Смотритель устало опустился на бревно возле подрагивающего от ночного ветра костра. Он только что завершил установку защитного купола, угрохав на него половину своих ресурсов. Еще бы, покрыть такую большую площадь отражающей пленкой, укрепив ее скрывающими импульсами и физическими щитами, и все после того, как он потратил несколько часов на восстановление потрескавшейся ауры Носителя, на сканирование окружающей местности, на выбор места ночевки... Однако результаты того стоили. Теперь никто не мог засечь их ни с расстояния, используя какие-либо поисковики, ни даже находясь в непосредственной близости. Любой, оказавшийся рядом с тем деревом, в корнях которого Кавар устроил лежак, просто пройдет мимо, не заметив ни лежащего там человека, ни горящего неподалеку костра. На подобную защиту ушло немало сил, но спокойствие и возможность, наконец, отдохнуть, стоили любых затрат.
Кавар посмотрел на лежащего на расстеленном плаще Антона. Сейчас он выглядел совершенно нормально. Не было ни брони, ни когтей, ни раздвоенного языка, показавшегося из переполненного острыми игловидными клыками рта в тот момент, когда мальчик раздирал собственную грудную клетку, пытаясь освободить слишком большое сердце. Кавар поежился, вспомнив, как выглядел тогда Носитель: уже не человек, еще не оборотень. Он практически переступил грань оборота, почти полностью изменился, но все равно так и не дал Смотрителю понять, кто же является хозяином его второй ипостаси. Кавар благодарил небо за то, что успел вовремя. Вспомнил, наконец, то, что мучило его вот уже несколько дней - тот случай, о котором упоминал Ласарк, готовя молодых Смотрителей. Вспомнил и успел накрыть Антона одеялом изолирующих импульсов, смог обратить процесс, остановить обращение до того момента, когда сознание Антона затопил Зверь. Успел... И был уже готов к тому, что израненного собственными когтями мальчишку придется долго и упорно лечить не существующими у Кавара силами целителя, но обошлось. Вернувшийся в спять процесс поднял регенерацию до предела, за несколько минут заживив все раны так, что даже следов не осталось. Носитель словно заново родился и лишь надетый из предосторожности контролирующий ошейник говорил о том, что он был на грани.
Кавар вздохнул. Трещащая по швам печать на второй ипостаси Антона была заморожена. Теперь можно было не беспокоиться о том, что мальчишка обратится раньше положенного срока. Оставалось только удивляться тому, что подобная идея не пришла в изрядно потрепанную голову Смотрителя раньше. Ведь воспоминание огромной занозой зудело в голове с тех пор, как Кавар наткнулся на проблему преждевременного обращения Носителя. Зудело, но никак не хотело оформляться в связную мысль. А все потому, что голова была занята другим. У Смотрителя были весомые причины для растерянности и общей дезорганизованности мысленного процесса. Две очень интересные, своенравные и сумасшедшие причины.
Крылатый улыбнулся, подбрасывая хворост в костер. Причины... Два взбалмошных мальчишки, наглые и упертые, как сам Орас, совершенно разные, но в то же время удивительно похожие, не поддающиеся контролю, не желающие подчиняться, сбивающие с толку своей непосредственностью и ненормальной реакцией. Не удивительно, что Смотритель просто потерялся в той гамме непривычных для себя эмоций, которую создавали парни. Одна их манера разговаривать чего стоила? Эти непонятные словечки, странные переглядывания, глупый смех, когда Смотритель говорит что-то смешное по их мнению. А это фамильярное 'мое имя Антон'? Да если бы Ласарк услышал, как он разговаривает с Носителем, и как на этого самого Носителя временами гаркает какой-то перевертыш, и не только гаркает, но и такие подзатыльники отвешивает, что звон по всей округе разносится...
