- Кажется, мессир ищет вас, госпожа. - Темар указал на Ден Ренниона в арке окна; вертя головой, он стоял у очага.
- О да, думаю, ты прав. - Госпожа Ден Реннион быстро подоткнула кружево Гуиналь вокруг своего выреза. - Пойду узнаю, что ему понадобилось.
- А я найду Вахила.
Гуиналь поспешила уйти, но Темар последовал за ней.
- Пока вы его будете искать, сударыня, я уведу Эльсир от тех глупых девиц. Музыка уже играет, и если я весь вечер протанцую с ней, это вызовет массу сплетен, не так ли? Это должно защитить твою репутацию, Гуиналь. Не беспокойся, я никому не скажу, какая она на самом деле пустая!
Обогнав девушку, Темар схватил Эльсир за талию, отвесил ей экстравагантный поклон и, решительно повернувшись спиной к Гуиналь, увлек Эльсир в более тесное объятие, чем этого требовал танец.
Дворец Шек Кула, Алдабрешский Архипелаг, 6-е предлета
Я проснулся под впечатлением образов из моих ночных видений. Они были столь яркими и отчетливыми, что я мог вспомнить каждую подробность. Молодой человек с черными волосами, стянутыми сзади заколкой из серебряных листьев, и в старинной одежде, как на фамильных портретах мессира. Итак, это был Темар Д'Алсеннен, последний отпрыск исчезнувшего рода, человек, чьим мечом я теперь владею. Но это был больше, чем образ, больше, чем сон. Я покачал головой, вспоминая о его противоречивых надеждах и опасениях, его планах на будущее, рожденных из непреодолимой потребности создать семью взамен той, которую он потерял в детстве. Я чувствовал его боль, вызванную непреклонностью Гуиналь, его смятение, я сочувствовал его показному флирту с Эльсир: мол, смотри, Гуиналь, ты не единственная голубка в голубятне. Во многих отношениях он напоминал мне меня самого двенадцать лет назад. Я узнал ту импульсивность, ту самоуверенность, которая привела меня в сети тассина, а более всего - мощь юношеских чувств, не притупленных еще зрелым опытом.
Я покачал головой и добродушно посмеялся над трудностями Темара с Гуиналь. По крайней мере мы с Ливак сошлись на том, что будем просто получать удовольствие, пока не решим, чего хотим друг от друга и от будущего, если вообще когда-нибудь решим. А интересно, что Ливак делает в эту минуту?
Но мои мысли вновь вернулись к ночным видениям. Странный это был сон... Я как бы видел все глазами Темара, но в то же время чувствовал себя отдельно от него. Я был сторонним наблюдателем, но смотрел прямо в его мечты и страхи любопытнейшим образом. Больше всего меня поразила одна вещь: если б я встретился с Темаром на дороге, то поклялся бы, что он и есть тот самый человек, который разбудил меня, когда на нас напали бандиты в Прозайнской Пуще. Что все это значило? Очевидно, тогда это тоже был сон, не так ли? Я также узнал и пряжку, ту самую, вокруг которой эльетиммский жрец, или как он там себя называет, плел для Каески свои заклинания. Пряжка принадлежала Темару. Это тоже должно что-то значить? И не страсть ли Темара, прорывающаяся в мой ум, лишила меня сознания в Релшазе? Логика не согласовывалась с моими мыслями, и тем не менее я был в этом уверен.
Я сел на тюфяк и прислонился к стене. Ранним утром воздух был еще прохладен, сквозь легкие ставни проникали звуки птичьих трелей в садах, и никакие насекомые не донимали меня. Я наслаждался покоем и тишиной, царящей во дворце. Только где-то далеко внизу домашние рабы бесшумно выполняли свою работу. Было это воспоминание о давно прошедшем празднике, того рода воспоминание, на которое рассчитывал Верховный маг Планир? Если да, то я, хоть убей, не мог понять, что в нем такого важного. По мне, это лишь наглядное доказательство того, какие невероятные причины находят люди, чтобы ссориться с любимыми. Я посмотрел на меч. Если это эфирная магия, то она представляется не более чем диковинкой, не идущей ни в какое сравнение со злым колдовством эльетиммов.
