Новая кассирша узнала о событии от Пирса и ринулась в отдел безделушек, спеша всех поразить. Киппс получил наследство - тысячу фунтов в год, нет, двенадцать тысяч фунтов! Киппс получил наследство - миллион двести тысяч фунтов в год. Цифры назывались разные, но суть была верна. Киппс пошел наверх. Киппс укладывает вещи. Киппс сказал: он и за тысячу фунтов не останется в этом заведении больше ни одного дня! Передавали даже, что он вслух честил старину Шелфорда.
Киппс спустился вниз! Киппс в конторе! И тотчас все кинулись туда. (Бедняга Баггинс занимался с покупательницей и не мог понять, какого черта все словно с цепи сорвались. Да, да, Баггинс ровно ничего не знал!)
Он видел, что в магазине поднялась беготня, слышал, что то и дело поминается имя Киппса. "Динь-динь-динь", - надрывался звонок, возвещая обед, но никто не обращал на него внимания. У всех горели глаза, все были возбуждены, всем не терпелось поделиться новостью, хоть тресни, найти кого-нибудь, кто еще ничего не знает, и первым выпалить: "Киппс получил наследство, тридцать, сорок, пятьдесят тысяч фунтов!"
- Что?! - вскричал старший упаковщик. - Он? - И стремглав кинулся в контору, словно ему сказали, что Киппс сломал себе шею.
- Тут один наш только что получил наследство - шестьдесят тысяч фунтов, - сказал старший ученик покупательнице, которая давно уже его дожидалась.
- Неожиданно? - спросила покупательница.
- В том-то и дело...
- Уж если кто заслужил наследство, так это мистер Киппс, - сказала мисс Мергл и, шурша юбками, поспешила в контору.
На Киппса градом сыпались поздравления. Он стоял весь красный, волосы растрепались. В левой руке он все еще сжимал шляпу и свой лучший зонтик. Правой он уже не чувствовал: ее все время кто-нибудь пожимал и тряс. "Динь-динь-дон, дурацкий дом, все вверх дном", - надрывался всеми забытый обеденный колокол.
- Дружище Киппс! - говорил Пирс, тряся его руку. - Дружище Киппс!
В глубине конторы Буч потирал свои бескровные руки.
- А вы уверены, что тут нет никакой ошибки, мистер Киппс? - спросил он.
- Я уверена, что нам всем следует его поздравить, - заявила мисс Мергл.
- Господи помилуй! - воскликнула новенькая продавщица из отдела перчаток. - Тысяча двести фунтов в год! Господи помилуй! Вы не собираетесь жениться, мистер Киппс?
- Три фунта пять шиллингов и девять пенсов в день, - сообщил мистер Буч, чудесным образом подсчитавший это прямо в уме.
Все твердили, что они рады за Киппса, все, кроме младшего ученика: единственный сынок любящей матери-вдовы, привыкший и считавший своим правом получать все самое лучшее, он стал чернее тучи: его терзала зависть, он не мог примириться с такой явной несправедливостью. Все же остальные и в самом деле радовались от души, радовались в эту минуту, пожалуй, больше самого Киппса, которого ошеломило это нежданное-негаданное счастье...
Он спустился в столовую, бросая на ходу отрывочные фразы: "Ничего такого не ждал... Когда этот самый Бин сказал мне, я совсем ошалел... Вам, говорит, оставили в наследство деньги. Но я и тут не чаял такого, думал, может, фунтов сто. Это уж самое большее".
Пока сидели за обедом и передавали друг другу тарелки, общее возбуждение поулеглось. Домоправительница, разрезая мясо, поздравила Киппса, а служанка чуть было не залила кому-то платье: загляделась на Киппса, - где уж тут было ровно держать полные тарелки! Удивительно, как она все их не опрокинула. Казалось, новость прибавила всем проворства и аппетита (всем, кроме младшего ученика), и домоправительница оделяла всех порциями мяса с небывалой щедростью. В этой комнате, освещенной газовыми рожками, было сейчас совсем как в добрые старые времена, поистине как в добрые старые времена!
- Уж если кто заслужил богатство, - сказала мисс Мергл, - передайте, пожалуйста, соль... да, уж если кто заслужил богатство, так это мистер Киппс.
