Валя полезла в сумочку и достала ему пять рублей. Он чмокнул сестру в щеку и уже мялся, дрожал коленями — торопился уйти.
— Да посиди.
— Н-нет… Пора…
— Посиди, — просила Валя. — Я тебе что-нибудь вкусное сготовлю. Покормлю… Ну хочешь — давай в буфет сходим, этажом ниже. Хотя бы перекуси, если уж ты спешишь…
— Н-нет.
— Пьянствовать, что ли, торопишься?
— Не себе. Ребятам. Без опохмела вторые сутки… Мучаются…
Он переминался с ноги на ногу, спешил — деньги жгли ему руку.
— Ну иди, иди! — рассмеялась Валя.
День прошел, пуст и напрасен. Гребенников был в отделе аспирантуры. Был в институте. Был у забытых и полузабытых подруг Вали. Ни следа.
Поздним вечером он очутился возле дома, где жил Стрепетов, ее второй муж, — там, на скамейке, не спуская глаз с подъезда, Гребенников сидел в полудреме всю ночь. Он дремал, и если просыпался, то в страхе — не проморгал ли.
Утром Стрепетов вышел — отправился на работу с какой-то высокой красивой женщиной. Не с Валей.
Невыспавшийся и помятый Гребенников шел к метро. Он проходил мимо гостиницы «Спутник».
— Алло, — раздался голос. — Вот у кого мы прикурим.
Г ребенников почти наткнулся на них.
У входа в гостиницу стояли двое — юный Чекин и какая-то его подружка.
— Рекомендую, — сказал хрипловато Чекин. — Тоня. В будущем лучшая барменша Москвы. Ресторанное училище заканчивает с блеском.
Тоня раскраснелась. Юный плут прикурил у Гребенникова.
— Все-таки не каким-то, а родственным огоньком прикуриваю!
— Как родственным? — спросила будущая барменша.
Гребенников пояснил:
— Я муж его сестры.
— Притом бывший муж. Они разведены, — сказал Чекин и подмигнул Тоне.
И тут же обратился к Гребенникову:
— Я здесь жду одного знакомого. Караулю… Но если ты мне одолжишь рублей десять, я знакомого ждать не стану. И обещаю отыскать мою сестрицу.
Гребенников слишком хорошо знал эти обещания, — сонный и вялый, он только усмехнулся на очередное попрошайничанье. (А случаю случай рознь, и, поскреби Гребенников по карманам, он бы сейчас же узнал все. Но кто мог думать, что Валя здесь, в этой гостинице, в десяти шагах, и что плут специально притащился сюда, чтобы поклянчить денег у Корнеева.)
— Дело хозяйское. Нет, значит, нет, — сказал юный Чекин, нимало не смущенный отказом.
К Чекину пришла идея. Он заволновался. Нервные ноздри заходили туда-сюда — плут почуял запах верных денег.
— Одну минуточку, — сказал он.
— Ты куда? — спросила Тоня.
— Я сейчас, к знакомому…
Он улыбнулся и, придвинувшись, зашептал Гребенникову:
— Тоже времени не теряй, сойдись с ней ближе: будущий бармен — это знакомство полезное! — Глаза его бегали и искрились. — А коктейль она сбивает — закачаешься!
И уже на бегу он еще раз крикнул:
— Я живо вернусь. Ждите.
Плут примчался в гостиницу — благо, было рядом.
— Привет! — заорал он, влетая в номер.
— Привет. Опять у моего братика пусты карманы, по глазам вижу! — засмеялась Валя.
— Ну вот еще! — последовало гордое возражение.
И юный Чекин, слегка робея, обратился к Ивану Павловичу — поэт-лингвист выпил вина и курил первую спокойную сигарету, — и вот Чекин ему сказал:
— Мне вас нужно… на минутку.
— Поговорить?
— Ага. Вот именно.
Иван Павлович встал, плут вышел за ним. Они шагали по длинному коридору гостиницы — было пусто, ковер глушил шаги.
— Ну? — сказал Иван Павлович.
Плут изобразил в лице смятение и растерянность.
— Понимаете… Иду мимо гостиницы и вдруг вижу Гребенникова. Бывшего мужа Вали…
— Ну и что?
— По-моему, он почти выследил вас…