Я давно пришел к выводу, что одним из самых досадных обстоятельств в жизни раба было то, что у меня не находилось ни минутки для себя - на мои собственные размышления. Действительно, только я собрался обмозговать эти тайны, как дверь сзади отворилась и вышел Шек Кул - с голой грудью, в свободно завязанных шароварах, с небрежно переброшенной через плечо туникой. Даже без драгоценных камней и украшений воевода вселял страх слишком мускулистый для своих лет, весь исполненный самообладания. С довольной улыбкой Шек Кул кивнул мне и, тихо насвистывая, легко зашагал по коридору. Я проводил его взглядом, немного завидуя его счастью, немного гневаясь на него и ему подобных с их неоспоримой властью над такими, как я.
Я заглянул в приоткрытую дверь. Ляо крепко спала, лежа на животе, нагая, в ворохе шелковых одеял. Лицо - как у ребенка, волосы упали на глаза; солнечный луч проник сквозь жалюзи, чтобы ласкать ее гладкое бедро. Утренний ветерок зашевелил воздух в комнате, насыщенный от запаха духов и страсти.
Подавив злобное желание с шумом втащить свой тюфяк и начать доскональную уборку, предпочтительно щеткой, скребущей пол, я прикрыл дверь и полез в свой мешок за чистой туникой. В дальнем конце коридора раздались тяжелые шаги. Я испуганно поднял глаза: эльетиммский жрец смотрел на меня с мерзким ожиданием в глазах. Он выглядел довольно миролюбиво в простой, неприметной одежде - тунике и шароварах черного цвета, аккуратно выстиранных и немного линялых, - обычный проситель в честной торговле. Только глаза выдавали его, опасного, как собака, приученная понимать лишь плетку и жестокость.
- Дай мне посмотреть меч! - внезапно приказал он.
Я тупо уставился на него с видом вежливого непонимания, который я совершенствовал на Гар.
- Я знаю, кто ты, тормалинец. - Жрец остановился и, подбоченясь, смерил меня презрительным взглядом. - Ты ничто. Все, что мне надо, - это меч. Отдай его мне, и я позволю тебе жить.
Я встал, сжимая ножны в руке. Жрец был не дурак и держался вне досягаемости клинка. Я взялся за рукоять и увидел странную смесь опасения и ожидания в его светло-голубых глазах, холодных как зимнее небо.
- Я все равно получу и этот клинок, и тебя в придачу, - усмехнулся он, уязвленный моим упорным молчанием. - Ты будешь в моей власти. И прежде чем я покончу с тобой, ты будешь рыдать как высеченный ребенок.
- Думаю, это мне решать, когда и как наказывать мою собственность. Ляо быстрым движением распахнула дверь и надменно уставилась на эльетимма. Ее царственная манера нисколько не пострадала от того, что из всей одежды на Ляо была одна лишь прозрачная нижняя туника. - Твое поведение едва ли почтительно... для гостя Шек Кула, - добавила она с недвусмысленным ударением.
В мгновение ока с лица эльетимма исчезло всякое выражение. Он низко поклонился Ляо, круто повернулся и быстро ушел обратно по коридору.
- Каков наглец! - Ляо озадаченно покачала головой. - О чем Каеска думала, привозя его сюда?
Я воспользовался моментом.
- Я могу рассказать тебе, что она замышляет. Я подслушал, о чем они говорили прошлой ночью.
У Ляо заблестели глаза.
- Отлично. Я знала, что в конце концов ты научишься быть хорошим рабом. Принеси нам что-нибудь поесть и тогда все расскажешь.
Она открыла балконные створки и выбрала из кучи одежды, лежащей на скамье, простое, свободное платье. То, что Ляо сама все это делала, лучшее доказательство ее серьезного интереса к моим сведениям. Я молниеносно сходил вниз, на кухню, и вернулся с огромным подносом пресного хлеба, сыра, фруктов и сока. Я оголодал со вчерашнего дня, к тому же приучил себя при всякой возможности обильно завтракать, так как это была самая безобидная еда для моего желудка.
- Итак, что ты слышал? - Ляо села на подушку и потянулась к ягодам. Рассказывай все.
Я помолчал в нерешительности, не зная, с чего начать. Вряд ли все это дело с мечом вызовет у нее любопытство. Нужно рассказать что-то, непосредственно касающееся ее амбиций.
