – с порога выкрикнул он.
Мужчина крепкого телосложения с трудом оторвался от чары зелена вина и с плохо скрываемым равнодушием глянул на вошедшего.
Тот уже отыскал взглядом нужного ему человека и рванул к его столу. Посетители кабака заметно оживились.
- Добрыня! – выдохнул парень.- Вновь зло великое идёт на землю русскую. Хочет погубить народ честной. Чудище змееголовое ползёт на город наш!..
Добрыня отставил чару вина хмельного и отозвался:
- Охолонись, Еким. Давай кратко, и по порядку. – А чуть слышно проворчал:- И без лирических отступлений…
Еким с размаху сел на скамью рядом с Добрыней и вытер пот со лба рукавом рубахи.
- Да-к ведь… Гроза приближается. С околицы видать уже. И непростая. Как знать… - Рука его потянулась, чуть подрагивая, к чаре заветной. – Вдруг беде быть!
Добрыня усёк то движение и решительно взялся за чару.
Разочарованный Еким обиженно протянул:
- Ну жажду-то утолить!.. Пригубить только.
- Сам ведь говоришь – дождик сбирается.
- А то как же… Сено с утра сгребали – а оно уж какое запашное, дух приятный. И травы все цветущие исходят ароматом сильнее прежнего. Верные приметы – быть дождю.
Еким утёр со лба вновь выступивший пот и сглотнул слюну.
- Да и парко как. К полудню уж совсем дышать нечем.
Добрыня спокойно допил чару, веско и основательно опустил её на дубовый стол, затем встал.
- Ну, пойдём на крыльцо…
Еким, влекомый богатырём, потащился к выходу, безнадёжно бросив прощальный взгляд на опустевшую чару. Та в ответ нагло блеснула серебром чистого дна.
На крыльце Добрыня остановился и окинул взглядом широкий горизонт. Благо, кабак стоял на взгорье, и вид от него открывался на много вёрст.
Там и вправду затевалась непогода. Пол неба затянула белесая пелена. Полуденный жар, казалось, достиг своего пика. Улица опустела, воздух стоял недвижим, лишь пара воробьёв принимала пыльные ванны в придорожной канаве.
Тёмно-свинцовая, почти чёрная туча огромных размеров медленно надвигалась на стольный град.
Богатырь наблюдал это с высокого косогора, подле которого истомно несла свои воды широкая река, принимая и впадавшую в неё реку Пучай. Туча же приближалась со стороны противоположного пологого берега.
- И впрямь… Пожалуй, схожу домой за кольчугой, шлемом.
- Меч захвати, - посоветовал сбоку Еким, вытягивая шею и вглядываясь в небо.
- И меч захвачу, - спокойно согласился знатный богатырь.
Когда Добрыня спустился на берег реки, туча уже вплотную подошла к воде с той стороны.
Резко потемнело. Теперь явно стало видно приближение сумрачного нечто, которое приближаясь, одновременно вырастало в размерах.
Тишина нарушилась. Стал различим глухой рёв, который нарастал.
Богатырь усмехнулся.
- Похоже, старый дружок приближается.
Аморфное тело тучи, шевелясь, клубилось и разрасталось, изредка поблескивая бесшумными молниями.
Низ сумрачной тучи вдруг проявился голубым светящимся пятном овальной формы.
Начало действу дали первые дождевые капли, павшие на воду. Звонной дрожью откликнулась река на дождь. Как рыбья чешуя стала её поверхность, моргая кружками водных кратеров от падающих капель.
- Скупнуться, что ль? – словно в насмешку предположил Добрыня, и тут же, отвергая свои слова, оправил кольчугу, да тронул меч за рукоять.
Из тучи начал опускаться бурый хобот, с земли ему навстречу вставал пыльный вихрь, закручиваясь по спирали. Встретясь, они сомкнули свои объятья, и родился изогнутый столб смерча.
Воздух вокруг наполнился шипением, как от клубка сцепившихся змей. Смерч начал пересекать ширь реки, запросто всасывая в себя водяную дорожку вместе с не успевшими улизнуть речными обитателями. На какое-то мгновение даже показалось обнажившееся дно, но тут же воды снова сомкнулись. А змееподобный смерчевой хобот плясал, подпрыгивая и пружиня уже на этом берегу. Человек отступил от реки и обнажил меч.
- Добрыня? – воскликнул утробный голос. – Тебе самому-то не надоело?
Богатырь смачно сплюнул на землю и ответил:
- Не-а.
Описал мечом красивый полукруг и рявкнул:
- Змеище поганый! Доколе же ты будешь…
Туча словно бы поморщилась, и прервал его всё тот же утробный голос:
- Доколе, доколе… В печёнках сидит ваш былинный сказ. – Смерч чавкнул, выплюнув на берег рыбёшку с выпученными от обилия впечатлений глазами. - Знаю, зарекался. Как там…
- Не буду летать в земли русичей, не буду хватать народ, не буду глотать скотину, и дорогу забуду на Русь-матушку.
- Да, что-то вроде. Кажись, припоминаю…
- Люди уж про наш последний бой былину сложили, сказители за грош медный поют её каждому, кто пожелает. А ты их честный заработок отнять хочешь. Доколе!..
Добрыня от избытка чувств топнул сапогом сафьяновым об землю, да песок речной сглотнул сей топот, и грозного эффекта не получилось. Богатырь упрямо мотнул головой, широко расставил ноги и двумя руками покрепче ухватился за меч.
Смерч грациозно изогнулся, сверкнул парой перекрещённых молний и вымолвил:
- Вот за что уважаю тебя, Добрыня, так это за смелость. Глупо, конечно, но стоишь красиво. Так и хочется надпись добавить… на могилке твоей безвременной. А надпись такая: «Ни шагу назад, ни пяди земли ворогу лютому!» . Ну или что-то похожее. Народ у вас талантом не обиженный, придумают что написать. И былину сложат… поминальную. И споют!... Задушевно так! – Тут уж смерч не выдержал и расхохотался громовыми раскатами.
Но и богатырь русский, хоть и слушал, не встревая, а дело своё знал. Меч он в ножны вложил, до поры до времени, прикинул на глаз расстояние до Змея, что-то подсчитал в уме.
Снял Добрыня с головы шлем, зачерпнул им песка с бережка речного, и размахнувшись, с уханьем закинул сей снаряд в горловину смерча.
Тот как будто поперхнулся на миг, и растерянно отозвался:
- Ты чего, Добрыня?
- А раз ты слов добрых не понимаешь, будем с тобой разговаривать по-ратному…
Выдернув из ножен меч, Добрыня метнулся вперёд и богатырским взмахом рассёк тонкий хобот Змея.
Смерч перервался надвое, нижняя часть просто опала, а верхняя втянулась снова в грозовое облако.
- Ну вот… И не поговорили толком. – Голос присмирел и не был утробным.
Грозовое облако перестало шипеть и как-то потеряло свой столь уж грозный вид. Правда, из глубин его разом вынырнуло несколько разновеликих огненных шаров, которые тут же разлетелись по сторонам.
Но это уже не могло испугать Добрыню. Без шлема, но в кольчуге, он свой боевой дух не растерял. Голубоватый мерцающий мячик шаровой молнии описывал вокруг него плавные круги, а Добрыня недрогнувшим голосом молвил:
- Слово дай, что в покое оставишь города и сёла на Руси.
- Соврать, что ль? – Мячик аж подпрыгнул в воздухе от возбуждения. – Пойми, местность у вас больно подходящая. Здесь часто сталкиваются теплые и холодные атмосферные фронты, зарождается множество гроз. А где гроза, там и мне место. Вот где раздолье! Вот где расходиться- разгуляться, душу отвести! Широка Равнина Русская, всем нам места хватит.
Но Добрыню просто так не проймёшь. Романтикой патриотизм не перешибёшь.
- Ты слово даёшь? – продолжал он стоять на своём.
- А что?
- Значит, вопросом на вопрос… Наглеешь, Горыныч.
- Об имидже забочусь.
- Так как? Коль будешь ты к нам наведываться, берегись!
- Шапками закидаете, да? Ой, боюсь… Боюсь от смеха лопнуть.
- А мне плевать, от чего ты лопаться будешь. Придешь ещё – за хобота потяну и перережу, так и знай.
- Да ладно тебе. Я смелых уважаю. Заметь, не боюсь, а уважаю.
Добрыня усмехнулся.
Огневой шар приблизился к нему и заглянул в самые глаза.
Добрыня не шелохнулся и спокойствия не потерял.
- Лады… Предлагаю заключить мирный договор. За проявленную отвагу и редкостное упрямство даруется покой землям русичей. И товарищам своим закажу хобота свои казать на Руси.
Добрыня с интересом слушал. Шар огненный продолжал:
- Есть нам где ещё разгуляться. За морями-окиянами раздолье нам широкое. Слыхал аль нет? Аллея торнадо прозывается, в Заморье. Там не попадаются на пути такие аники-воины, пейзаж не заслоняют. Отвадить нас некому.
Светящийся шарик неуловимо поменял окраску, очевидно, выражая тем самым задушевные эмоции.
- А учёный люд будущего пусть поморочится, отчего это смерчи так любят прогуляться по Великим Равнинам Америки… - На миг шарик испуганно заткнулся, но опосля всё ж торжественно закончил: - А Русь святую обходим отныне десятой дорогой!
Богатырь сделал вид, что оговорки случайной не заметил, и дополнил условия мирного договора на берегу реки Пучай, близ места её впадения в Славуту.
- А чтоб не перевелись на Руси богатыри, ратным делом славные, изредка навещай нас… Как старый знакомый.
- Чтоб поддержать боевой дух? – Шарик чуть не подмигнул. – Это мы могём. Правда, часто не обещаю…
- А я часто и не прошу, - отрубил Добрыня. – Так, заглядывай. Сразимся, я косточки разомну, ты… - Он с сомнением глянул на шар, перевёл взгляд на тучу.