Шум поутих, когда в столовой раздался лающий голос Каршота.
- Ты теперь заделаешься важной персоной, Киппс, - сказал он. - Сам себя не узнаешь.
- Прямо как настоящий джентльмен, - сказала мисс Мергл.
- Мало ли настоящих джентльменов со всей семьей живут на меньшие деньги! - сказала домоправительница.
- Мы еще увидим тебя на набережной, - сказал Каршот. - Лопни моя... начал было он, но поймал взгляд домоправительницы и прикусил язык. Она уже раньше выговаривала ему за это выражение. - Лопни мои глаза! - покорно поправился он, дабы не омрачать торжественный день препирательствами.
- Небось, поедешь в Лондон, - сказал Пирс. - Станешь настоящим гулякой. Сунешь в петлицу букетик фиалок и будешь эдак прохаживаться по Берлингтонскому пассажу.
- Я бы на твоем месте снял квартирку где-нибудь в Вест-Энде, продолжал он. - И вступил бы в первоклассный клуб.
- Так ведь в эти клубы разве попадешь, - сказал Киппс, вытаращив глаза и с полным ртом картофеля.
- Чего уж там. Были бы денежки, - сказал Пирс.
А девица из отдела кружев, относящаяся к современному обществу с цинизмом, почерпнутым из беззастенчивых высказываний мисс Мари Корелли, подтвердила:
- В наши дни с деньгами все можно, мистер Киппс.
Зато Каршот показал себя истым англичанином.
- А я бы на месте Киппса поехал в Скалистые горы, - сказал он, подбирая ножом подливку, - стрелять медведей.
- А я бы первым делом скатал в Булонь, - сказал Пирс, - и хоть одним бы глазком глянул, что там за жизнь. На пасху уж как пить дать, все равно поеду, вот увидите.
- Съездите в Ирландию, - прозвучал мягкий, но настойчивый голосок Бидди Мерфи, которая заправляла большой мастерской; с первого же слова Бидди залилась румянцем и вся засветилась - чисто по-ирландски. - Съездите в Ирландию. На свете нет страны краше. Рыбная ловля, охота на дичь, на зверя. А какие красотки! Ах! Вы увидите озера Килларни, мистер Киппс! - На ее лице выразился беспредельный восторг, она даже причмокнула.
Наконец было решено достойно увенчать великое событие. Придумал это Пирс.
- С тебя причитается, Киппс! - сказал он.
А Каршот тут же перевел его слова на язык более поэтичный:
- Шампанского!
- А как же! - весело откликнулся Киппс.
И за всем остальным, а также за добровольными курьерами дело не стало.
- Вот и шампанское! - раздались голоса, когда на лестнице появился посланный за этим напитком ученик.
- А как же магазин? - спросил кто-то.
- Да пропади он пропадом! - ответил Каршот и ворчливо потребовал штопор и что-нибудь, чем перерезать проволоку. У Пирса - ну и ловкач - в перочинном ноже оказался специальный ножичек. Вот бы у Шелфорда полезли глаза на лоб, если б он вдруг вернулся ранним поездом и увидел бутылки с золотыми головками! Хлоп, хлоп! - выстрелили пробки. И полилось, запенилось, зашипело шампанское!
И вот Киппса обступили со всех сторон и в свете газовых рожков с важностью, торжественно повторяют: "Киппс! Киппс!" - и тянутся к нему бокалами, ибо Каршот сказал:
- Надо пить из бокалов. Такое вино не пьют из стаканов. Это вам не портвейн, не херес какой-нибудь! Оно и веселит, а не пьянеешь. Оно ненамного крепче лимонада. Есть же счастливчики, каждый день пьют его за обедом.
- Да что вы! По три с половиной шиллинга бутылка?! - недоверчиво воскликнула домоправительница.
- А им это нипочем, - сказал Каршот. - Для таких это разве деньги?
Домоправительница поджала губы и покачала головой...
Так вот, когда Киппс увидел, что все обступили его, чтобы поздравить, у него защекотало в горле, лицо сморщилось, и он вдруг испугался, что сейчас заплачет на виду у всех. "Киппс!" - повторяли они и смотрели на него добрыми глазами. Как это хорошо с их стороны и как обидно, что и им на долю не выпало такое счастье!