Костик объявился следующей ночью. Сперва разливался соловьем у дверей бани, пока не сообразил, что нас там нет. Потом запел у ворот: во двор заходить побоялся.
Глотыч первым и услышал, разбудил нас с Шабаном:
– Соловей прилетел, принимайте!
Шабан помотал головой и уснул. А я вышел во двор, снял щеколду, но
Костю не обнаружил. Завернул за угол, а он тут как тут. Кусок коряжки светящейся держит, чтобы его лучше найти.
– Привет, – шепчет. – Вас что, с Шабаном прям в дом пустили?
– Пустили, – говорю. А сам стараюсь поближе его лицо разглядеть. Уж очень не понравилось, что он разговор с дома начал.
– Небось, кормежка нашлась?
– Да не тяни ты! – Я чуть не закричал. – Кормежка… Кормежка! Ты говори, что случилось… Вагончик на месте?
– Вагончик на месте.
– С Зоей?
– Нет. Не с Зоей.
– С кем тогда?
– С Шурочкой.
– Говори! Говори!
– Давай присядем, – предложил вдруг он.
Мы присели прямо на траву у стены дома. По тому, как он себя вел, я уже догадывался, что он скажет. Я не торопил его. Чем дольше не знать, тем лучше.
– Вот как бывает, – произнес он негромко и вздохнул. – Померла, значит, наша Шурочка.
– Померла? Сама?
– Померла, – повторил Костик.
Далее из не очень связного рассказа дружка удалось выяснить, что у штабистов с Зоей вышел конфликт: не пошла она к ним на ночь, не захотела. Они тут же силой забрали Шурочку. А утром та вернулась в вагончик, кто видел, говорят, была не в себе. Никого не узнавала и сестру не узнавала, которая прождала ее всю ночь. А в следующую ночь выждала, когда Зоя заснет, и удавилась.
Мы с Костиком больше ни о чем не говорили. Тут не говорить, тут надо гранату хватать и к черту всех разнести. Ох, как я пожалел, что не заметил тогда наган у майора на столе!..
Когда опомнился, спросил:
– Зойка там?
– Нет, – ответил Костик и вздохнул. – Она здесь. Разве можно там оставлять?
– Так что же ты!.. – Я крикнул, и сам испугался своего крика. Но, правда, сколько сидим, а она оказывается здесь, рядом…
– Где, где она?
– В кустах, – сказал Костик. – И не кричи, деревню разбудишь. Сейчас приведу.
Костик шмыгнул в темноту, а я остался ждать. Стоял оглушенный как колуном по башке. И мысли рассыпались: Зоя, Шурочка, штабные крысы, от которых вся напасть. Слово “напасть” отчего-то застряло в мозгу и вызывало судорогу в животе…