- Я прежние, добрые времена вспомню, - подсказал Змей поверженный. – Покуролесю, девиц красных попугаю, а то и утащу, коль красавица попадётся.
- Ты неисправим, - хохотнул Добрыня. – И что тебя так тянет на девиц наших? Неужто любы так?
- Да как сказать… Люд простой, как меня видит, так сразу в подпол прячется. А вот девицы-красавицы уж до чего любопытны, всё ж норовят иногда высунуться и глянуть на меня. Юбки у них широкие, в том смысле, что парусность у них повышенная. Я ненароком их и подхвачу. Визгу тут! Мне и самому весело становится. Ну а далее по обстановке. – Огневик невидимо усмехнулся. – Какая прилипчива больно – дальше на мне прокатится. Но рано или поздно – всех сбрасываю, далеко иль близко. – Шарик о чём-то призадумался. – Ладно, бывай. Надо ещё огороды ваши полить. Чай, огурцы-то спеют?
- Уж бочонки дубовые готовим под засолку, - машинально ответил Добрыня.
- На зиму первое дело, - согласился Змей преображённый. – Так я пошёл?
- Давай… - Богатырь качнул головой на прощанье.
Огненный сфероид взвился по кривой дуге и пропал из виду.
Дождь снова припустил, Добрыня потёр взмокшую шею и предположил:
- Скупнуться, что ль?
ЭПИЗОД 1. ПОЗНАТЬ САМОГО СЕБЯ
Меня схватили за шиворот и уронили на пол. Пол оказался цементным, и столь бесцеремонное соприкосновение с ним не вызвало у меня положительных эмоций. Зато вызвало альтернативные. Я бы даже назвал их отрицательными. Как бы поделикатней выразиться...
Да, черт возьми!! Кто это себе позволяет хватать меня и швырять куда попало!.. Что это за обращение с человеком, который... который... Который что? Возникла некая осечка в мозгах. Я не могу вспомнить, кто же я такой. Так... Этого еще не хватало. Дешевый прием телесериалов - загадочная амнезия. Но там всего лишь кино, а здесь жизнь. И не чья-нибудь, а собственная.
Такая новость настолько ошеломила меня, что подавленное состояние вынудило меня под действием силы тяжести сесть, подперев ближайшую стеночку и задуматься о своей зигзагообразной судьбе. Но тут меня что-то снова приподняло и повело дальше.
Какое-то старое здание, по которому капремонт горючими слезами заливается. Пустые комнаты, мусор под ногами, дверные проемы со свисающими ржавыми петлями.
Самое подходящее место для постоянного проживания бомжей... О, похоже, так и есть. Послышались какие-то голоса. Здесь есть люди! Надо пойти, засвидетельствовать свое почтение и расспросить, чтоб хоть узнать, где я оказался.
... Какая милая семья. Для нашей современности я бы даже сказал - образцово-показательная. Ну посудите сами. Папа, мама, двое детишек, их дядя и любимая всеми бабушка. Какие тесные родственные связи, и как трогательно они поддерживаются... Вы думаете, они не родственники ? Да нет же, точно родственники. Родственное сходство на лицо. Точнее, на лице. У всех одни и те же вырожденческие черты лица, одинаковый серо-землистый оттенок кожи и цвет глаз у всех... красный, у всех.
Вряд ли они радикально настроенные и крайне левоориентированные. Хотя кто знает...
Впрочем, оптимизм неуместен. Это самая обычная семейка вампиров!.. Надо поскорее уносить ноги и другие части тела, желательно без повреждений. Очень был рад с вами познакомиться, но нет возможности долее задерживаться. Дела, знаете ли, бич современности - все страшно заняты, времени на нормальное человеческое общение совсем не остается. Да, такова жизнь, и она у каждого одна, так что хочется ее прожить, чтобы не было мучительно больно за преждевременную и скоропостижную кончину.
Ну и вообще чтобы не было больно.
Так, раскланялся и ходу. Семимильными скачками, как на чемпионате, но легкой атлетике, беговая дорожка спринтеров... Лишь бы дистанция не оказалась марафонской.
Ну какой же детектив без погони! Зритель же от скуки помрет, если раньше попкорном не подавится.
А жить так хочется, как никогда работать не хотелось. Пусть даже без имени. Ничего, возьму псевдоним. Бесфамильный Ромуальд Иванович. Просто и изысканно.
Черт, но кто же меня так подставил! Если узнаю, то найду и убью. Если в живых останусь. А шансов у меня... один к шести. По числу членов семьи красноглазых.
Когда же они отстанут?.. Никак не могу оторваться. Вот и верь после этого, что неправильный образ жизни вредит здоровью. Да эти дракуловские потомки еще меня переживут!.. Не дай бог, конечно.
Ну все, я больше не могу. И второе дыхание закрылось, а третье так и не открылось. Плевать на личную жизнь, карьеру, отдых по выходным, дайте только остановиться и присесть. Гульнем напоследок. Угощаю всех вампиров, пейте, ребята! Резус отрицательный, авось травонетесь.
Ну что же вы остановились. Я так хорошо уселся, что подниматься не собираюсь. Захотите, сами подойдете.
Странные вы какие-то. То гонитесь почем зря, то белой черты испугались. Пусть даже и граница, но таможни-то нет... Ага, надпись появилась. Поздравительная. Но не с днем рождения. Пишут, вы прошли первый уровень. Вы? То есть я! Да уж, на радостях можно и новый день рожденья отпраздновать.
Ах, гады, подставили и еще поздравляют.
Ладно, будем выбираться отсюда. А дверь всего одна. Посмотрим...
Так я и знал! Ну, а если и не знал, то, по крайней мере, догадывался. Воплощение одного из моих повторяющихся ночных кошмаров.
Коридоры, пустые комнаты, лестницы и снова двери, двери, ведущие в новые коридоры и, для разнообразия, в новые комнаты. Лабиринт многоэтажного здания без лифта.
Во сне мне еще ни разу не удавалось найти выход, или, по крайней мере, вход. Или я просыпался, или этот кошмар сменялся чем-то еще более ужасным. Так что положительного опыта не имеется.
Да что же вы все от меня хотите! Чтоб я с голоду здесь умер или от тоски загнулся?!..
Зачем меня сюда засунули, и кому это понадобилось? То есть кто виноват, и что теперь делать?
Что я вам, агент 00Х, чтоб выходы искать в безвыходных ситуациях... Стоп. А если я и впрямь агент спецслужб? Меня послали на ответственное задание, где я потерял память, но остался на боевом посту. Все может быть. Даже то, чего не может быть никогда.
Задание партии и правительства будет выполнено! Спецагент 00Х к вашим услугам.
Где же тут выход? Здание какое-то странное -без окон, но с дверями. Только двери эти никуда не ведут. Ладно, будем воспринимать жутковатую действительность как чей-то каприз, а многоэтажку как пространственный лабиринт. Тогда надо идти не по бесконечным коридорам, а по лестницам. Если спускаться все время вниз, то окажешься на первом этаже. Или в подвале. И снова тупик. Тогда вверх!
Ну вот, только принял решение, и уже пожалел. И кто придумал небоскребы... Да еще без лифтов. Наконец-то, вместо лестницы люк.
Ур-р-ра! Я на крыше. Почти что на свободе и готов рапортовать о выполненном задании. Только вот как спуститься вниз... Может, за мной пришлют вертолет? Вон и опознавательные знаки на крышу нанесены. Сейчас прочитаем... Поздравляем?! Снова? Вы прошли второй уровень... Непохоже на шифрованное сообщение для спецагента. Но кто же я?..
А вертолет так и не прислали. Зато я нашел пожарную лестницу. Редкое издевательство.
Лучше бы я остался наверху. Внизу меня ждали. Ждали, должно быть, долго, потому как атмосфера стояла накаленная. И чтобы разрядить обстановку, они набросились на меня. Но и я спустился не в благодушном настроении...
Ур-роды! Танки времен Первой мировой и те грациозней. С тупыми мордами, они механически двигались и неуклюже замахивались.
Если вспомнить, что я с некоторой долей вероятности являюсь спецагентом неведомых спецслужб, то нет ничего удивительного в том, что справиться с ними мне не составило особого труда. А может, меня выставили как жертвенного гладиатора?
Моим телом как-будто кто-то умело управлял. Точные движения и меткие удары в скором времени оставили меня в гордом одиночестве. Не ожидал такого от себя. Приходится констатировать как приятную неожиданность. И что теперь? Куда мне?
Ах да, на стене дома не преминула появиться поздравительная фраза о прохождении третьего уровня. Ага, прошел. Попробовал бы я не пройти. Враз бы по этой самой стенке, где надпись, размазали. Точно издеваются... Лучше б написали, как меня зовут и чем я здесь, извините за выражение, занимаюсь.
А вдруг это военная тайна? Может, я засекреченный разведчик и нахожусь на вражеской территории.
Ладно, повлеку я свое тело усилием воли дальше. Может, что-то мне подскажет цель и смысл моего бытия, или хотя бы причины моего пребывания здесь и сейчас.
Чем дальше, тем больше во мне крепнет уверенность, что мной руководит какая-то высшая сила, направляет все мои поступки.
Улица пустынна, как во время показа культового телесериала. У обочины в рядок приткнулось несколько спортивных автомобилей. Прям как в сказке про бедного пешехода и золотой ключик от нового автомобиля.
Впрочем, это вовсе не чудо, а скорее правила игры.
Что ж, я принимаю вызов и готов сыграть, пусть и по чужим правилам.
Хм, все машины открыты, а ключи вставлены в зажигание. В таком случае можно попривередничать и выбрать цвет по вкусу. Вкус же мой зависит от моего же настроения. А настроение у меня сейчас скверное. Тоска совсем заела. Зеленая. В смысле тоска.
Вот и автомобиль возьмем под стать. Приятного болотного оттенка.
