- Без всякого социализма, - высказала Энн свое тайное опасение.
- Без всякого социализма, - подтвердил Киппс, - просто с умом.
- Которые в нем понимают, те пускай и занимаются социализмом, Арти, а мне его не надо.
- Да и мне тоже, - сказал Киппс. - Я не умею про это спорить, а только, по-моему, это - все одно воображение. Но вот Мастермен - он башковитый.
- Знаешь, Арти, сначала я его невзлюбила, а теперь он мне даже по душе. Такого ведь не сразу поймешь.
- Он до того умен, я и половины не разберу, куда он гнет, - признался Киппс. - Я такого башковитого сроду не видал. И разговору такого не слыхал. Ему бы книги сочинять... Какой-то сумасшедший этот мир, - чтоб такой парень и не мог заработать на хлеб.
- Это потому, что он хворый, - сказала Энн.
- Может, и так, - согласился Киппс и на время умолк. Потом вдруг сказал: - Нам будет хорошо в нашем домике, верно, Энн?
Она поглядела ему в глаза и кивнула.
- Я прямо его вижу, - сказал Киппс. - Такой уютный. Вот скоро время пить чай, а у нас сдобные булочки, сбоку в камине чайник греется, на коврике кошка... беспременно заведем кошку, Энн... и ты тут же сидишь?! А?
Они окинули друг друга одобрительным взглядом, и Киппс вдруг заговорил о том, что вовсе не относилось к делу.
- Да что ж такое, Энн, - сказал он, - я не целовал тебя, поди, целых полчаса. Как из пещер вышли, так и не целовал.
Ибо они уже не теряли поминутно голову и не начинали целоваться, не глядя на время и место.
Энн покачала головой.
- Веди себя как следует, Арти, - сказала она. - Расскажи лучше еще про мистера Мастермена...
Но мысли Киппса уже приняли другое направление.
- Мне нравится, как у тебя заворачиваются волосы вон там, - сказал он и показал пальцем. - Ты когда девочкой была, они тоже так заворачивались, я помню. Вроде как колечком. Я часто про это думал... Помнишь, как мы бегали наперегонки... тот раз, за церковью?
Посидели молча, каждый думал о чем-то приятном.
- Чудно, - сказал Киппс.
- Чего чудно?
- Как все получилось, - сказал Киппс. - Полтора месяца назад мы и думать не думали, чтоб нам с тобой вот так тут сидеть... А что у меня будут деньги - да разве кто бы поверил?
Он перевел взгляд на огромного лабиринтодонта. Сперва просто так, нечаянно поглядел и вдруг с любопытством всмотрелся в огромную широкую морду.
- Провалиться мне на этом месте, - пробормотал он.
Энн спросила, что это он. Киппс положил руку ей на плечо и показал пальцем на огромного зверя. Энн испытующе поглядела на лабиринтодонта, потом с немым вопросом - на Киппса.
- Неужели не видишь? - удивился Киппс.
- Чего не вижу?
- Да ведь он вылитый Филин!
- Он же вымерший, - возразила Энн, не поняв.
- Ну да, я знаю. А все равно он точь-в-точь наш Филин в старости.
И Киппс задумался, глядя на изображения доисторических чудовищных зверей и ящеров.
- А интересно, почему все эти допотопные твари вымерли? - спросил он. Разве кому было под силу их перебить?
- А я знаю! - догадалась Энн. - Их потоп загубил...
Киппс поразмыслил.
- Так ведь в ковчег полагалось взять всех по паре...
- Ну и взяли, сколько могли, всех-то не увезешь, - сказала Энн.
На том и порешили.
Огромный зелено-золотой лабиринтодонт пропустил мимо ушей их разговор. Неколебимо спокойный, он устремил взор своих удивительных глаз поверх их голов - в бесконечность. Может, это и вправду был сам Филин, столь чуждый высокомерия Филин, который больше не желал их замечать.
Была в этом его спокойствии какая-то терпеливая уверенность, равнодушие могучей силы, ожидающей своего часа. И Энн с Киппсом смутно почувствовали это, обоим стало не по себе, и, посидев еще немного, они поднялись и, то и дело невольно оглядываясь, пошли своей дорогой.
В должный срок эти две простые души сочетались браком, и Урания, богиня супружеской любви, богиня поистине великая, благородная и добрая, благословила их союз.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЧЕТА КИППС
1. КАКИМ БУДЕТ ДОМ
Медовый месяц, как и все на свете, приходит к концу, и вот уже мистер и миссис Артур Киппс выходят на перрон Хайтского вокзала, они приехали в Хайт искать славный маленький домик, осуществить лучезарную мечту о домашнем очаге, впервые высказанную в парке Кристального дворца. Киппсы храбрая чета, вы это, конечно, уже заметили, но ведь они лишь песчинки в нашем огромном, нелепом и сложном мире. На мистере Киппсе серый костюм, воротничок с широкими отворотами и щегольской галстук. Миссис Киппс - все то же пышущее здоровьем юное существо, с которым вы встречались на вересковой равнине на протяжении всего моего объемистого труда; ей ничуть не прибавилось ни роста, ни солидности. Только теперь она в шляпе.
Однако шляпа ее совсем не похожа на те, которые она надевала прежде по воскресеньям, это роскошная шляпа, с перьями, с пряжкой, с бантами и прочими украшениями. От цены этой шляпки у многих захватило бы дух: она стоила две гинеи! Киппс сам ее выбирал. Сам за нее заплатил. И когда они вышли из магазина, у обоих пылали щеки и на глаза просились слезы, оба не чаяли поскорей убраться подальше от снисходительной усмешки надменной продавщицы.
- Арти, - сказала Энн, - зря ты это...
И больше ни слова упрека. И, вы знаете, шляпа совсем ей не шла. Все новые наряды совсем ей не шли. На смену простеньким, дешевым и веселым нарядам появилась не только эта шляпа, но и несколько других подобных вещей. И из всей этой пышности смотрело хорошенькое личико умного ребенка - чудо безыскусственности пробивалось сквозь нелепую чопорную роскошь.
Киппсы купили эту шляпу, когда пошли однажды полюбоваться магазинами на Бонд-стрит. Киппс разглядывал прохожих, и вдруг ему пришло в голову, что Энн дурно одета. Ему приглянулась шляпа весьма надменной дамы, восседавшей в роскошном автомобиле, и он решил купить Энн такую же.
Носильщики на вокзале, извозчики, толпившиеся у дверей, два игрока в гольф, леди с дочерьми, которая тоже сошла в Хайте, - все заметили какую-то несообразность во внешности Энн. Киппс чувствовал, что на них смотрят, ему было не по себе - он побледнел и тяжело переводил дух. А Энн... трудно сказать, что из всего этого заметила Энн.
- Эй! - окликнул Киппс извозчика и огорчился, что это прозвучало не слишком внушительно.
- У меня там чемодан. И метка есть - А.К., - сказал он контролеру, проверявшему билеты.