Тихо вздохнув, Кавар провел рукой по лицу, будто стаскивая с него усталость. У этих двоих все было не так, как у нормальных людей. Хотя... кому - кому, но уж точно не крылатому судить о степени их нормальности. Он до них землян-то видел лет сто назад, если не больше. А за это время столько могло измениться в нормах поведения, что никакой Смотритель не сориентируется. В конце концов, если эти двое умудрялись выживать в окружающем их обществе, поддерживая связи и не особо выделяясь, значит, ничего особенного в них не было. Ну, или почти ничего. Ведь королевская кровь оборотней не на каждом шагу встречается, так же как и способности к ментальной магии у воина. Да и вообще, пора уже привыкать не удивляться, когда дело касается молодого оборотня и Носителя. Один такой яркий, несерьезный, импульсивный, не зацикливающийся на проблемах, решающий их наскоком, совершенно невосприимчивый к отрицательным эмоциям, слишком веселый, слишком оптимистичный, слишком непробиваемый. А второй? Второй более вдумчивый и неторопливый, но такой же яркий и открытый, и не только в плане положительных эмоций, открыто выражающий гнев и раздражение, вспыльчивый, но в то же время довольно легко признающий ошибки, легко идущий к примирению. Яркий, открытый... Но только не когда дело касается его ран. Затолканные внутрь обиды и страхи - вот что является немалой частью характера Носителя. Именно эти составляющие, по мнению Смотрителя, играли на его равновесии, именно они постоянно толкали его от края к краю, заставляя то открыто принимать и отдавать эмоции, то скалиться и закрываться ото всех яростью. И вот как прикажете в таком водовороте из радикально отличающихся друг от друга эмоций разбираться? А ведь Кавару не только понять их нужно, но еще и привыкнуть и сблизиться. А вместо сближения он постоянно наталкивается на стены непонимания. И не только со своей стороны. Ну да. Да, он не может предугадать их реакции. Да, совершенно не понимает их желаний, мотивов, стремлений... Да, он теряется. Ну как тут не растеряться, когда вместо того, чтобы нацепить на физиономию надменное выражение лица и заморозить всех присутствующих взглядом, Носитель отпрыгивает от протянутого ему Тринидада, как от сиванского монстра? Смотритель не сразу понял, что неинициированный наследник просто напросто не знал, что с этим кинжалом делать и воспринял действия Кавара как угрозу. Да ему и в голову не приходило, что Антон может ничего о своем происхождении не знать. Он ведь не простой Кшалту, он Носитель! О, небо! Кавар ведь не лгал, когда говорил, что все знания хранятся у того в крови. Стоит Антону лишь захотеть, он получит ответы на все вопросы! В том числе и те, которых не знает даже Старший! К примеру, каким образом ему удалось настроить свои щиты на маскирующий режим? И как вообще получилось, что единственный наследник родился на Земле в человеческой семье? Антону нужно лишь захотеть, лишь ослабить щиты и он сможет узнать ответы на эти вопросы.
Смотритель устало вздохнул и, проверив еще раз надежность купола, а также убедившись, что Антону достаточно тепло в созданной специально атмосферной воронке, аккуратно расстелил свой плащ и улегся сверху, заложив руки под голову и прикрыв глаза. Сейчас нужно отдохнуть. Просто провалиться в сон не думать о том, что сейчас происходит на Земле. Завтра утром ему нужно быть в форме, чтобы без проблем доставить Носителя в крепость Ласарка, чтобы выяснить, достаточно ли хорошо окрепла его связь с Борисом, для того, чтобы выяснить его местоположение, чтобы разобраться, почему Старший до сих пор не вышел на связь, несмотря на то, что Кавар отправил уже сотню сообщений. Чтобы понять, что же, Хидас побери, происходит? Почему он так и не смог открыть локальный портал в нужном месте? Вся энергетическая сеть сейчас напоминала собой запутанный клубок ниток. От строгой, правильной последовательности каналов, которая еще несколько дней назад обеспечивала бесперебойную работу порталов, не осталось и следа. Но больше всего настораживало то, что даже в этом беспорядке наблюдалась странная последовательность, словно сеть сбивали специально, методично взламывая и спутывая каждый ее отрезок. А вот это уже наводило на невеселые мысли.
Кавар стиснул зубы, слепо уставившись в кроны деревьев. Ласарк не отвечает, сеть сбита и любой портал, направленный к крепости, может открыться где-нибудь на Втором континенте, связаться с кем-либо из помощников Смотритель тоже не может. И все это где-то посредине Нулевого континента на пару с невменяемым Носителем, который ко всему прочему все никак не пройдет единение с миром! Потому что если бы прошел, то автоматически заговорил бы на нужном языке, вместо того, чтобы доводить и без того дерганного Смотрителя до нервного тика своим непонятным лепетанием, не говоря уже о том, что ему не пришлось бы создавать специальную атмосферную воронку для поддержания дыхания. Бред какой-то, мальчишка мало того, что чуть не отправился к праотцам, начав преждевременную инициацию, так еще и к воздуху никак не привыкнет!
