Ее величество покачала головой.
— Отнюдь, Лале. Вспомни знаменитые строки маэстро Аметиста:
Кто веселит сердца чужие -
Унынья должен избегать
И вечно радугой сверкать,
Когда вокруг дожди сплошные.
Ларра, чей взор до того равнодушно блуждал по залу, встрепенулся и одарил королеву ослепительной улыбкой:
— Не могу согласиться, о мудрейшая моя госпожа. Да и разве не принадлежат тому же Суэло следующие слова:
Я балагур и весельчак -
Все это так.
Могу улыбкою сразить -
Не возразить.
Пусть я владелец многих благ,
Но тот дурак,
Кто говорит, что можно жить -
И слез не лить…
— Воистину, разумная мысль… — степенно начала Тирле, но ее речь была прервана моим невежливым смехом:
— Вот бы, наверное, повеселился мерзавец Суэло, слушая, как поминают его высказывания высочайшие особы. Да будет вам известно, господа, — я присела в реверансе, смягчая невольную грубость, — Что первое четверостишие есть эпиграмма, сочиненная, дабы уязвить вашу покорную слугу, любившую рисовать на щеке тушью слезинки. Помнится, как-то раз я попала с таким узором на лице под дождь, и рисунок расплылся некрасивым пятном…
Королева поджала губы, делая их еще более тонкими, а Ларра заинтересованно подался вперед. Синий локон, выбившийся из-под серебряного обруча, изящным завитком свесился на его лоб.
— А что со вторым стихотворением, дама Опал? С ним тоже связана какая-нибудь прелюбопытная история?
— Увы, ничего мало-мальски интересного, — заломила брови я и продолжила трагическим голосом. — Аметист всего лишь хотел соблазнить неуступчивую красотку, и потому решил добавить своему образу трагичности. Несчастный герой, что может быть трогательнее? — хлюпнула носом я под оглушительный хохот Их величеств.
— Вижу, ты сегодня в ударе, Лале, — заметила, отсмеявшись, королева. — Впрочем, оставим шутки и перейдем к делам…
— Которые для меня — почти всегда шутки, — закончила фразу я. — О чем вы желали поговорить, о хитроумная Тирле?
Королева выпрямилась на троне и приняла величественную позу.
— Как известно, леди Опал, в середине каждого лета во дворце проходит бал в честь самой короткой ночи в году. Обычно устроением развлечений на этом празднике занимаются волшебники, но на сей раз в Башне случилось печальное событие: ступил на высокие пути сын и единственный наследник магистра. Траурные мероприятия, увы, совпадут с ночью проведения бала… Поэтому рассчитывать на помощь колдунов не приходится. Ты же, моя милая, — ласково улыбнулась королева, больше пугая меня, чем ободряя, — уже занималась подготовкой торжественных вечеров, да и повидала немало. И потому лишь тебе, и никому иному, могу доверить я обдумывание забав для праздника.
Другими словами, меня выбрали белой жертвенной кошкой. К счастью, в подобной ситуации я и вправду оказывалась не впервые.
— А что здесь обдумывать, Ваше величество? — хитро сощурилась я. — Превратим этот бал — в маскарад. Пусть придворные бездельники и высокие гости наденут личины и забавные костюмы, да не простые: каждый должен будет поведать о маске, которую выбрал, хотя бы маленькую историю, спеть о ней песню или прочитать стихи. Самым изумительным рассказчикам мы вручим прекрасные венки из летних цветов и памятные свитки. Мой ученик, Мило, позаботится о фейерверке вместо волшебников из Башни — вот и финальный штрих.
— Браво! — захлопал в ладоши Ларра. — Лале, вы прелесть.
— Стараюсь, Ваше величество, — скромно опустила глаза я и шаркнула ножкой.
Даже королева позволила себе восхищенную улыбку.
— Чудесная задумка, леди Опал. Получается, что придворные будут развлекать себя сами! Да и затрат особых не понесем…
— Почему же? — откликнулась я. — Надеюсь, Мило получит достойную награду. Ему еще жениться когда-нибудь придется, а семья, знаете ли, дело дорогое…
Ларра и Тирле обменялись таинственными взглядами.
— Полагаю, невеста у лорда Авантюрина будет особой устроенной и весьма обеспеченной, — уверила меня Ее величество со странным весельем.
