— Вы очень рискуете. Надо отойти подальше. Так нельзя, мой Президент…
— Не мешайте мне. — В голосе прозвучал металл, и старик как-то сразу сник и ушел за спины десантников.
Врачи уже вылезли из люка и стояли перед Президентом, дырявя взглядами дьявола.
— Объясните, что происходит? — спросил Джохор.
— Галлюцинация. Гипноз. Телепатия, — сказал главный полицейский врач со странной усмешкой.
— Значит, дьявол, — подытожил Президент и снова обратился к лежащему: — Вы будете со мной говорить?
— Да.
— Откуда вы?
— Из другого мира.
— Зачем вы здесь?
— Убить Машину.
— Какую еще машину?
— Большую.
— Вы убили ее?
— Да.
— Зачем?
— Спасти людей.
— Машина убивала?
— Да.
— И десант? Людей в кабинах?
— Да.
— Кто этот второй человек?
— Ниденс.
— Он тоже из другого мира?
— Да.
— Он тоже хотел убить Машину?
— Он хозяин Машины.
— Так это вы убили его?
— Да.
— А генерал? Кто убил генерала? Впрочем, понятно… А кто убил вас?
— Я.
— Так-так… — Президент распрямил спину. — Уфф! — Глубоко вздохнул, вытер пот со лба, проглотил накопившуюся во рту слюну, обернулся к врачам: — Слышали?
— Что, мой Президент? — спросили в один голос.
— Дьявола.
— Нет, мой Президент.
Джохор кивнул. Это его вполне устраивало. Свидетели сейчас ему были не очень-то нужны. Он обратился к дьяволу:
— Вы всегда говорите правду?
— Да.
— Но это ложь! Ты сказал, что мертв. Мертвые молчат.
— Я не человек. Я плохо умер, не до конца.
— Ты можешь еще кого-нибудь убить?
— Нет.
— Мы сумеем довести тебя до столицы?
— Да.
— Подготовить самолет! — прокричал генерал-адъютанту.
Тот ринулся выполнять приказ. Джохор снова склонился над дьяволом:
— Нам нужно с вами о многом поговорить. Вы расскажете мне о своем мире…
— Да, — ответил тот смиренно. — Я мертв и не могу промолчать.
“Откликнутся. Непременно откликнутся. Слишком порядочны. Правда, перед лицом вечности способны спасовать. Что бы ни говорил Иван Иванович… Но тем они человечнее и потому ближе нам, дикарям, — думал Президент, меряя шагами свой кабинет. — Откликнутся. Иначе и быть не может. По высшей справедливости…” Самого себя убеждал и, когда наконец убедил, крикнул по интеркому: