- Не хотите ли чаю? - предложила Элен.
Она подошла к окну, окинула взглядом знакомый пустырь, обернулась, бросила на Киппса какой-то непонятный взгляд, сказала: "Пойду приготовлю чай" - и исчезла.
Миссис Уолшингем и Киппс поглядели друг на Друга, и на губах ее появилась покровительственная улыбка.
- Ну что это вы, дети, робеете да стесняетесь? - сказала она, и Киппс чуть не провалился сквозь землю.
Она принялась рассказывать, какая Элен деликатная натура, и всегда была такая, с малых лет, это заметно даже в мелочах, но тут прислуга принесла чай; за ней появилась Элен, заняла безопасную позицию за бамбуковым чайным столиком и зазвенела посудой, нарушив воцарившееся в комнате молчание. Немного погодя она упомянула о предстоящем спектакле на открытом воздухе: - "Как вам это понравится!" - и скоро они уже не чувствовали себя так неловко и связанно. Заговорили о лжи и правде на сцене.
- А я не больно люблю, когда пьесы представляют, - сказал Киппс. Какое-то все получается ненастоящее.
- Но ведь пьесы в основном пишутся для театра, - сказала Элен, устремив взгляд на сахарницу.
- Оно конечно, - согласился Киппс.
Наконец чай отпили.
- Что ж, - сказал Киппс и поднялся.
- Куда вы спешите? - сказала миссис Уолшингем, вставая и взяв его за руку. - Еще рано, а вам с Элен уж, наверно, есть о чем поговорить. - И пошла к двери.
В это великое мгновение Киппс окончательно растерялся. Что делать? Пылко заключить Элен в объятия, едва мать выйдет из комнаты? Очертя голову выпрыгнуть из окна? Но тут он сообразил, что надо растворить дверь перед миссис Уолшингем, а когда исполнил сей долг вежливости и обернулся, Элен все еще стояла за столом, прелестная и недоступная. Он притворил дверь и, подбоченясь, пошел к Элен. Он вновь почувствовал себя угловатым и неловким и правой рукой потрогал усики. Ну, зато уж одет-то он как надо. Откуда-то, из самой глубины его сознания, всплыла робкая, неясная и очень странная мысль: а ведь у него сейчас к Элен совсем иное чувство: там, на Лимпнской башне, что-то между ними развеялось в прах.
Элен окинула его критическим оком, как свою собственность.
- Мама курила вам фимиам, - сказала она с полуулыбкой. И прибавила: Это очень мило, что вы ее навестили.
Минуту они молча глядели друг на друга, словно каждый ожидал найти в другом что-то иное и, не найдя, был слегка озадачен. Киппс заметил, что стоит у стола, покрытого коричневой скатертью, и, не зная, чем заняться, ухватился за небольшую книжку в мягком переплете.
- Я сегодня купил вам кольцо, - сказал он, вертя в руках книжку (надо же хоть что-нибудь сказать!). И вдруг наружу прорвалось то, что было на душе: - Знаете, я прямо никак не поверю.
Ее лицо снова смягчилось.
- Вот как?
И, может быть, она прибавила про себя: и я тоже.
- Ага, - продолжал Киппс. - Все теперь вроде перевернулось. Даже больше, чем от наследства. Это ж надо - мы с вами собираемся пожениться! Будто я не я. Хожу сам не свой...
Он был такой серьезный, весь красный от смущения. И она увидела его в эту минуту совсем иными глазами.
- Я ничегошеньки не знаю. Ничего во мне нет хорошего. Я ж неотесанный. Вот познакомитесь со мной поближе и сами увидите: ничего я не стою.
- Но ведь я хочу вам помочь.
- Вам страх сколько придется помогать.
Элен прошла к окну, выглянула на улицу, что-то, видно, решила и, заложив руки за спину, направилась к Киппсу.
- Все то, что вас тревожит, - сущие пустяки. Если вы не против, если позволите, я буду вас поправлять...
- Да я буду рад до смерти.
- Ну, вот и хорошо.
- Для вас это пустяки, а вот мне...
- Все зависит от того, согласны ли вы, чтобы вас поправляли.
- Вы?
- Конечно. Я ведь не хочу, чтобы вам делали замечания посторонние.
- О-о! - В этот возглас Киппс вложил многое.
- Понимаете, речь идет о сущих пустяках. Ну, вот, вы, например, не очень правильно говорите. Вы не сердитесь, что я делаю вам замечание?
- Мне даже приятно.
- Прежде всего ударения.
- Это я знаю, - сказал Киппс и прибавил для убедительности: - Говорили мне. Тут вон какое дело: есть у меня один знакомый, из артистов, он все про это твердит. Даже учить обещался.
- Вот и хорошо. Надо просто за собой следить.
- Ну да, они ведь представляют, им без этого нельзя. Их этому учат.
- Разумеется, - несколько рассеянно сказала Элен.
- Уж это я одолею, - заверил ее Киппс.
- И как одеваться - тоже важно, - продолжала Элен.
Киппс залился краской, но по-прежнему слушал с почтительным вниманием.
- Вы не сердитесь, что я об этом говорю? - снова спросила Элен.
- Нет-нет.
- Не нужно так... так наряжаться. Нехорошо, когда все так с иголочки, сразу видно - только что от портного. Это уж чересчур. Кажется, вы прямо сошли с витрины... как самый обыкновенный богач. В платье должна чувствоваться непринужденность. Настоящий джентльмен всегда одет, как следует и при этом выглядит так, словно это произошло само собой.
- Будто надел чего под руку попалось? - огорченно спросил ученик.
- Не совсем так, просто нужна некоторая непринужденность.
Киппс кивнул с понимающим видом. Он готов был разорвать, уничтожить свой цилиндр - так он был огорчен.