Интересно, умею ли я водить машину ? Вопрос скорее риторический, если не сказать грубее.
Поехали!..
Дорога вывела на магистраль, ведущую из города. И в чем же будет заключаться главная подлость этой занимательной игры? Без нее ведь не обойдется, это я уже понял.
Раз уж мне не отвертеться от участия, то хотя бы попытаюсь развлечься и получить удовольствие.
А вот и остальные участники авторалли. Или автогонок? Все так смешалось в голове, что мысли спотыкаются об мозговые извилины. Красота, ни один цвет автомашин не повторяется. Я получился самый невзрачный, - как лягушонок среди попугаев.
Итак, если я не ошибаюсь, основной принцип гонок - оказаться впереди всех и с радостным воплем победы перервать финишную ленточку. Ну что ж, попробуем. Попытка, как говорится, не пытка, а лишь неудачно прожитый день...
Какой русский не любит быстрой езды!?
Да я не люблю, я!..
Плевать! Плевать на всех и на себя в том числе. Жить - не значит тлеть, так возгоримся ярким пламенем!
...А это даже выглядит забавным. Сначала лидерство держал красный, но его смогли обойти желтый и синий. Затем и вовсе замелькал калейдоскоп. Спектр как будто сошел с ума. Перетасовка мастей шла до самого финиша.
Но у меня был самый большой стимул к выигрышу. За финишной ленточкой я надеялся найти ответы на свои вопросы, хотя бы на некоторые. Надо было только прийти первым.
И я поставил в начале спектра свой победный зеленый цвет.
Увы, в качестве главного приза я получил новую порцию пищи для размышлений. Только этот однообразный рацион мне уже порядном надоел.
Плевать я хотел на весь этот 4-ый уровень! Самое обидное, что за четвертым обязательно последует пятый... И кто знает, сколько еще, К несчастью, я не ошибся.
Чужая воля впихнула меня в какую-то комнату, где я обнаружил, что заперт. Мрачное воображение подсказывает, что сие помещение уж очень смахивает на склеп. Вон, даже паутина свисает, а из углов поблескивают голодные глаза местных восьминогих ткачей. Все это напоминает детские игры в поиски клада. А я собачка на побегушках. Вернее мышь. Лабораторная. На которой опыты ставят. А посмертно - памятники, как отдавшей жизнь во славу науки!
Это, по-моему, называется чужими лапками жар загребать. Разве ж справедливо - ученым Нобелевские премии, а мышке памятник?
Ну да кто нас, мышек, спрашивает...
Делать нечего, надо как-то выбираться. Судя по всему, именно это на сей раз от меня требуется.
Ах, какое оригинальное задание! Я просто млею от восторга перед такой хитроумной головоломкой.
Бедной лабораторной мышке ни за что не справиться с такой сложной задачей... Но она попробует.
Наверное, я слишком разозлился на тех, кто со мной забавляется таким образом. Головоломку я составил так быстро, что сам удивился. Только радости мне это так и не принесло.
За открывшейся дверью меня не ждало ничего хорошего, включая и служебную фразу, которую я и читать не стал. И так знаю, что там написано.
Что мне упорно пытаются доказать, проводя через все эти испытания?
Сначала я преодолевал свой страх, затем использовал силу и ловкость, после тест на сообразительность. И что же? Я все равно ничего не понял и уж точно не стал счастливее.
Так, уже и пофилософствовать не дадут. Снова толчок в спину. Действуй, дескать, а не думай.
Ха, на этот раз аттракцион. Комната смеха гигантского размера. Целое королевство кривых зеркал.
Ну что ж, посмеемся, раз плакать не разрешают.
Да, встреча с самим собой лицом к лицу не всегда лицеприятна. Увы. Во всем множестве собственных отражений я не нашел ничего ободряющего. Конечно, стоит учитывать искажение кривыми зеркалами, но что-то мне подсказывает, что оригинал не намного лучше.
Так, шутки в сторону, я так и не понял, в чём заключается соль этой шутки. Делать-то чего надо? Зеркала, что ль, перебить? Так это запросто, ломать не строить, крушить не складывать. Но вряд ли именно этого от меня ждут.
Раскинем тем, что некоторые называют мозгами, уровень, если я правильно сосчитал, не меньше шестого. Вокруг одни кривые зеркала. По всей видимости, выход за одним из зеркал. Но вот за каким?
Больше одного шанса мне не дадут. На 6-ом уровне никто не позволит колотить все зеркала подряд, чтобы найти одну дверь.
Я брожу по этой комнате, вглядываясь в свои изуродованные отображения, и ищу самого себя, даже не зная, как я выгляжу на самом деле.
Не этим ли я занимался все время? Может, сам Господь направляет меня. Да, именно так! Он создал меня, чтобы с моей помощью познать тайны этого мира...
Слезы умиления потекли у меня из глаз. Я, такой несовершенный, но мне покровительствует самое гармоничное существо мирозданья, он осеняет меня своей благодатью, он удостоил меня своим вниманием.
Каждый уровень - ступень к престолу моего Владыки, а значит, на верном пути!
Все мои рожицы как-то дурашливо корчатся, а вот этот несмело улыбнулся самым краем губ и поник. Жалко его до чертиков. Ведь это я и есть. Настоящий.
Использую свой единственный шанс. Правда, жалко бить самого себя... Но если такой жертвы требует мой Господь, я готов!
...Я разлетелся на множество осколков. Вернее, не я, а мое отражение, но где-то внутри я почувствовал боль от удара и кровоточащие порезы в душе. Жестокие условия, но разве мне понять божественную волю. Не мне обсуждать замыслы и решения Создателя.
Свой шанс я использовал на все сто. И выиграл. Дверь оказалась за этим зеркалом.
Фразу о прохождении 6-го уровня я счел ритуальной и прочитал почти с благоговением.
Куда теперь меня поведет божественная воля? Я готов следовать ей под священными хоругвями и под звон колоколов, одетый в рубище и с непокрытой головой, постясь и молясь, греша и каясь...
И что это такое? Пустынная местность без признаков жизни. Да и не местность даже. Полное отсутствие чего бы то ни было. Скучно до жути. Или жутко до скуки.
Мое положение достаточно оригинально - нахожусь в подвешенном состоянии неизвестно где, а что самое главное - неизвестно зачем.
Похоже, все-таки придется принять постулат о непостижимости мира в целом и моего собственного бытия в частности.
А что делать, обстоятельства вынуждают. Господь, случай, судьба - все сговорились и бросают в такие ситуации, смысл которых я понять не в силах, а выкручиваться как-то должен.
Эх, подвесили меня как марионетку, и ниточка невидимая, небось, есть. Болтайся, дескать, до следующего пришествия. Здесь, видно, и конец мой прейдет. В стиле печального реализма.
Хоть бы напоследок землю под ногами ощутить...
И появилась земная твердь, как писал один неизвестный автор. То есть самая натуральная земля, твердая. Ф-ух, теперь можно и дух перевести. Не забыли меня, значит, а новое испытание придумали. Забавляются они так. Засунули меня сюда и наблюдают - что же я, маленький и глупый, делать буду. Нет, не получился из меня религиозный фанатик.
А я им по классической формуле - дерево взращу, дом срублю и ребенка настругаю. Только отвяжитесь.
Хм, работа творца, хоть руками, хоть усилием мысли, не так уж проста. Саженец чахлый получился и тут же засох, дом по бревнышку рассыпался, а дите и вовсе куклой получилось.
Не думал я, что это так серьезно, но, видать, 7-ой уровень поблажек не дает.
Творить - не рушить, не всякий справится.
Так что ж мне, век здесь торчать?! Молчат. Ни ответа, ни привета, ни поздравления, ни морали. Ладно, самим скучно станет, подскажете.
Вот попал, так попал. Ни еды, ни развлечений, даже сесть некуда. Под ногами голая каменистая земля. А стул я на одном усилии воли не сотворю.
В камешки, что ль, сыграть, пока никто не видит. Так одному не интересно.
Слышите? Скучно мне.
Не слышат. Или глухие, или притворяются.
Так я им из камешков выложу.
СКУКА
ТОСКА
Написал бы еще про свою пессимистическую депрессию или депрессивный пессимизм, но боюсь, что камней не хватит.
Да они, наверное, и читать не умеют. Вот и общайся с такими. Вечно мне не везет... Ну да, вечно.
ВЕЧНОСТЬ
Ледяная и тоскливая, в обнимку со Снежной Королевой. И точка.
Ба-ц! На голову мне что-то упало. Это кто же тут кидается?.. Щас я с вами разберусь. Что это? Ха, лавровый венок упал. Да еще прям по голове.
Чего-чего? «Поздравляем, вы победитель! Вы успешно прошли 7 ступеней познания, набрав максимальное количество возможных очков, награждаем вас призовой игрой».
Обр-радовали, нечего сказать. Венком по голове, салютом над головой. А что это еще за призовая игра?
Что-о? Все сначала!.. Вы меня-то спросили, хочу я играть в ваши игры?
Мрак. Затем свет.
Ну и где это я очутился? Как заново родился. И кто я такой?..
Эпизод 2. ПОПЫТКА ПРЕОБРАЖЕНИЯ
Время свернулось спиралью, улиткой в свой дом уползло...
Что за плесень лезет в голову? Нет бы что-нибудь возвышенное, вместо этой параноидальной энтомологии.
Почему я иду по этому коридору? И что я вообще здесь делаю?
Иду, значит надо. А кому надо, мне знать не положено. Кем не положено? Теми же самыми, кому надо знать.
Вот так всегда. Куча обязанностей и никаких прав.
А коридорчик мне знаком, несмотря на отшибленную память. Являлся неоднократно в самых пакостных снах.
Уныло как-то все и однообразно.
Бесцветный мир, бесцветное существование. Хотя нет, я не в черно-белой голограмме царапаюсь во внешнее стекло. Здесь все имеет зеленовато-серый оттенок, да и стереометрия налицо.