- Ну, во-первых, я знаю, откуда родом этот человек. Он с островов далеко на северо-востоке, в сердце огромного океана. Это очень бедные земли, там нет ни металлов, ни дерева, ни животных, годных для выделки хорошей кожи. Он лжет Каеске насчет торговли, которую может предложить.
Ляо пожала плечами, но в глазах ее я увидел удовлетворение.
- Тогда она будет выглядеть ужасно глупо, если ничего не достигнет, и совсем утратит свое положение. Продолжай и поешь чего-нибудь. У меня есть дела на утро.
- Торговля - это только предлог. - Я поспешно налил себе сока. - Он говорит Каеске, что поможет ей родить ребенка и вернуть место Первой жены.
К моему удивлению, Ляо искренне засмеялась.
- Тогда он так же глуп, как она. Каеска бесплодна, мы все это знаем.
Следующие слова я выбирал с крайней осторожностью.
- Возможно, она была бесплодна с Шек Кулом, но что, если она хочет взять этого человека в любовники и выдать его ребенка за дитя воеводы?
Ляо призадумалась.
- Шек Кул не имеет трудностей с потомством - женщины в нескольких владениях могут это подтвердить. Мали особо позаботилась, чтобы ее первенец тоже был его крови. Во всяком случае, если б дело заключалось только в подходящем мужчине, Каеска давным-давно бы родила.
Теперь пришла моя очередь недоумевать.
- И Шек Кул не стал бы возражать?
- Я все время забываю, какой ты невежественный! Пойми же, в чем тут смысл: ветер разносит семена, но урожай снимает фермер. - Ляо вздохнула и покачала головой. - Долг жены - рожать детей для мужа, а от кого - ее личное дело. В конце концов, некоторые жены - близкие родственницы своим мужьям, некоторые мужчины не могут заставить женщину забеременеть, иные предпочитают ходить гладко выбритыми. К тому же мы - островитяне; вливание новой крови во владение всегда благотворно. Понятно, что хорошая жена сделает это, по крайней мере с одним из своих детей. Если б мы всегда рожали только друг от друга, то были бы уже все шестипалые и ростом с три меры.
Она бросила на пол оторванный хвостик ягоды и подцепила ложкой темно-зеленый стручок с зернами молочной спелости. Я капнул меда на кусок жесткой лепешки, сверху положил ломтик белого сыра и, свернув все это, запихнул в рот, пока Ляо продолжала говорить.
- Каеска бесплодна, - твердо повторила она. - Они с Шек Кулом женаты почти двадцать лет, и за все это время она ни разу не забеременела. Если б она только признала этот факт, то легко могла бы вернуть себе статус Первой жены; например, выменяла бы ребенка у островитянина и сама его воспитала. Не стыдно быть бесплодной среди цивилизованных людей. Беда в том, что Каеска не признает этого. Она почти все время проводит вдали от владения и распускает слухи, что именно поэтому и не зачала; она двадцать лет выставляла себя и Шек Кула на посмешище, но он вынужден был ей потакать ради договора с ее братьями, которые души в ней не чают, а заодно извлекают выгоду из ее ранга. Еще она делает все возможное, дабы спровоцировать Шек Кула на какой-то оплошный шаг, что даст ей право развестись с ним, но он слишком умен, чтобы позволить ей выйти сухой из воды. Однако теперь, когда ее братья изгнаны из владений Данака, Шек Кулу больше не нужно защищать ее статус Первой жены. Тот союз мертв, как вчерашняя рыба. Теперь наш муж может наконец заиметь себе наследников.
Ляо весело хихикнула.
- Они с Мали были заняты прежде, чем кровь Данака Нила высохла на песке. Я буду следующей, и когда Гар оправится от понижения Каески, я думаю, она тоже захочет ребенка. Наш муж еще не решил, как долго он будет воздерживаться от ее постели, дабы она поняла, что он знает об их с Каеской интригах, но думаю, Сезарр сможет выполнить свою обязанность.
Награждать свою хозяйку дитем - одна из обязанностей личного раба? Я не хотел толкать эту корзину крабов!
- Что будет с Каеской?
- Она закончит Четвертой женой, если не совершит какую-нибудь глупость, которая даст Шек Кулу повод развестись с ней. - Ляо наклонилась вперед и внезапно перешла на шепот. - Что именно обещает ей этот чужеземец? Думаешь, она могла бы просчитаться?