– Потерпи, потерпи, – заботливо прошептал Улимор, продолжая силой удерживать Нэльса в нужном ему положении. –Ещё немного.
В груди фонарщика что–то хрустнуло. На густых ресницах появились соленные капли. Истошный крик, постепенно превращался тихое рычание, затем в слабый писк.
– Что вы с ним сделали? – Отпихнув длинноносого лекаря, возмутился книгочей.
– Теперь у вашего друга стальной корсет, – объяснил Харвенкус и постучал кулаком по груди Нэльса. – Теперь он почти что дровосек. Минута боли и никакие секиры ему теперь не страшны.
Фонарщик громко вздохнул, словно вынырнул из бурной реки.
– Ого! А можно и мне такую осьминожку? – Протараторил Марк и потянулся к склизкой баночке. – Я потерплю.
Улимор Харвенкус закрыл крышку и поспешил спрятать содержимое в кармане пиджака.
– Когда сломаешь себе что–нибудь, тогда и получишь угощение. А пока руки прочь. Стальных осьминогов не так много осталось. Их больше не добывают. Поэтому они могут действительно кому–нибудь понадобиться.
В разговор вмешалась Ольга.
– Поэтому вы припрятали их в свой карман?
– В аптечке моей гостинице, как раз этих осьминогов и не хватает, – последовал ответ. – Ничего не случиться, если позаимствую парочку.
За дверью послышались шаги.
– Что там происходит? – Прогнусавила женщина спешно поднимавшаяся по лестнице.
– Это она, – Марк и Ольга узнали обладательницу неприятного голоса.
– Толстуха, что нас не пускала, – прошептал книгочей.
– Всё, все тогда уходим, – длинноносый лекарь, схватил Марка и Ольгу за руки и потащил к двери.
– Но Нэльс? – возмутилась Ольга.
– Ничего с ним не случится. Придем утром. Идемте, – заторопил Улимор Харвенкус и вытолкнул молодежь за дверь.
Нэльс нашел в себе силы и произнес:
– Я жду вас завтра…
***
Наступил день Великого Совета. Давно представители каждого созданного четырьмя братьями рода не собирались вместе. Два дня слишком маленький срок, чтобы смогли появиться все оговоренные в списках, но большая часть перечисленных все же прибыла к назначенному времени.
Черно–белая стража в меньшем составе, чем была изначально, сопроводила Катерину до комнаты Ожидания. Которая напоминала посеребренную клетку, переплетенную массивными стальными прутьями. Девушка осталась внутри, а стража окружила комнату снаружи. Здесь стояла мягкая тахта с полудюжиной белых подушек, маленький квадратный столик и пара удобных кресел напротив. На столе мерцал небольшой круглый аквариум с парочкой золотых рыб в чистой воде.
– Чего–нибудь желаете? – Осведомился кто–то из белой стражи.
– Провалиться, – огрызнулась Катя. – Спасибо, отвалите!
Сегодня решается ее судьба, а за последние день, к ней никто не соизволил явиться. Хотя, Катя понимала, что друзей, скорее всего к ней просто не пустили. Радовало лишь то, что когда она проснулась, на краю кровати лежали ее вещи: постиранные и отглаженные. Катерина все же сомневалась, что обнаружит их после пробуждения. Старикашка, что снимал с нее мерки, был немного подозрительным, и девушка легко могла предположить, что тот подменит наряды. Но, слава Богу, обошлось. Хотя настроение у Первого Хранителя было паршивое…
– Паршиво, паршиво, паршивенько, – выдохнула девушка, медленно опускаясь на белоснежную тахту. – Эй! А кто–нибудь знает, когда начнется совет?
– Как только наследники займут свое место, – прозвучал ответ у Кати за спиной.
Девушка обернулась. – А это примерно через сколько?
Тишина.
– Ладно, я все равно никуда не тороплюсь.
Ещё несколько минут Катя сидела в полном одиночестве, но вскоре в комнату влетел заполошный старик в огромной остроконечной шляпе.
– Это что на тебе? – Засмеялась девушка, внимательно разглядывая своего деда.
– Спецодежда, – ответил Горвин и стащил с головы неказистый головной убор. – Я все–таки старейшина. Как ты?
Катя лениво развела руками.
– Каком к верху. Спасибо, что хоть спросил.
Горвин распростер объятия. – Ты даже не обнимешь старика?
Девушка оживилась. – А ты созвал достаточное количество для моего освобождения?
– Ещё не знаю. Приглашений разослал в сотни концов света, а кто явиться увидим.
– Четыре, – отмахнулась Катерина.
– Что четыре?
– Концов света, всего четыре. Так что твои приглашения не дойдут до адресатов. Я не хочу тебя обнимать.
Горвин присел рядом с внучкой.
– Катя, отгоняй тоску, она притягивает неудачи! Совет ещё не начался, а ты уже поникла.
– Я поникла, сразу как перешагнула порог дома Елизаветы Удальцовой. Поэтому твой Совет к моему настроению никакого отношения не имеет. А ты, думаешь, все будет хорошо? Только честно.
Горвин улыбнулся, бережно обхватив руку девушки теплыми пальцами.
– Я верю в это. Верь и ты.
У решетчатой двери комнаты ожидания появился советник Карл.
– Горвин, – подозвал старика скрипучий голос. – Присяжные прибыли. Они рассаживаются. И нам пора.