Коридор поворачивает, как и полагается респектабельным и даже отчасти консервативным коридорам, под углом ровно девяносто градусов... Не Цельсия, конечно.
Отлично! Идем дальше, авось и там все в норме, утрированно и грамотно построено специалистами по прямым углам.
Да, вот оглянулся назад, на пройденный путь... А там обласкавший мою любовь к упорядоченности и благоразумию архитекторов поворот бесследно исчез. Вместо него тупик, ровный и гладкий, как будто облысевший от долгой добропорядочной жизни.
Так, значит, шуточки шутить изволим?
3 - замечательно!
Почти так же хорошо, как всегда.
А мне плевать. Иду дальше.
Нам ли чего-то бояться? Без роду, без племени, без имени, без памяти, без паспорта, да без денег!.. Неужели я отброс общества? Да если социум и отбросил меня за ненадобностью (а может, и по слепоте духовной), то и мне на его социальные условности плевать... Вот хотя бы с высоты этого небоскреба.
А что. Взберусь наверх, да и плюну... Да нет, болтаю я пустое. Если уж взбираться, то с иной целью. С более радостной, что ли.
Эге - гей!.. Населенцы этой трехмерной бетонной коробки - привидения да призраки, отзовитесь! А может, миражи? Нет, скорее - виртуалы да иномирцы. О, иномерцы! Вот вы кто.
А, ладно, все одна хренотень...
Очередной фантазм - он же фантастический маразм. Это когда шарики реальности заезжают за ролики виртуальности и сносят крышу у воздушного замка вашей голубой мечты с алыми парусами.
Чёрт побери, абстрактно выражаясь.
Что за состояние? Может, я и не помню, как меня родители назвали, где моя родная каморка с очагом газовым, да каким местом, точнее органом я на жизнь зарабатываю, но дело не только в этом. Личность-то моя при мне должна обретаться. Характер вроде как на месте, реакцию выдаю соответствующую, эмоционирую вообще без меры, да и что там себя ограничивать... Да вот чувств никаких не осталось. На самом деле не боюсь я ничего, только вид делаю, не хочу ничего - ну не только там поесть-поспать, но и в плане полета обнаглевшей фантазии не хочу ничего особенного. А не особенного тем паче.
Не жалею, не зову, не плачу... Вот, как про меня сказано. Аж прослезиться тянет на ранней могилке поэта, так пронырливо прозрел. Молодец! Аплодисменты. Не мне, ему...
Зато эмоции лезут нахраписто и уверенно. Как китайцы за плошкой риса. Все это гримасами так искажает мое лицо, что я уже самого себя не узнаю.
Хотя чего уж там наговаривать. В этом немытом оконном стекле сам черт своего повелителя не узнает. А с моей бесхозной памятью и пытаться нечего. По глазам вроде я, а кто дальше - боюсь и приглядываться.
Кстати, вот ведь смехотворная степень самовлюбленности - на собственную рожу в стекле любуюсь до умозрительного пресыщения, а что за окном делается и времени-то нет посмотреть! Ну да до конца света еще успею. Он ведь пока не наступил, надеюсь...
Да... Клод Моне в переписке с Сальвадором Дали. Впечатляет, если не сказать более. Клубы тумана змеятся, извиваются и растут, подползают к самому окну и разве что не ломятся внутрь. Больше ничего не видно, да оно и к лучшему. Ни впереди, где меня сиротливо дожидается распрекрасное в своей полной неизвестности будущее, ни снизу доверху, ни в обратном направлении.
Зона вечного тумана, всеохватного и пузырящегося. Небось, считает себя самодостаточным, и оттого так его пучит бедного.
О - хо - хо... Отрываюсь от оконного экрана внешней жизни и возвращаюсь к собственной нужной субреальности.
Но отчего так безрадостно? Пусть хмурятся другие, нам с ними не по пути. Кто сказал, что мое риал-шоу менее интересно заоконного? Ничуть не бывало, и уверенность моя крепнет с каждым прожитым мгновеньем. (Пусть сложатся они в года!) Да я уже чувствую, как за стенами толпятся, рвутся поближе и покупают самые дорогие места у окон нетерпеливые зрители. Жаждущие и страждущие, неутомимые и любознательные. Ну, дело ваше, любуйтесь. Любопытство давно запатентовано как средство от скуки.
Меня же ждет мой познавательный, хотя и несколько однообразный коридор.
Все как всегда. Точнее, с определенного момента. С того, когда я осознал себя на этом пути.
А путь, исключающий направляющие персты указателей, лежит в одном направлении. Прямо по коридору.
Странно, как рациональные мысли обминают мою голову. Буквально шарахаются от нее. Впрочем, это даже благородно с их стороны. Знают ведь, наверное, что я их на дух не переношу.
Но в качестве экстравагантного эксперимента стоит подманить одну из них, схватить и воспользоваться чужеродным восприятием.
По коридору встречается много дверей, но ни в одну меня не тянет постучаться и войти. Что ж, шагнем в долгожданную неизвестность с энтузиазмом первопроходца, не дожившего до собственной пресс-конференции.
Преодолевая интуитивное отвращение к прямым путям и целесообразным способам передвижения по ним, подхожу к одной из дверей и подозрительно с пристрастием присматриваюсь. Как и прочие, эта дверь безлика и глуха - ни номера, ни таблички, ни даже стандартной замочной скважины (что странно уже само по себе, тем более что дверь наглухо заперта). И правда, даже щели не видно. Вглядываюсь... Какая уж тут щель, когда сама дверь нарисована на стене. Реалистично так нарисована, старательно. Полный эффект присутствия данной дверной конструкции... А на деле полнейшее отсутствие таковой.
Даже дверная ручка есть. Причем привинчена прямо к стене. На всякий случай дергаю за нее. Хотя какой тут может быть случай? И где смысл подобного действия? Сработка условного рефлекса - дернуть за ручку запертую дверь. А вот стучать не буду, не дождетесь!
Что и требовалось доказать - рациональный подход не лучший метод для решения нетрадиционных задач.
Так, проехали... Точнее, прошли.
Не будем ломиться в запертые двери, а тем более в нарисованные.
А в общем, остроумная подлянка. Юмор оценил, пошел дальше по пути, из ниоткуда в никуда.
Может, стоит перебраться на другой этаж, вопросил я себя ненароком... На следующий уровень, хоть и не качественный, но и количественный на сей раз сойдет.
Чудес-с-сненькая кар-ртинка!.. Обрушенный лестничный пролет, отрезавший путь к твердо намеченной цели.
Ух, гнилье несчастное. Как всё не вовремя и уж совсем не к месту...
Ни туда и ни сюда, ни вверх и ни вниз, хоть смейся, хоть плачь!
Какое-то противоестественное стремление к подвигам, которые никто не увидит и не оценит. К чему бы это?
Однако первобытные инстинкты берут контроль над ситуацией в свои мохнатые руки и толкают меня прямо на карниз.
А карниз-то узковат... Пожалуй, что поуже дороги к раю будет. Но ничего, какие-то балки да рейки под ноги попадаются, не оставляют горемычного скалолаза без опоры.
Потихоньку, без суеты и лишних мыслей о провале... Кстати о нем. Так и манит, зараза, заглянуть в него. Хоть одним глазком, ненароком... Ух, и страхотища там! По крайней мере, отсюда так кажется.
Боязно до щекотки, а идти-то надо. И чего я боюсь, в конце концов! Упасть? Грохнуться и получить смертельно болезненный ушиб? А вдруг внизу перинка мягонькая постелена чьими-то заботливыми руками? А вдруг там батут стоит, меня давно дожидается? А если там невзначай все засыпано лепестками роз на пару метров вверх? Ага, я даже, кажется, ощущаю их дивный аромат... Голова начала кружиться от цветочного дурмана или от затяжного карабканья с этажа на этаж.
Трудно поверить, но я это сделал! Надо же... Самому себе не соврешь, даже если очень захочешь.
На новом этаже без перемен. Обидно, столько усилий, и без КПД. Коридор один в один: длинный, тусклый и безмолвный. Выть хочется, да не к лицу. Ау - у- у!.. Крик вопиющего в пустынном коридоре неинтересен никому. Даже эхо нагло игнорирует его.
Двери - обманки, никакого разнообразия. Устаревший анекдот рассмешит только выжившего из ума склерозника.
Ага, интересная деталь. В ручке очередной двери торчит свернутая в трубочку тоненькая брошюрка. Свежая пресса очень кстати...
Хм!
Гарантийный срок хранения и эксплуатации - 12 тыс. лет (в этом месте, признаюсь, меня мгновенно прошиб липкий пот - очевидно, надпочечники оперативно сработали, объявили аврал и в экстренном режиме выбросили ударную дозу адреналина... Это что, мне здесь 12 тысячелетий слоняться?!)
Упаковка - стандартная, трехмерная.
Инструкция - 1 шт., возможны модификации (что бы это значило, граждане виртуалы?).
Посмотрим, что дальше... Раскрываю, первый лист вообще вырван, второй измазан какой-то черной маслянистой жидкостью, которую так и тянет обозвать вонючей. Чудесная полиграфия, как на чей-то извращенный вкус.
О, наконец, на третьей странице инструкция принимает стихотворную форму:
(Ух, как оптимистично...)
(Ага, время для любовных, признаний. Спасибо, что надоумили).
(М - да - а... Многое хочется сказать, но лучше промолчу).
И все на этом. Ни слова более, последняя страница. Очаровательное руководство к действиям, которое крайне трудновыполнимо по причине косвенности данных указаний.
И вообще... Если бы миром правили поэты, то это была бы самая разнузданная и феерическая анархия, причем самая головокружительная из возможных! Лично у меня такое мироустройство симпатии не вызывает. Хотя антипатии тоже. Так, можно поселиться по соседству и поглядеть, как там у них пойдет.
Закрываю брошюру, а на ее обложке уже красуется новая надпись: «Сборник материалов XXIX съезда КПСС»... Еще чего не хватало. Инстинктивно отшвыриваю хамелеонистый буклет в сторону и брезгливо вытираю ладони о брюки.
Но должно же это когда-нибудь закончиться! А вдруг не должно... Нет, такие мысли лучше сразу отправлять... куда подальше. Я выйду отсюда! Живым или мертвым, но лучше живым.
Ха, почему бы нет. Если попался лифт, надо им воспользоваться, пока есть чем пользоваться.
Ух, какой гостеприимный лифт - я только подошел, а он уже и двери открыл. Голодный, наверное. Точно, пустой, как брюхо у аскета. Ну да меня так просто не съешь, подавишься, а то и вовсе отравишься. Зайдем, осмотримся. Так, двери закрываются автоматически. Ничего, на всякую автоматику найдется тяжелая рука доморощенного мастера.
Панель с кнопками поражает разнообразием предлагаемых услуг Тут тебе и «Выбор маршрута», и «Желаемая сторона света», и «Вверх», и «Вниз», даже «Направо - Налево». Многофункциональность обычного на первый взгляд подъемного устройства делает этот мир интересней. Но и тоску нагоняет своими инженерными наворотами.
Пожалуй, эта кабинка и на Луну меня доставить может. Вот только правильная комбинация цифр мне неизвестна.
Попробуем так... Секретный шифр для посвященных мне вовек не узнать, код ваш поганенький тоже не взломать, ну так хоть покуражусь... Думаете, не понимаю, чую ведь, ловушку гаденькую из лифта устроили и улова дожидаетесь? Я еще побрыкаюсь.
Вирус лифтный на вашу голову... Выплюнул меня этот изможденный надругательствами лифт и ладно. Зато коридор знакомый, родной можно сказать.
Но как же ты мне надоел... Гулкая жутковатая тишина и пустота в обозримом пространстве.
Сказал бы я, да слушать некому.
О, новинка от разработчиков урбанистического лабиринта. Убогая дверца с многообещающей надписью красной краской «Выход». Да - да, конечно... А за этой дверью еще одна непримечательная дверь, за ней еще, и еще...
Устал я. От безнадежности устал. Нет здесь выхода, и я это знаю. Настоящего нет, а не того, условного, который мне услужливо подсовывают.
Лабиринт замкнут на самом себе. Напичкан ловушками и символами, узнаваемыми и не очень. Усердно создается иллюзия пути с препятствиями, да путь по кругу интересен лишь часовой стрелке.
А я устал. Да и скучно играть в одни ворота, причем в собственные. И быть всегда в проигрыше.
Увольняюсь, по собственному. Желанию, волеизъявлению, велению души.
Не отпустят ведь, гады! И как не надоест играть в однообразные игры.
А мне надоело!.. Штампы, клише, трафареты, лозунги, афоризмы, вся эта бездна слов и действий, которая поглощает, заглатывает, засасывает и просто топит в собственном дерьме. И что особенно противно - все под непрерывное славословие своей непогрешимой морали.
Долги и обязанности, священные и навязываемые... Человек никому ничего не должен. Ни другим, ни себе.
Честнее молчать, чем изливать затхлые потоки слов, состоящие из всех стоков нечистот, которые когда-либо видел, слышал, чувствовал. Одно и то же, из уст в уста, из года в год, из века в век. Провонявшее запахом старости удобренного скудоумия, взятое взаймы и невозвращенное...
Если ты должен - значит, ты раб! Раб навязанных долгов, вещей, чужого опыта, постороннего ощущения, косвенного познания, краденого удовольствия... И еще бездны хлама из соседского мусорного ведра.
Душа, изгнанная из сладкоголосого рая!.. Тебя унизили, оскорбили недоверием. Пинком швырнули лицом в грязь и сказали, что там твое место. Пусть так! Эта грязь не хуже вашей удобренной лживыми речами почвы рая. Тот же навоз, только зовется честнее.
Мы вам не угодны? Забудьте поминать наши имена в своих молитвах! Пусть лучше жар адского огня согреет душу, чем она замерзнет наедине со своим раскаяньем.
Нет, мы не будем скорбеть по утраченному раю. Ни плакать, ни стенать, ни ползать на коленях, ни биться лбом в глухие стены, ни робко стучаться в ваши неприступные врата.
Но и забывать мы тоже не будем. Из жизни мы устроим вселенский праздник, отпустим на волю реки огненной воды и разобьем последний сосуд с драгоценным эликсиром для избранных. Не мы их избирали, да и подачками жив не будешь.
Не надо бороться за наши души. Они не достанутся никому. Мы так хотим. И приложим к этому все усилия.
Да - с... И на что я трачу силы? Свои же, не чужие.
Революция индивидуалиста в отдельно взятом хронотопе.
Бегаю, мечусь, ору не своим голосом, а все на том же самом месте. Как во сне - стараешься до умопомрачения, и без толку.
Позвольте выразить свой социальный протест! Следуя заветам постмодернизма, отказываюсь играть по чужим правилам.
Ишь, понастроили тут, конструктивисты. Просто, логично и целесообразно до одурения.
Ах да, значит, как во сне... Вот и нашелся мой заветный золотой ключик. Помню, как-то ставил опыт в одном сугубо личном сновидении. Чем все закончилось, сейчас и не упомню, но в целом осталось ощущение облегчения. Главное, что я извлек из того опыта - осознать во сне, что спишь и видишь сон. И все образы, предметы, ситуации навязаны тебе, рассчитаны на определенную реакцию. То же самое, что игра по чужим правилам.
И вот тогда попробуй взять управление на себя. Не скрою, чертовски тяжело, сопротивление сильнейшее, пространство сгущается до вязкости остывающей смолы, время замедляется до остановки дыхания, но еще чуть-чуть... Реальность стала похожа на пластилин, способный измениться до неузнаваемости.
И - й - е - эх!.. Пошло, пошло в обратную сторону! Теперь сыграем друг против друга, на равных, что не в пример честнее и порядочнее. Подхожу к стене - крепкой, бетонной на вид - прикасаюсь, а она картонная. Чахленькая у вас иллюзия, на свалку ее. Пробиваю кулаком, и сразу воздухом свежим повеяло. Не выдержал, засмеялся облегченно. Выглянул и отшатнулся. Вот от чего туман мне за окном мерещился. Небоскреб дотянулся до самых облаков. Тут и птички даже не летают.
Ха, оппоненты мои вежливо так раскачивают хилое зданьице. Глядишь, и рассыплется от чудотворного землетрясения. Впечатляет, особенно тех, кто летать не умеет. А я не умею.
Ну и что? Сейчас научусь.
Шагнуть в пустоту сложнее, чем полететь без крыльев. Но это единственный путь на волю. Делай, а не трепись.
Вперед, и...
Наверное, я слишком тяжёлый. Ускорение приличное, аж в ушах свистит. Наколдовать себе парашют, что ли? Нет, не опущусь до такого примитива.
Я сам могу летать, просто забыл об этом. Как и многое другое…
Не очень артистично, на потеху воробьям, но всё же… Лечу!
Приземлился неуклюже, зато цел. Тогда как зона высадки оставляет желать лучшего. На пустыре и то уютней.
Что ж, не место красит человека, а человек должен украсить своё местопребывание.
Нарисовал себе солнышко. Просто, как умею. Кружок с лучиками. По-детски, а уже греет, и светить не забывает.
Ну-ка, ручеек, беги!.. Никто тебя не держит. Будь чистым, а я прослежу, чтоб тебе некого было бояться.
Трава!.. Подрастай, пора уже. Тебя не затопчут, расти смелей.
Звери, птицы, рыбы – рождайтесь и живите. Вас не обидят, даю слово.
Будьте счастливы и спокойны, я не начальник, я просто друг.
Надеюсь на взаимность.
Обретя свободу, я не отберу её у другого.
Чего и вам желаю.
Олег шел по улице вразвалочку, явно никуда не торопясь. Да и куда спешитъ-то? Занятия в школе закончились, дома никого нет. Разве что обед ждет в холодильнике, так его еще разогреть надо. Неохота. Перекусить бы чем попроще... Олег задумчиво перебрал пальцами мелочь в кармане. Больше, чем на одно мороженое, не хватит. Увы.
Он даже приостановился, раздумывая. Конец октября хмуро предвещал скорое наступление ноября, замазав лик небес сплошной свинцовой облачностью. Дерзкие порывы ветра упорно рвались распахнуть куртку, наглухо застегнутую под самый воротник. Сейчас еще только мороженого не хватает для полного морального единения с погодными условиями любимой родины.
И все же отчего-то тянуло на сладкое. Олег уже совсем было решился потратить последние деньги на самое разумное в данный момент, как кто-то осторожно тронул его сзади за плечо.
Вынужденный оглянуться, Олег вполне успел приготовиться переброситься ничего не значащими фразами, логически быстро закруглить разговор и продолжить свой путь. Но первый же обмен взглядами разрушил это строгое построение обычного уличного разговора.
- Это вы?.. - Столь незатейливый вопрос был задан Олегом по причине его крайней удивленности от встречи.
Перед ним стояла старая знакомая. Но не одноклассница, да и вообще не просто знакомая девчонка. Да и не девчонка вовсе. Это была приятельница его бабушки, умершей четыре года назад. Они и не виделись больше с тех пор, с момента похорон. Олег раздраженно повел плечом, но вежливо сказал:
- Добрый день... Фаина Александровна, не так ли? Удивлен, что вы меня узнали.
- Привет, Олежек. - Старушка мило улыбнулась.- Я тоже удивлена, что ты до сих пор помнишь, как меня зовут.
- На склероз пока не жалуюсь, - не слишком учтиво буркнул Олег, не зная, как побыстрее окончить разговор.