Робко постучавшуюся в сознание мысль о том, что зная о проблемах, которые могут возникнуть при переходе, он должен был оставить Аннона на Земле, крылатый отверг сразу. Одно дело, если бы Антон оставался в неведении, но другое сейчас, в таком нестабильном эмоциональном состоянии он мог бы наломать таких дров, что вся Дюжина не разгребла бы. Так что пускай не совсем здоровый, не совсем адекватный, но под присмотром. Мда, будто факт наблюдения со стороны Смотрителя что-то меняет. О, небо! Да что же за Носитель ему достался! Все у него через Орасовы пещеры! Даже рождение и то со странностями. А это, к слову, еще один повод для скорейшей связи со Старшим Смотрителем. Потому что сам Кавар никак не мог объяснить то, что увидел, когда буквально вручную латал ауру Антона. Единственное, что он понял, так это то, что без вмешательства Велиана тут не обошлось. И дело не только в том, что пропавший Правитель является отцом Носителя, но еще и в том, что рождение и развитие Антона явно сопровождалось его непосредственным присутствием. Страшно даже представить, что же такого намешал в крови своего наследника Велиан, чтобы добиться таких результатов. Сказать, что Кавар был поражен, значит сильно приуменьшить. Крылатый находился в глубоком шоке от того, что понял, а еще он, наконец, осознал всю степень своей слепоты, тугоумие Дюжины и тупость всего клана вместе взятого. И как можно было не заметить ТАКИЕ вмешательства в организм Носителя раньше? Как можно было столько времени не замечать того, что бывший Правитель вполне себе жив и явно здоров, раз может быть настолько активен? Все, абсолютно все вело к тому, что Велиан все это время находился на Земле, причем как можно ближе к Антону, иначе и быть не могло, потому, что такие изменения в крови, организме, в развитии Антона как оборотня должны были находиться под непосредственным контролем.
О, небо! Чего же он добивался? Зачем сотворил такое с собственным сыном? Что ждет молодого Носителя в будущем? И главное, где Велиан сейчас?
Кавар глубоко вздохнул и закрыл глаза. Нет, ему срочно нужно встретиться со
Старшим Смотрителем.
Глава 17
Проснулся я от того, что под веки настойчиво лез яркий свет. Где-то с минуту лежал, прислушиваясь, но ничего кроме биения своего сердца не услышал. Тишина, ни вздоха, ни шороха. Открыл глаза, удрученно поглазел в косые глаза нарисованного солнца и грустно вздохнул, поминая погибшую в конвульсиях фантазию музы, отвечающей за мои сны. Чуть повернул голову влево - так и есть - картонные деревья, муравейники и яркая травка. И я даже знаю, что курит эта самая муза на ночь. Преодолев лень, сел, уставившись на жалкий кусок полотенца, обмотанного вокруг бедер. Блин, неужели все настолько плохо?
- Почему мне нормальные сны не снятся?
- Сам-то давно нормальным стал?
- И не говори... Эй! - я резко развернулся в сторону голоса и наткнулся на пристальный взгляд карих глаз.
- Не пялься так на меня. Не первый раз видишь.
- Борька? - полушепотом.
- Нет, Папа Римский, - ухмыльнулся друг, потягиваясь, - Я, конечно, понимаю, что выгляжу непривычно, но не на столько же!
Моргнул, непонимающе уставившись на сидевшего в шаге от меня парня, и только сейчас заметил, что тот действительно изменился. Не просто сменил привычную одежду на странную, до скрежета зубов напоминающую наряд Кристофа, не только отрастил всегда коротко стриженные волосы так, что они теперь свободно закрывали уши и шею, обрамляя лицо, не просто изменил внешность...
Я, словно не веря собственным глазам, потянулся к нему, протягивая руку, чтобы коснуться закрывающего верхнюю половину лица, куска черной маски. Борька не отстранился, позволяя коснуться холодной поверхности, лишь зрачки в почему-то холодных глазах опасно сузились. Коснулся, только маска не исчезла, как хотелось, а осталась на месте, закрывая от меня практически все лицо друга, за исключением губ и подбородка. И именно на этом, не защищенном от взгляда участке, я разглядел тонкий, тянущийся из-под маски шрам. Явно начинающийся где-то на скуле, он тянулся наискосок, проходя под губой и едва задевая ее уголок, и заканчивался на остром подбородке.
- Это... - я сглотнул, не в силах произнести что-то еще.
- Не парься. Это от Лешки. Если уберешь руки и перестанешь бледнеть, я постараюсь все объяснить.
Я лишь кивнул, отстранившись, и постарался сесть поудобнее, превратившись в слух. То, что это сон и я могу в любой момент проснуться, меня мало волновало. К черту! Меня даже не волнует то, что в прошлый раз здесь орудовала целая стая огромных пауков.
Борька, заметив концентрацию моего внимания на своей персоне, лишь усмехнулся, обнажая ровные ряды зубов.
- Дело в том, что это все, - он обвел взглядом окружающее пространство, - не просто сон. Это... как бы тебе объяснить?.. Короче, это твой внутренний мир. Понимаешь?
Я кивнул, краем сознания отмечая, что подобный внутренний мир может быть только у душевно больного. В чем я никогда и не сомневался.
