– А точней? – вмешался директор.
– Точней не помню, но наверняка в начале августа, когда ксендз начинал богослужения.
– При чем тут богослужения?! – подскочил как ошпаренный М-ский. – При чем тут богослужения? Вы слышите, товарищ директор? Они продолжают свое. – И снова повернулся ко мне: – Что за богослужения?
– Молитвы о благополучии крестьян и рыбаков, пан учитель, – отвечал я вежливо. – А именно о дожде, чтобы он очистил залив и оросил поля, ведь была жуткая засуха, и ксендз Дудак говорил, что это Божья кара за грехи.
– Чьи грехи? – вставил тот, что в форме.
– Ну, за людские грехи. – Я не очень знал, что ответить. – Ксендз говорил, что люди отступаются от Бога и от святой католической веры, так вот Бог наслал эту засуху как знамение, чтобы люди исправились, а если нет…
– Ну-ну, – подхватил директор, все больше перекручивая галстук. – Если нет – тогда что?
– Если не исправятся, то Бог сделает с нами то же самое, что в Содоме и Гоморре, сожжет города и людей и…
– Хватит! – рявкнул М-ский. – Достаточно. Вы слышите, сержант? Это же настоящее Средневековье, они не щадят даже детей, – и мы должны в таких условиях работать, да? Жаль, что этого не слышал прокурор, это, пожалуй, подпадает под какую-нибудь статью!
Мужчина в форме остановил его жестом:
– Мы должны работать спокойно, товарищ М-ский, эмоции – наихудший советчик в таких делах. – Он снова повернулся ко мне. – Так ты говоришь, приятель, что это было в начале августа, да?
– Да, это было в начале августа, – подтвердил я.
– Хорошо, а откуда вы узнали, что Вайзер будет что-то такое делать?
– Он сам нам сказал.
– Как это было?
– Мы играли в Брентове, а он пришел и сказал, если мы хотим увидеть кое-что классное, то можем пойти с ним, и привел нас в ту ложбину за стрельбищем.
– А Вишневская, – вспомнил он фамилию Эльки. – Была тогда с ним Вишневская?
– Да, была, она с ним всюду была.
– Всюду, значит, где еще?
– Ну так, вообще, ходила с ним повсюду, я не знаю, куда еще, но они ходили всегда вместе.
Я увидел, что сержант расстегивает очередную пуговицу своей гимнастерки и волосы еще больше полезли сквозь его сетчатую майку.
– Хорошо, – сказал он, – значит, вы просто пошли с ним, точнее, с ними, так как Вишневская была с Вайзером, и что же было дальше?
– Мы пришли, и Вайзер сказал, что будет взрыв и чтобы мы его во всем слушались, иначе может произойти какое-нибудь несчастье. Он приказал нам залечь в окопе, а потом стал что-то делать с проводами от… от…
– От генератора, – вставил тот, что в форме.
– Да, от генератора, а потом сказал: «Внимание» – и покрутил ручку, и вдруг грохнуло, и нам на голову посыпались песок и трава.
– И это все?
– Да. Вайзер спрятал куда-то генератор и сказал, что мы уже можем идти домой.
– Погоди, из того, что ты говоришь, следует, что, когда вы шли на место взрыва, у Вайзера не было с собой заряда? Так?
– Да. Каждый раз, когда мы ходили смотреть взрыв, эта мина уже была закопана в землю, а при нас он только подсоединял провода к генератору, – значит, все было приготовлено заранее.
– То есть он закладывал заряд и провода без вас, понимаю. Скажи мне теперь, как долго лежала мина от закапывания до взрыва – час, два, целый день?
– Не знаю, – ответил я. – Этого не знал никто, Вайзер ничего не объяснял и на взрыв приводил нас всегда в последнюю минуту.
Человек в форме почесал в затылке и посмотрел на директора, потом на М-ского.
– Ну хорошо, а не подмывало вас пойти туда без него и посмотреть, не приготовлен ли очередной заряд?
Я учуял, как изо рта сержанта, который с последними словами наклонился ко мне слишком близко, выплывает тоненькой струйкой запах чеснока, такой же, как от соленых огурчиков, хотя в то лето было их мало, как и укропа и чеснока в огороде возле нашего дома.
– Нет, Вайзер запретил нам ходить туда без него и сказал, что вся ложбина заминирована.
– И вы ему поверили?
– Он никогда не врал, да и взрывы происходили в разных местах ложбины, и мы боялись на такую мину наступить…
Директор резким движением, вместо того чтобы ослабить галстук, затянул его крепче.
– Узнаешь это? – Сержант показал мне фотографию черного ящика с рукояткой и рычажком, напоминавшим держалку от штопора.
– Да, узнаю, это тот генератор, который Вайзер всегда куда-то прятал после взрыва.
– А где он его взял? – быстро спросил М-ский.
– Не знаю, может, нашел вместе со всем остальным на кирпичном заводе.
– Кстати, а что у него было там, на заводе, что он вам показывал, когда вы туда ходили?
– Мы туда не ходили, на заводе мы встретились с Вайзером только один раз.
– А как это было? – подхватил сержант.
– Где-то после второго или третьего взрыва Элька пришла к нам и сказала, если мы хотим заиметь настоящий автомат, то есть настоящий автомат для игры, то можем пойти с ней. Она не сказала куда и повела нас на старый кирпичный завод, где ждал Вайзер, и он дал нам ржавый автомат и немецкую каску – мы тогда все время играли в партизан, и Вайзер сказал, что это для нас. И ничего больше нам не показывал.
– Так-так, это в какой же части завода вы тогда были?
– Возле печей, там, где вагонетки и рельсы.
– И вы не видели ни подвала, ни боеприпасов, которые он там хранил?