- Как ни странно, я тоже. Ты куда-то торопишься? - чуть смущенно протянула Ф.А.
«Мымра», - констатировал Олег, обдумывая про себя ответ. Может, и не мымра, но живая. А его бабушка мертвая. Значит, все остальные бабушки по определению – мымры. Но эта Ф.А. уж очень не походила на пресловутую мымру. Стройная дама в брючном костюме горчичного цвета, короткая стрижка, элегантная некрашеная седина. В руках небольшая сумочка из кожаных лоскутков. Совсем не изменилась за прошедшие четыре года. Вот если сейчас еще и...
Ф.Л. вопросительно глянула на Олега, приоткрывая свою сумочку, и поинтересовалась:
- Не хочешь ли белого шоколада?
Ну вот. Оно самое. В детстве Олег всюду ходил вместе с бабушкой. Родители были все время на работе, в выходные же они только отдыхали, почти не вставая с домашнего дивана. А Олег сопровождал бабушку в походах по различным организациям, от ЖЭКа до почты, служа носильщиком по дороге из магазинов и базаров, прекрасно представляя себе всю сложность ведения домашнего хозяйства. Он помнил все цены во всех магазинах, внимательно изучал сроки годности на упаковках, которые бабушка уж никак не могла углядеть, и даже носил кошелек с общесемейным бюджетом во внутреннем кармане. Бабушка все-таки была уже очень старенькой, и нахвалиться не могла своим помощником. А Олегу было вовсе не в тягость действительно быть им. Хоть они и были бабушкой с внуком, но не только родственные чувства их связывали. Они были настоящими друзьями. Друзьями, которым никогда не было скучно вместе. Но дороге они обычно обсуждали прочитанное, а так как читали они одно и то же - приключения, рыцарские романы и фантастику, то за этими разговорами никакая дорога не казалась длинной.
Олег обиженно сглотнул. Так было до его десяти лет. До тех пор... До тех пор... До тех пор, как бабушка оставила его одного. Родители никак не могли понять, почему он так убивается. Объясняли, утешали, но понять не могли.
Потерять только бабушку было бы легче, но близкого друга - почти невыносимо. С тех пор у него ужасно испортился характер. Так считали и родители, и учителя, и одноклассники. И что с того? Как будто его интересует чье-то мнение...
И вот эта Ф.А. стоит перед ним, абсолютно такая же, как раньше. Из всех бабушкиных подруг только у нее была такая отличительная особенность: при всех встречах на улице, после обязательного ритуала теплого приветствия, только она всегда открывала свою неизменную сумочку и угощала его белым шоколадом. Зачем она таскала его с собой в любое время года, оставалось для Олега загадкой, но он всегда вежливо благодарил и принимал угощение. Обе старушки умилялись, и на некоторое время забывали о нем, обсуждая общих знакомых. А Олегу, от нечего делать, в это время приходилось поглощать угощение. Без особого удовольствия, поскольку он вовсе не любил белый шоколад. Хотя и ни разу не сказал об этом. Дареному коню... Ф.А. считала, что делала приятное мальчику, ну и ладно, не стоит забивать ей голову своими вкусовыми пристрастиями.
И вот опять... Четыре года же прошло.
- Так что, Олежек, угостишься по старой памяти?
Олег, наконец, очнулся от давних воспоминание и ответил:
- Нет, спасибо. Я просто не люблю белый шоколад.
Ф.А. даже внешне слегка растерялась Рука ее так и застыла в приоткрывшейся сумочке.
- Раньше ведь любил...
- И раньше не любил.
- Но ел же!..
- Я и не говорю, что испытываю к белому шоколаду отвращение. Просто не люблю.
- А ты повзрослел. - Взгляд ее стал чуть внимательней.
- Ничего удивительного. Прошло достаточно времени.
Старушка мягко улыбнулась, слегка прищурила глаза и вновь спросила:
- И всё же, какой бы шоколад ты сейчас хотел?
Олег внутренне вздохнул и продолжил этот бессмысленный диалог:
- Зеленый. - И совершенно серьезно уточнил: - Вообще-то я люблю горький черный шоколад, семидесятишестипроцентное содержание какао-продуктов в шоколадной массе. Но в данный момент…- Олег так пристально глянул в глаза Ф.А., что та даже чуть вздрогнула. - В этот конкретный момент временного потока, на который наложила отпечаток наша с вами случайная встреча, мне хочется именно зелёного шоколада.
- Хорошо. - Старушка неожиданно легко согласилась. - Не поверишь, но у меня с собой есть плитка, вполне удовлетворяющая твоим пожеланиям. Вот, пожалуйста.
Она с готовностью вытащила из своей вездесущей сумочки начатую плитку шоколада и отогнула хрустящую фольгу.
Это еще не повод удивляться. Олег взял одну дольку. Осторожно понюхал - пахло шоколадом. И правда, зеленый. Гадость, небось, неимоверная. Ну старушенция и даёт. Ради того, чтобы удивлять знакомых, таскает с собой в сумочке экзотические сладости в ассортименте. Хотя ему-то что. Каждый развлекается в меру своей фантазии.
- Что ж ты, пробуй. Шоколад настоящий.
Олег кисло глянул на собеседницу и выдал:
- Ага, только краситель искусственный. Идентичный натуральному. Ароматизатор мятный.
- Вообще-то нет. - Ф.А. спокойно пожала плечами. - Да ты пробуй.
Похвалив себя за внутреннюю готовность к подвигу при любых обстоятельствах, Олег положил дольку в рот.
Хм. Странно, но шоколад ему понравился. Вместо ожидаемой сладковатой приторности, он ощутил приятную горечь, в меру подсоложенную. Только привкус был необычным.
Ф.А. благостно улыбалась, наблюдая за его реакцией.
- Ну как, если понравилось, можешь забрать себе оставшееся.
Олег чуть замедленно среагировал:
- Спасибо. - Он принял из рук едва начатую плитку. - Это и впрямь соответствует моему вкусу.
Ф.А. с готовностью кивнула, что-то выжидая. Олег аккуратно завернул шоколад, и перевернул его, чтобы глянуть на обертку.
- «Полынь Таврическая", - прочитал он. - Никогда не слышал о таком.
Ф.А. продолжала молчать, но и уходить не собиралась. Олег пытливо глянул на нее и спросил:
- А если бы я захотел другой, к примеру, голубой, или красный шоколад? И такой бы нашелся? - слегка насмешливо протянул он.
- Не знаю. - Ф.А слегка закусила нижнюю губу. Выглядело это как-то по-детски. - Если б ты и вправду захотел такого, возможно, и нашлось бы. Но тебя потянуло на зелёненькое.
- Угу. - Олег задумчиво развернул фольгу и взял еще дольку. - К нему бы чашечку кофе...
- Ты меня приглашаешь? - кокетливо тряхнув седыми кудрями, вопросила старушка.
Олег слегка оторопел. Ничего себе…
«С чего бы я ее куда-нибудь приглашал - мы в разных возрастных категориях, да и вообще... Я ее почти не знаю. Встречались на улице несколько раз, да и то давно. А дома она у нас никогда и не бывала, между прочим. Бабушка сама ходила в гости к своим приятельницам, а к нам в дом не водила».
- Денег нет, - честно признал Олег, не без удовольствия от своей находчивости.
А старушка явно забавлялась, наблюдая за его реакцией.
- Молодец, выкрутился. Тогда приглашаю я. Пойдем, посидим где-нибудь.
Олег, не отдавая себе отчета в происходящем, двинулся вслед за Ф.А. к ближайшему скверу. По случаю неуютных погодных условий все лавочки были свободны, и они запросто устроились на одной из них в глубине аллеи.
Олег поежился от холода и спрятал руки в карманы куртки. Подначивая, спросил:
- А почему мы не зашли в кафе?
- Ты ведь хочешь кофе? - с готовностью отозвалась Ф.А. - Пожалуйста, прошу.
Она на миг отвернулась к своему концу скамейки, а когда развернулась обратно, то в её руках обнаружился маленький металлический поднос, который она и поставила между ними. Олег тупо уставился на поднос. На нем исходили ароматным кофейным парком две чашечки изящного фарфора, стоял маленький молочник, полный густых сливок, лежали две ложечки, на вид подозрительно серебряные.
Ну ладно, шоколадка могла лежать в сумке. Чего только производитель не сделает, чтобы привлечь покупателя. И шоколад раскрасит в разные цвета, и название придумает позаковыристей, пусть и не самое подходящее... Но поднос с кофе! Олег вполне мог поручиться, что когда они подходили к скамейке, никакого подноса на ней не стояло. Не из сумочки же она его вынула!
Олег вдруг почувствовал, что вспотел. Рука сама потянулась расстегнуть куртку. А тут и солнце неожиданно проглянуло в разрыве туч. Медленно отстегивая куртку и щурясь солнечному лучу, Олег формулировал свой незатейливый вопрос, который и был задан:
- Кто вы?
Бабулька уже взялась за молочник, и подливая в свою чашку сливки, невозмутимо ответила:
- Я - добрая знакомая твоей бабушки.
- Ага. Надеюсь, ключевое слово здесь - добрая... И все же повторю: кто вы?
- Я - волшебница.
Олег тоскливо глянул себе под ноги, поскольку теперь избегал взгляда на собеседницу, и позволил себе проворчать:
- Я думал, мы серьезно поговорим. А вы...
- А я и говорю серьезно. Да ты пей кофе-то. Остынет ведь.
Олег взял чашку, непонятно зачем поболтал в ней ложечкой и сказал:
- Вообще-то я кофе не пью. Я чай люблю.
Ф.А. покачала головой.
- Ну, милый, сразу надо говорить. Ладно уж.
Олег, глядевший себе в чашку, на миг поменялся в лице. И было от чего. На его глазах жидкость в чашке изменила свой цвет, и парок над ней стал вдруг пахнуть настоящим терпковатым индийским чаем.