- Я понимаю, что несу бред, но тебе ведь не привыкать? - еще одна ухмылка. - заметь, что твой мир нарисован, другими словами, он придуман и ты, - красноречивый взгляд на полотенце, - не слишком-то в нем защищен. Одно то, что я так легко сюда попал, говорит о многом.
- А-а...
- Не перебивай! - хмурится, наверное. Черт! Как же непривычно не видеть его лица! Я вздохнул, принимая условие. А Борька почему-то не спешил продолжать, долго и неотрывно глядя мне в глаза. А потом улыбнулся своим мыслям и, откинувшись на руки, запрокинул голову. Что он пытался найти на плохо прокрашенном 'небе', я так и не понял, но прошло больше пяти минут, прежде, чем он продолжил, медленно выговаривая слова.
- Знаешь, ведь здесь у тебя очень тихо. Не то, что у меня. Гуляет ветер, гнутся огромные деревья... Я не говорил? У меня там лес. Большой, темный, запутанный, с кучей тропинок и полный всякого зверья. А в середине залитая светом опушка. Такая яркая и светлая... Блин, Антох, ты себе представить не можешь, как там шумно! Постоянно кто-то шуршит, бегает, кричит... Ни минуты покоя! А у тебя хорошо... Но не безопасно. И это нужно менять. Тебе менять, Тох. Давно пора перестать забиваться в придуманный веселый и спокойный мир. Это не так. Вокруг слишком много происходит для того, чтобы оставаться спокойным. Понимаешь? И эти шрамы... - Борис замолчал, потянувшись рукой к лицу, но замер на пол пути, а потом и вовсе опустил руку обратно, - это все напоминания. Самый большой шрам оставила смерть Лешки. Самый маленький - наша с тобой драка. Помнишь, тогда я напился и пришел к тебе, чтоб ты меня убил? Я тогда всякую хрень нес про то, что жить не хочу. А ты меня и отметелил, только не для того, чтоб больно сделать, а чтоб мозги вправить. Помнишь? Я вот помню. Я все помню, потому что эти шрамы не позволят забыть. Ты просто своего лица не видишь. Честно говоря, тебе лучше и не видеть. Жуткое зрелище. Поэтому я и говорю, что пора меняться. Избавляться от шрамов, от чувства незащищенности и от выдуманного мира. Тебя новый ждет. Настоящий. Живой. Твой... Так что прекращай играться и займись этим всерьез.
- А маска?
- А что маска? Я не знаю, для чего она. Но, видимо, нужна. А если нет, то со временем я это пойму и от нее тоже избавлюсь. Знаешь, почему я здесь?
Я отрицательно замотал головой. Откуда мне знать, что он делает в моем сне... нет, внутреннем мире? Единственное, что я знал точно, так это то, что если оттянуть ворот его плаща и оголить шею, то можно будет увидеть широкий грубый ошейник.
- Я и сам не знаю... Смешно, да? Просто чувствую, что именно сейчас это нужно. Поэтому и пришел. Тох, ты там осторожнее, ладно? Я в свою очередь тоже выжить постараюсь. Договорились? Я не хочу пафос разводить, но мы можем и не увидиться бо...
- Лучше заткнись! - зло прошипел я, прекрасно понимая, что совершенно не желаю слышать эти 'пафосные' речи. Борька лишь понимающе усмехнулся, а потом неожиданно поднялся на ноги и протянул мне руку. Я с готовностью принял ее, поднимаясь вслед за другом.
- Тебе пора. И передавай Каве при...
Я не проснулся, нет. Я буквально вынырнул из сна, вцепившись в больно сжимающие плечи руки. С трудом сфокусировал взгляд на встревоженном лице Кавара.
- Тебе привет, - буркнул с разбегу, отлепляя от себя растерявшегося Смотрителя.
- Что, прости? - тот аккуратно отпустил меня, даже позаботившись о том, чтобы я, занятый попыткой освободиться, не приземлился слишком болезненно.
- Почему ты... Какого, вообще, происходит? - я приподнялся на локтях, отмечая, что лежу на расстеленном на земле плаще и попутно замечая, что на мне однозначно не моя одежда.
- Вокруг тебя скопилось слишком много энергии. А это невозможно, потому что... - крылатый неожиданно осекся, мазнув взглядом по моей шее, а потом и вовсе отвернулся, отодвинувшись и делая вид, что что-то ищет в неизвестно откуда взявшемся мешке, - как ты себя чувствуешь?
Худшие подозрения оправдались, когда я плохо слушающейся рукой нащупал на шее удавку, носящую почетное звание контролирующего ошейника. Крылатый резко обернулся, услышав мое шипение, но видимо не счел меня слишком опасным и вопросительно изогнул бровь.