Он снова выругался.
- Это Кейнова работа?
Она кивнула, глаза ее были по-прежнему дики - то ли от страха, то ли от возбуждения.
- Он держит тебя, как рабыню, так что ты даже вздохнуть всей грудью не можешь - и у тебя не хватает духу на убийство или хотя бы на ненависть за все то зло, что он тебе причинил?
- Это не правда! Я всем сердцем ненавижу Кейна.
- Тогда перестань трястись! Что еще худшего может этот дьявол сделать с тобою?
- Я просто не хочу твоей смерти, понимаешь? Капитан мрачно усмехнулся.
- Ну, если ты хочешь остаться у него рабыней лишь потому, что тебе не хочется моей смерти, тогда, конечно, дело того стоит! Да ведь только смерть-то может прийти не за мной, а за Кейном - если мы хорошо сыграем. Ну? Давай попробуем - ради свободы для тебя и любви для нас обоих.
- Я попытаюсь, Маурсел, - пообещала она, не смея отвести взгляд. - Но я не смогу этого сделать одна.
- А тебя никто и не просит делать это одной. Могу я проникнуть как-нибудь в башню Кейна?
- Туда не проникнет и армия, если этого не захочет Кейн.
- Слыхал, - отмахнулся капитан. - Но я-не армия. Я - могу туда войти?
Наверняка у колдуна есть тайный лаз для ночных выходов.
Она решительно сжала кулаки.
- Я знаю один. Если только тебе удастся войти так, чтобы он тебя не почуял... Нюх и слух у него звериные.
- А вот если ты расскажешь мне обо всех ловушках и засадах, которые там наверняка есть, - сказал ей капитан очень тихо, - и подскажешь, когда можно застать Кейна врасплох. Если ты в состоянии время от времени ускользать из башни, то уж я там как-нибудь пройду.
Десайлин кивала его словам, страха в ее глазах поубавилось.
- В башню можно проникнуть, когда Кейн занят колдовством. От этого его оторвать невозможно. Как раз недавно он начал новую ворожбу и провозится с ней до исхода завтрашней ночи. А потом разыщет меня и заставит разделить с ним плоды его трудов.
Маурсел оживился.
- Ого! Ну, это будет его последнее путешествие в ад - мы сошлем его туда навечно. Что ж, отлично. Я завтра с утра прикажу людям грузиться, а послезавтра мы будем готовы к отплытию. Значит, завтра ночью, Десайлин. Тебе следует остаться рядом с ним. Если он увидит меня прежде, чем я ударю, погоди, пока он развернется ко мне, чтобы убить. И тогда вгони ему в спину вот это!
Он протянул ей тонкий изящный кинжал, вынув его из ножен над изголовьем кровати.
Словно зачарованная его речью и блеском стали, вертела Десайлин в руках смертоносную игрушку.
- Я попробую. Во имя Онте, я попробую сделать все, как ты сказал!
- Он должен умереть, - повторил Маурсел. - Ты знаешь: он должен умереть.
Глава 8
ИСПЕЙ ПОСЛЕДНЮЮ ЧАШУ...
Туман, родившись где-то в истоке мира глубоко под Керсальтиалем, выполз по невидимым скважинам и щелям, окутав город, заполнив широкие мощеные улицы, обвив колоннады портиков. Лишь надменные башни, обдуваемые верхним ветром, избежали его душных объятий. Рожденный двумя стихиями, воздухом и водой, он вился и плыл, влекомый третьей стихией - огнем, он был словно воплощение четвертой стихии - земли, плакавшей тысячами глаз. Огни улиц и площадей светились тусклыми золотыми шарами сквозь плывущую дымку, словно плыли сами, и город напоминал гигантское мрачное болото, где плывут над топью неверные огоньки.
- У тебя нынче какое-то странное настроение, Десайлин, - заметил Кейн, зажигая огонь под плоской широкогорлой чашей.
Она двинулась прочь от узкого окна-бойницы.
- Тебе оно кажется странным? Удивляюсь, что ты заметил. Бессчетное множество раз говорила я тебе, что мне противны твои колдовские опыты, и столько же раз ты не обращал на это ни малейшего внимания.
- Все, что исходит от тебя, для меня важно и дорого, Десайлин. Извини.
Твое присутствие здесь необходимо. Я делаю то, что должен делать.
- И это тоже? - почти взвизгнула она, указывая на искромсанный труп девочки-подростка.
Кейн проследил ее жест. Боль исказила черты лица колдуна, он сделал какое-то движение руками и почти пролаял то ли фразу, то ли длинное слово из коротких звукосочетаний.
В распахнутый ставень вползла тень и окутала труп. В ее колеблющейся тьме детское тельце пропало без следа. Затем исчезла и сама тень, только ветер донес шорох гигантских крыльев, когда чудовище улетало.
- И ты думаешь, я забуду, из чего ты готовишь то мерзкое снадобье, которое каждый раз заставляешь меня пить?
Кейн нахмурился и молча уставился на фосфоресцирующую жидкость, исходящую паром в небольшом тигле.
- На тебе случайно нет ничего железного, Десайлин? Цвет изменился. Я просил тебя не приносить железа, когда я занимаюсь этим колдовством, ты помнишь?
Холод клинка, спрятанного под туникой, обжег ей тело.
- Я помню, Кейн. На мне только мои кольца. Но Кейн уже был весь поглощен процессом перегонки и не услышал ее последних слов. Внутри алой чаши что-то булькало, закипало, вспыхивало огненным светом, отбрасывая кровавые блики на стены башни. Наконец большая радужная капля повисла на конце выводной трубки.
Кейн быстро подставил под нее кубок.
- Что же ты не требуешь, чтобы я выпила это, Кейн? Или те цепи страха, которые ты наложил на меня, еще достаточно крепки?
Он скосил на нее удивленный взгляд, и, хотя это могло быть и просто игрой теней, ей показалось, что в этом взгляде есть и усталость, и боль. Словно все неисчислимые столетия, что прошли мимо Кейна, не задев, разом вдруг легли ему на плечи.
- Тебе непременно нужна эта игра, Десайлин?
- Мне нужно только одно: быть свободной от тебя, Кейн.
- Ты любила меня когда-то. Все возвращается, ты полюбишь меня снова.
- По твоему велению? Ты глуп, если надеешься на это. Я ненавижу тебя, Кейн. Убей меня или держи при себе, пока я не состарюсь и подурнею. Я умру, переполненная ненавистью к тебе.
Он вздохнул и отвернулся. От его дыхания вздрогнуло пламя.
- Ты останешься со мной, потому что я люблю тебя, и красота твоя останется при тебе навсегда, Десайлин. Когда-нибудь ты поймешь. Ты никогда не задумывалась об одиночестве бессмертия? Это бесконечное изгнание. Изгнание человека, который никогда нигде не знает покоя, чья тень оставляет руины, где бы он ни прошел. И в каждом триумфе - падение, а каждая радость - мимолетна.