Олег отхлебнул и убедился, что у него действительно чай. Он улыбнулся и почему-то спросил:
- Фаина Александровна, а почему вы всегда угощали меня в детстве только белым шоколадом?
Отпивая по чуть-чуть свой кофе, Ф.А. ответила:
- Я сама его люблю. Всегда кажется, что и другие должны любить то же самое. А ты так мило улыбался, принимая угощение, и так вежливо благодарил, что у меня и мысли не возникало изменить тот давний ритуал. Милый ребенок, аппетитно жующий шоколад - картинка с выставки, да и только.
Олег слегка скривился.
- Отказываться невежливо, когда предлагают от души. Меня так воспитывали.
- Кто? Бабушка?
Вот теперь Олег изменился в лице по-настоящему. Чашка в его руке задрожала, однако ответ прозвучал с твердыми интонациями:
- Бабушка меня не воспитывала. Она обсуждала со мной все вопросы на равных. К ответу я приходил сам. Она либо соглашалась со мной, либо нет. И объясняла свою точку зрения. Тогда уже я либо соглашался, либо возражал. Но это никогда не было поводом для ссоры. Потому что мы уважали друг друга. - Олег задержал дыхание, чтобы сдержать подступившие слезы.
Ф.А. осторожно поставила допитую чашку на поднос и обронила:
- А когда бабушка умерла, ты обиделся на весь мир.
Олег мрачно отхлебнул своего чая.
- А вы скажете, что это естественный ход вещей. И просто настал ее час. Да?
- В обыденном понимании это так. Смерть не есть трагедия, это смена планов бытия. Когда человеку надо двигаться дальше, он покидает исчерпавшую себя реальность и следует далее. Это и впрямь естественно, И ни удивляться, ни огорчаться не стоит.
Олег за время этой тирады допил чай, молча поставил посуду на поднос и резко задал ещё вопрос:
- Фаина Александровна, кто вы?
Ф.А. вздрогнула, грустно покачала головок и ответила:
- Я ведь уже сказала... Я волшебница, как и твоя бабушка.
Она приподняла се скамейки поднос, слегка крутанула его против часовой стрелки, и тот истаял прямо на глазах Олега.
Он собрал все остатки самообладания и продолжил разговор:
- Как вы успели отметить, я повзрослел. И потому ваше объяснение меня не устраивает.
- Чем же? - очень натурально изобразила недоумение Ф.А.
- Своей простотой. Волшебница... Надо же! Нелепо с вашей стороны рассчитывать на мою адекватную реакцию. Вот если бы вы сказали, что обладаете паранормальными способностями, материализуете предметы прямо из воздуха, перестраиваете молекулярную структуру окружающей среды, проникаете в пласты иной реальности и достаете оттуда все, что заблагорассудится... Или что вы из будущего, когда людям стало доступно многое из того, что сейчас еще считается чудом, либо вы из прошлого, когда магия еще не растеряла своих знаний и умений, что вы из альтернативного варианта моего настоящего... Что... - Олег поперхнулся репликой, обратив внимание на Ф.А., которая... смеялась. Почти неслышно, но смеялась. Поняв, что смутила мальчика, она собралась.
- Олежек, ты слишком много читаешь фантастики.
Тот упрямо мотнул головой.
- Столько, сколько надо.
- Многовато, и без разбора. У тебя все перемешалось в голове.
- Ничего, со временем утрясется и отсортируется.
- Что ж, может, ты и прав. Только ведь и я сказала правду, когда назвалась волшебницей. У всего, что ты перечислил, есть короткое и ёмкое название. Волшебство.
Олег со свистом втянул воздух сквозь зубы и почти поверил.
- Докажите! - выпалил он.
Ф.А. медленно облокотилась на спинку скамейки и искоса бросила взгляд на мальчика.
- А ты, однако, недоверчивый,
- Критично настроенный.
- Ладно. И чтобы ты хотел... узреть?
Олег усмехнулся и самодовольно отпарировал:
- Не просто узреть, визуальные иллюзии слишком просты, чтобы служить доказательством. Сделайте мне, если не сложно, тарелку пельменей. И кетчупа к ним. Пожалуйста, - подумав, добавил он.
- Ну конечно. - улыбнулась Ф.Л - Ты ведь шел со школы и до сих пор не обедал.
- Вот именно, – расслабившись, подтвердил Олег. Он был совершенно спокоен и с интересом ждал продолжения событий.
- Что ж, изволь...
- Эй, не торопитесь. Я хочу видеть процесс. Его механику. Воочию.
- Будь по-твоему. Только будь готов и отвечать за свои желания.
Старушка как-то сразу подобралась, будто из классической учительницы литературы преобразилась в бравую физкультурницу... Но это образно говоря. На деле же у Ф.А. жестко обозначились черты лица, а в голосе зазвенел металл, неподвластный коррозии.
- Сейчас переместятся воздушные массы - холодный воздух отступит, а вместо него придет теплый...
Да уж. Чем-то это напоминало урок географии, только очень наглядный. И от этой наглядности становилось страшновато, из-за колоссальности изменении, которые происходили просто сейчас и просто у них над головой.
Холодный воздух, как более плотный и тяжелый, цепко держался за землю и противился своему уходу. Но теплый фронт, притянутый буквально за уши издалека, уже заскользил по поверхности холодного.
Ф.А., как немыслимый силач, растянула показатели атмосферного давления, заставляя этим двигаться воздушные массы.
Ветер усилился и поменял свое направление.
Казалось, небеса зашкалило от такой скорости, преобразований. Солнце еле просвечивало тусклым фонарем сквозь сгустившиеся облака. По поверхности земли зачмокал мелкий, но пакостный осенний дождь.
Олег уже не рад был всему происходящему, но крепился, гадая, когда же он получит свою вожделенную тарелку пельменей. И при чем к ней вся эта непогода…
А теплый фронт за три минуты уже успел миновать их, и дождь прекратился.
Только непохоже было, что Ф.А. собиралась расслабляться.
Холодный фронт не замедлил растечься вслед. И обрушился всей своей массой на теплый. Тот подобрался и ускользнул вверх, оставив по себе на память бесформенные нагромождения кучевых облаков.
Вот тут Ф.А. позволила себе усмехнуться, довольная, как пекарь замешанным тестом...
Самое смешное, что облака над головой начали сминаться и изворачиваться, как тесто в руках того же пекаря. Невидимые мастеровитые руки разметали по небосводу гонкие блинчики пушистых облачков, а что-то темное и непонятное плюхнулось на них сверху. Все тут же завернулось ушками и закрутилось в совсем уже немыслимой круговерти.
Олег обалдел окончательно. Ну ладно уж любимая бабушка со своими подружками и их шуточками... Поговорили и разошлись. Но тут уже пахнет каким-то локальным климатическим катаклизмом. Ей-богу...
А пахло совсем другим. Одуряющим ароматом свежеесваренных пельменей, в фарш которых не забыли добавить чеснока и молотого кориандра.
Тарелка стояла на подносе, который в свою очередь покоился на всё той же скамейке.
Ф.А. же блаженно щурилась на солнышке, которое блистало с чисто вымытого небесного стола.
- Что ж ты, приступай! Остывают же?
Олег сглотнул подступившую слюну и выдавил из себя:
- Спасибо... Но где же кетчуп?
Старушка умильно всплеснула руками и проворковала:
- Забыла!.. Надо же, вот не люблю и его, и потому забыла. Подсознательные реакции как всегда на высоте. Дай-ка я тебе лучше маслица подбавлю.
И в тарелку не замедлил плюхнуться кусочек сливочного масла, мгновенно начав таять и оседать.
Мальчик криво глянул на это дело, взявшись за вилку, и протянул:
- А масло, небось, еще недавно паслось на альпийских лугах...
Ф.А., не моргнув глазом, подтвердила:
- Ага, у самого подножия Монблана
Олежка заметно повеселел, доедая свою заветную тарелку пельменей. После всего увиденного и съеденного было бессмысленно кривляться и затевать еще какие-то проверки. С погодой шутки плохи. Но вот попользоваться...
Бабулька, казалось, дремала, сидя на скамейке под незатейливым октябрьским солнышком. Олег наколол последний пельмень на вилку и принялся старательно вымазывать все оставшееся масло на дне тарелки. Это не помешало ему одновременно завести продолжение темы:
- Вот я сейчас всё съем, и ничего не останется... На память. А хотелось бы что-нибудь такое... этакое... Интересное, в общем.
- На память? - Хитрая старушка моментально проснулась.
- Ну да. Необычное... и компактное
- Два в одном, понятно. И что же?
Олег с глубокомысленным видом проглотил пельмень, облизнул вилку и ответил:
- Я тут подумал... И третье, что пришло мне на ум - книжка.
Ф.А. расплылась в довольной улыбке.
- Милый мальчик, ты меня не разочаровал. Конечно же, книжка - лучший подарок...
- За неимением других. Но в данном случае хотелось бы чего-то пооригинальней. Книгу с автографом автора. - Олежка помедлил л уточнил: - Автографом классика, почившего в мире, но не забытого потомками.
Ф.А. не стала корить молодежь за неуемные желания, скромно аннигилировала опустевшую тарелку на пару с вилкой, взамен опустив на поднос невзрачную па вид книжку в тусклом переплете со стёршейся позолотой.
Мальчик схватил подарок, тут же раскрыл на форзаце и прочитал, игнорируя всякое выражение:
- «Тому, кто не забыл меня,
И так же жаждет наслажденья
От дней, утихнувших вчера,
Но вновь воскресших в виде чтенья..»
Импозантный росчерк гусиного пера нахально подмахнул сие четверостишие, прозрачно намекая на автора.
Следующая страница раскрылась сама собой, и Олег разочарованно протянул:
- Ну почему «Евгений Онегин»?.. Я не люблю романы в стихах. Честно говоря, ожидал нечто более... эзотерическое.
