В а с с а. Ты знаешь.
Ж е л е з н о в. Не быть этому! Нет...
В а с с а. Хочешь, на колени встану? Я! Перед тобой!
Ж е л е з н о в. Отойди. Пусти! (Пробует встать.)
В а с с а (нажала руками плечи его, втиснула в кресло). Прими порошок.
Ж е л е з н о в. Уйди...
В а с с а. Подумай - тебе придётся сидеть в тюрьме, потом - весь город соберётся в суд смотреть на тебя, после того ты будешь долго умирать арестантом, каторжником, в позоре, в тоске - страшно и стыдно умирать будешь! А тут - сразу, без боли, без стыда. Сердце остановится, и - как уснёшь.
Ж е л е з н о в. Прочь... иди! Пускай судят. Всё равно.
В а с с а. А - дети? А - позор?
Ж е л е з н о в. В монастырь попрошусь. Пускай постригут. В схимники. Под землёй жить буду, а - буду!
В а с с а. Глупости говоришь. Прими порошок!
Ж е л е з н о в (встаёт). Не... не приму. Ничего от тебя не приму...
В а с с а. Прими добровольно.
Ж е л е з н о в. А то - что? Отравишь?
В а с с а. Сергей, вспомни о дочерях! Им жить надо. За пакости отцов дети не платят.
Ж е л е з н о в. А за матерей?
В а с с а. Бессмысленное сказал. Пойми, Сергей, я на суде молчать не стану. Я расскажу, как ты привозил в мой дом гулящих девок, как распутничал с ними, показывал гулящим-то Наталью с Людой, скажу, как учил их вино пить...
Ж е л е з н о в. Врёшь! Это Прохор, брат твой, учил, Прохор.
В а с с а. Людмилку напугал, и оттого она вроде слабоумной, учиться не может, ни к чему не способна.
Ж е л е з н о в. А Наталья - вся в тебя, вся!
В а с с а. Так вот знай: всё скажу суду и людям!
Ж е л е з н о в (встал, рычит). Отойди! Страшно глядеть на тебя. Пусти. (Оттолкнул её, идёт к двери.)
В а с с а (за ним). Прими порошок, Сергей...
Ж е л е з н о в. Нет! (Вышли. В двери - Лиза, в руках её - поднос, на нём несколько штук разнообразных замков. За нею - Прохор Храпов с большим амбарным замком в руке.)
П р о х о р (угрюмо). Из-за чего грызлись?
Л и з а. Не знаю. Слышала только, что она уговаривала его порошок принять.
П р о х о р. Какой порошок?
Л и з а. Наверное - лекарство.
П р о х о р. Какое лекарство?
Л и з а. Откуда мне знать - какое?
П р о х о р. Ну, и дура! Сергею никаких лекарств не требуется. Он здоров, как верблюд. Мы с ним до четырёх утра, всю ночь девятку ловили и коньяком питались.
Л и з а. Содовый порошок, может быть.
П р о х о р. Ещё раз - дура! Коньяк соды не требует. Чего торчишь? Поставь замки на стол. Ничего не видишь, не знаешь. За что тебе подарки дарю?
Л и з а. Подарили вы мне! Скоро всем виден будет подарок ваш.
П р о х о р. Лучше - я, чем Пятёркин. Передвинь кожаное кресло, от солнца кожа портится, а ему шестьдесят пять рублей цена.
Л и з а. Солнцу?
П р о х о р. Креслу, подарок мой сестре. Солнце ничего не стоит. Погоди-ка! Ты что это? Шутки шутить? Ты не забывайся однако! Солнцу! Избаловала тебя сестра, как старая девка - кошку. Ступай к чертям! (Разглядывает бумаги на столе, чихает. Поёт на "шестый глас" (церковное песнопение - Ред.)
Под вечер осенью ненастной
В пустынных дева шла местах
И тайный плод любви несчастной
Держала...
Н а т а л ь я (входит). Какой хороший день...
П р о х о р. Ещё ничего не известно, день только начался. Ты что росомахой такой бегаешь? Не причёсана... растрёпа!
Н а т а л ь я. Знаешь - решили судить отца.
П р о х о р (испуганно). Кто сказал?
Н а т а л ь я. Евгений Мельников.
П р о х о р (сел). Ах, чёрт... Не отвертелся, капитан. Вот те и Железновы! Вот те и Храповы, старинна честн`ая фамилия! Дожили! Довёл капитан наше судно. Ой, будет срама! По смерть всем нам срама хватит.
Н а т а л ь я. Может, оправдают?
П р о х о р. Не в этом дело! Дело в суде, в позоре. И, наверное, засудят. Теперь такая мода: ежели богат, значит - виноват. Несчастные люди - богатые! Ты пойми - не столько капитана Железнова судить будут, сколько нас, Храповых.