— О, да! Бедной крестьянке я его не отдам. Но все же, о щедрая королева… — состроила я жалобное выражение, хлопая пушистыми рыжими ресницами.
— Мы оплатим его труд, не терзай себя, Лале, — благосклонно кивнула Тирле. — Итак, дело решено! Осталось лишь оповестить придворных и гостей, а также раздать указания поварам и декораторам.
— Я позабочусь об этом, Ваше величество, — смиренно поклонилась я. — Позволите удалиться? Дел у меня теперь невпроворот…
— Иди, иди, Лале, — согласилась королева. — Мне еще надо принять надлежащий величественный вид, прежде чем в зал войдут представители торговой гильдии. Как тяжелы дни проведения приёма!
— Вы все вынесете, о терпеливейшая королева! — весело выкрикнула я, скрываясь за троном и доставая ключ. А вот и секретная дверка… — Ждите доклада к вечеру.
Щелкнул замок. Пора браться за работу! И, конечно, обрадовать уже Мило вестью о неожиданно подвернувшейся возможности упрочить свое благосостояние… Да, пожалуй, именно к ученику я загляну в первую очередь!
К моему удивлению, Авантюрина не было ни в его личных покоях, ни в моих. Проверив наугад еще пару мест, где он мог находиться, и не обнаружив там ни следа пребывания ученика, я разозлилась не на шутку. Он что, прячется от наставницы? Не хочет по хорошему — буду играть нечестно!
Следующий проход отворился в каморку садовника рядом с садом — светлым, благоухающим и радующим глаз яркими летними красками. Любопытно, что здесь понадобилось Мило? Да вот еще проблема — сад велик, дверей в нем нет, прямо к мальчишке попасть не получилось, а отыскать среди деревьев и ветвистых кустарников даже такого дылду, как мой ученик — ой, как непросто. Что ж, не найду — так прогуляюсь в свое удовольствие.
Я покачнулась на пятках, оглядываясь по сторонам. Какую же тропинку мне выбрать? Ведущую налево, к источающим пряные ароматы клумбам с белыми лилиями? Или свернуть направо, к манящим прохладой и свежестью дворцовым прудам? Или… Я сощурилась. Мерещится или нет? Кажется, на безупречной изумрудной зелени травы затерялся багряный, словно осколок заката, осиновый лист. Ну-ка, интересно… А дальше — еще один! И еще…
Нагибаясь и собирая в ладошку сухие, хрупкие «подарки», я не заметила, как пересекла парк почти насквозь и вышла к тенистому, укромному уголку. Здесь, под сенью величественных каштанов с цветами-свечками, за раскидистыми кустами сирени с темной, восково-гладкой листвой и белыми и фиолетовыми гроздьями благоухающих лепестков, спряталась лавочка с узорчатой спинкой. Будто бы деревянное кружево, право слово!
Место не пустовало. Смущаясь и краснея, нервно перебирая пальцами, на самом краю лавочки сидела премилая девушка — кажется, юная аристократка то ли из благородного рода Предутренних Мечтаний, то ли прелестная веточка семейного древа Аквамарин. Волосы — пшенично-русые, рассыпающиеся мелкими кудряшками, чуть тронутая загаром кожа, нежный розовый румянец и пухлые губки бантиком… Сама невинность, право! Поклясться готова, не пройдет и полугода после представления ко двору, как эта чистая душа выскочит замуж за какого-нибудь романтически настроенного молодого лорда. Постойте, а кто это рядом с ней терзает пальцами перевитое синей лентой письмо?…
Мило?! Да что он делает здесь с этой… с этой… легкомысленной вертихвосткой?!
— …Прошу простить мою дерзость, благородный лорд, но с того мгновения, как наши взгляды соприкоснулись на вечере у леди Нанеле, сердце мое неспокойно, — смущенно щебетала девица, взмахивая ресницами. Плохо стараешься, дорогая! У Мило-то они подлинней будут, да и погуще. Его такими фокусами на раз не проймешь. — Беру ли я иглу для вышивания — и на полотне проступают ваши черты. Голос ваш слышится мне в каждом шорохе, и чудится всюду ваш взгляд…
Ох-ох, малютка, это не я, это ты безумна!
— Каждый день и каждую ночь терзает меня жажда, которую не утолят и все воды мира! — воскликнула леди, роняя слезы, и от страсти в ее словах меня словно жаром обдало. — Прошу, не отвергайте моих чувств, и… и…