— Просто потрясающе, — подтвердил он.
— Ты все еще не узнал меня?
— Я?.. Да ты в своем уме?! — оскорбился он, хотя, конечно же, он не узнал (да и не мог узнать!), и тогда я назвал себя. И сразу же перешел к делу. Я стал объяснять, что мне нужно найти Валю и что она куда-то делась.
— Да ты дальше не объясняй — я мою сестричку знаю!
Но о том, где сейчас Валя находится, он не знал и помочь мне не мог. Это было ясно.
Очень быстро (двумя-тремя вопросами, а спрашивал он напористо, хотя все еще лежал, свесив левую руку к полу) он выудил у меня всю известную мне информацию, то есть что Валя была на симпозиуме и что часто мелькала в обществе некоего поэта Корнеева, который в то же время еще и лингвист и даже завкабинетом лингвистики при таком-то институте.
— Корнеев, — сказал он раздумчиво и явно стараясь запомнить.
— Да, Корнеев.
— А как зовут, скажи-ка еще раз.
— Иван Павлович.
Он стал размышлять и бормотал примерно такое:
— Где-то здесь… А с Гребенниковым она разведена. Хотя жили вместе. Так, так… Может, они с этим поэтом в каком-нибудь гнездышке… Хотя поэт бедноват — откуда ему иметь гнездышко? Разве что на дереве?
Я с удивлением разглядывал этого юного прагматика — ничего не осталось от того вялого, безжизненного мальчика, у которого вываливалась изо рта каша. Ни тени не осталось. А был ли мальчик?.. В это время второй паренек, лежавший ничком на крайней кровати, вдруг захрапел, и не просто, а с какими-то чудовищными стонами. «Н-на… н-на… м-ммм», — неслось из угла на все лады.
— Бедняга… Как мучается! — сказал юный Чекин.
И вздохнул:
— Мучаются ребята. Пиво нужно. Срочно деньги нужны.
И вот юный Чекин с хрустом потянулся — сел подержался руками за голову — волосы его были всклокочены.
— Ладно, — сказал он. — Десять рублей, и я обещаю найти сестричку. Десять рублей, но только чтоб бумажка была новенькая и чистенькая. А то бывает такая замусоленная, что и взглянуть не на что…
— Рубль, — сказал я, немного подумав.
— Не надо шутить. Десять.
— Нет.
— Ну что за цена — рубль?
— Цена как цена.
— Ну ладно — пятерка.
— Нет.
— Ты что? — возмутился он. — Ты в самом деле думаешь, что я за рубль буду ее искать высунув язык по всей Москве?
— Да.
— Ну хорошо: трояк.
— Нет.
— Ну, слушай. Ха!.. Рубль? Ну что за цифра рубль?!
Второй юнец, что на кровати в углу, захрапел будто из самой утробы земли.
— Да ты послушай. Послушай, как человек мучается!.. Два рубля!
— Нет.
— Давай, черт с тобой! Давай рубль!
Я дал ему рубль. Он тут же стал одеваться (за пивом, конечно). Я оставил свой адрес и уехал. Я не то чтобы сомневался — я твердо знал, что он и не подумает искать Валю.
Я поспешил на работу. С утра я не был, пришлось задержаться и отсиживать вечером. И еще был разговор с начальником. Разговор не из приятных.
Домой я вернулся очень поздно. «Ай-ай… Ай-ай…» — слышно было, как жена укачивает дочку.
Гребенников сидел на кухне. Я (уже из прихожей) увидел край расставленной раскладушки и его лицо, он сидел за столом.
— Ну как? — спросил я шепотом. — Не нашел Валю?
Он покачал головой: нет.
Я прошел и увидел, что на кухне, кроме Гребенникова, еще и Тиховаров.
— Привет, — кивнул он.
— Привет. Ты тоже ко мне ночевать?
Тиховаров не улыбнулся, и я понял, что разговор у них к этому времени стал нешуточный.
— Валю искал? — спросил у меня Тиховаров.
— Утром искал, — сказал я. — Но не нашел.
— А я, например, искать ее не буду.
— Не ищи, — кинул ему я. — Кто тебя просит.
Я налил себе чаю — чай уже почти остыл.