Вот тут Ф.А., похоже, наконец рассердилась.
- Классику надо больше читать! Из нее все остальное растет, а не наоборот.
Олег чуть струхнул и решил перебить:
- Спасибо, конечно. Просто я не рассчитывал в самом деле получить что-либо. Попросил так, для закрепления впечатлений. От общения с вами.
Он вежливо склонил голову в знак смирения, машинально пролистывая полученную книгу.
Ф.А. смягчилась и продолжила уже в другом тоне.
- Теперь скажу о главном. О причине нашей встречи. Меня послала твоя бабушка... - Старушка сделала паузу, но Олег смысла в этой паузе не уловил, настороженно вслушиваясь в ее слова. - Она волнуется за тебя. Ты плохо учишься...
Олег вскинул голову и огрызнулся:
- Для себя нормально. Учусь тому, что интересно.
- Грубишь учителям, не находишь общего языка с одноклассниками.
- Насильно мил не будешь, — буркнул мальчик и стиснул зубы.
- Но что же дальше? - развела руками Ф.А., как самая заурядная пенсионерка .
- У меня подростковый возраст. Но он когда-нибудь закончится, - равнодушно изрек Олег и замолчал.
- Дело не в нем. Что-то творится с тобой. Вот английский завалил, - укоряюще покачала головкой Ф.А.
- Зато латынь выучил.
- Ты что, в медицинский собираешься? - нахмурила брови Ф.А.
- Ни за что! - фыркнул Олег.
- Тогда зачем тебе латынь?
- Интересно. Красивый язык,
- Зачем на каждом уроке истории споришь с учителем?
- Мне его трактовки исторических событий не нравятся. Слишком однозначные.
- А у тебя, видно, на всё свой взгляд. Свежий, заинтересованный...
- Конечно. Я как раз сейчас увлекаюсь альтернативной историей. Что было бы, если бы всё было не так...
- Ну ладно, спорить-то зачем?
- Чтоб скучно не было. Мне и всем остальным, кто на уроке засыпает.
- Допустим. - Ф.А. перевела дух. - Друзья-то у тебя хоть есть? А, спорщик?
- Мало, - ломанул воздух фразой Олег. По тут же просиял: - Зато настоящие!
Старушенция просияла в ответ и неожиданно решила закругляться. Сумочка, стиснутая в ее руках, облегченно вздохнула.
- Что ж... Мне пора.
Олег стряхнул со лба прядь волос и чуть глуховато и сдавленно проговорил:
- Бабушке... привет от меня передавайте.
- Обязательно.
- А что вы ей еще скажете? - осмелев, спросил он.
Ф.А., она же фея Файнале, для острастки протянув с ответом пару секунд, произнесла:
- Что у нее растет превосходный внук. И у него есть все шансы дорасти до бабушки.
. Олег непроизвольно затаил дыхание, слушая эти слова.
- Вы с ней непременно встретитесь - лет через пятнадцать. Когда у тебя родится дочь.
Ф.А. потянулась и поцеловала Олега в его вспотевший лоб.
- Я не прощаюсь, но сейчас мне уже пора.
И исчезла, мазнув по лицу теплым ветерком.
А Олег почему-то почувствовал во рту горьковато-радостный вкус зеленого шоколада.
- И что вы мне скажете? – внешне бесстрастным голосом вопросил Марк.
Врач старательно увёл взгляд и забарабанил пальцами по столу.
Марк терпеливо ждал, пугаясь пустоты внутри себя. Казалось, все мысли боязливо сжались, а то и вовсе растворились, ничем не выдавая своего присутствия.
Врач поднял глаза и пытливо посмотрел на собеседника.
Сидящий напротив ни единым мускулом не выдал своих ощущений.
- Вы хотите это услышать?
- Если б не хотел, то не спрашивал бы, - терпеливо ответствовал Марк.
- Значит, так… Если брать в расчёт индивидуальные особенности организма…
- А если не брать? – вкрадчиво поторопил Марк.
- Но поймите, скорость проистекания процессов разнится от человека к человеку. Нельзя же усреднять.
- Так вы можете назвать мне конкретный срок? С точностью до дня? – насмешливо отозвался посетитель.
- Нет, конечно. Но…
- Вот и скажите просто.… Сколько?
Врач, ощутимо мучаясь, устало произнёс:
- Год. От силы – год. Может быть, меньше.
Взгляд Марка замер и стал словно бы незрячим. Губы шевельнулись и слова упали:
- Спасибо. До свиданья.
Запинаясь от двусмысленности, врач послушно повторил:
- До свиданья, - и когда уже посетитель вышел за двери кабинета, вытер испарину со лба.
Работа у него такая, а всё привыкнуть не может. И вряд ли привыкнет.
Марк, не замечая ничего вокруг, добрался до дома.
Эмоции исчезли, ощущения омертвели, чувства притупились.
Год…
В голове что-то звякнуло, словно сработала сигнализация.
Год жизни.
Уже другие ощущения. Просто год, абстрактный год, это всё равно что ничто. Год, прожитый тобой, запечатан сургучом воспоминаний.
Год жизни человека.
Ой, как много… Можно влюбиться, можно поссориться, можно жениться, можно увидеть своего новорожденного ребёнка, поймать его улыбку и почувствовать себя всецело счастливым!
Можно начать новое дело, а можно завершить старое, можно распрощаться с вредной привычкой, или же приобрести пару новых.
Можно, можно!.. Всё можно, был бы этот год.
А если он последний, то приобретает невиданную доселе ценность.
Марк присел на лавочку у дома, не испытывая желания запираться сейчас внутри квартиры.
Апрель на дворе, солнце заигрывает теплотой лучей, но от земли ещё тянет холодом.
Могильным холодом… Марк резко тряхнул головой, сбрасывая паутину тошнотворных размышлений и гадких ассоциаций.
У него есть целый год!
Год жизни, его собственной. Целый год, который надо прожить так, чтобы не было мучительно больно… Да, именно так, больно за бесцельно прожитое время. Чтобы не было…
Марк усмехнулся сам себе, вспоминая уместную цитату из Николая Островского.
Солнечные зайчики ошарашено запрыгали по поверхности весенней лужи, по-детски недоумевая от странности этих людей… То сидел с каменным лицом, то улыбается чему-то, и не спешит никуда. Ишь, развалился на скамейке!..
А Марк и вправду не спешил. Впервые за долгие годы.
Ведь у него был впереди ещё целый год! Или меньше…
Дерево, нависавшее ветвями над скамейкой, шевельнулось под порывом буйного ветра, смутно догадываясь, что всё преходяще.
Дерево тоже каждую зиму погружалось в такой глубокий сон, что он был почти неотличим от смерти. И тем не менее, весной следовало пробуждение и возрождение. Дерево шевельнуло своими многочисленными пальцами-листочками, словно беря невидимый аккорд на струнах бытия.
Бытиё отозвалось шорохом песчинок, отмеряющих вечность.
Листочкам же было наплевать на вечность. Они только недавно явились под свет божий, и думать не думали, что этот свет когда-нибудь померкнет. Ночь, она ведь не навсегда, лишь на время.
Это был удивительный год.
Никогда ещё Марк не ощущал такой полноты бытия, как в этот год. Он ведь помнил, что всё это – в последний раз.
Голубизна небес была такой пронзительной, как свист от полёта стрижей.
Мягче пуха стелились облака по небесному пути днём, и ярче россыпи алмазов сияла звёздная дорога вночи.
Пронеслась весна, осыпая щедротами буйства жизни. Сады цвели как в последний раз, не жалея сил.
Куст жасмина так распахся под окном, что месяц май в изнеможении упал у ног июня.
Зарницы лета одарили вкусом клубники, пляжным гомоном и обилием всего, что только дарит жизнь.
Осень, как всегда, пришла незаметно. Без уныния, а с торжеством самодостаточности, богатства урожая и слегка утомлённой воспоминаниями о прошедшем лете.
Ржавая листва устлала тротуар, изобразив причудливый мозаичный рисунок.
Горы арбузов истаяли к зиме.
Первый снег пометил собою ноябрь, а в декабре снежный покров прочно замостил улицы.
Деревья оголились и зябко взмахивали пустыми ветвями.
Поздно вечером, когда небо уже неотличимо от ночного, хоровод снежинок в свете уличного фонаря кружился в ледяном вальсе, и не помышляя о музыке Чайковского и сказках Андерсена.
Когда вновь пришла весна, Марк даже не удивился.
Тот же кабинет, те же двое, сидящие напротив друг друга.
Врач то одевает, то вновь сдёргивает с носа очки в тонкой оправе, пытается протереть их носовым платком и вновь надевает.
- Ну, я не знаю!.. – разводит он руками. – Результаты анализов отличные. Никаких следов опухоли!
Марк остался так же спокоен.
- Возможно, это была врачебная ошибка. Примите мои самые искренние извинения!.. Хотя я мог бы поклясться… - бормочет сам себе врач, не замечая, как улыбается посетитель.
- Пусть будет ошибка, - мягко говорит Марк, желая приободрить эскулапа. – Но теперь уже всё закончилось.
- Я так рад за вас!
- Не более чем я сам. Спасибо вам, что сказали мне в прошлый раз «до свиданья».
- Да не за что...
- И всё же, вы подарили мне незабываемый год. Год жизни. И как оказалось, не последний.
Марк присел на знакомую скамейку и запрокинул голову. Дерево стряхнуло на него несколько капель утреннего дождя и мысленно улыбнулось.
Новые листочки затрепетали, ещё не расплескав свой восторг от омовения. Они предвкушали новый круг жизни, не забывая радоваться дню сегодняшнему.
Ведь тьма не навсегда, и всякая ночь когда-нибудь заканчивается.
Р.S. Поверите, - когда рассказ был дописан, включаю вечером новости и слышу, что сегодня был Всемирный день борьбы с раком… 4 февраля.