Мати сидела, скрестив ноги, в середине повозки, под самой лампой с огненной водой, и рассматривала подаренное Гором колечко. Сначала - на руке, не уставая повторять: "Хорошо смотрится!" Потом, когда этого стало недостаточно, осторожно сняла его с пальца, повернула так, чтобы свет падал прямо на камень, и погрузилась в мерцание огней. Ее душу окружил покой, веки смежились, но так, губы растянулись в счастливой улыбке.
"Это не просто подарок, - она не сомневалась, - а знак. Символ…" Полог шевельнулся, сдвинулся и в образовавшуюся щелку осторожно заглянул Лис.
- Не помешаю?
- Нет! - она поспешно спрятала колечко в потайном кармашке на широком поясе.
- Доброе утро, - воин забрался в повозку. - Прости, что врываюсь, но мне нужно взять… - он открыл старый сундук со старыми свитками. - Где же это? - он с головой погрузился в поиски.
- А что ты ищешь? Хочешь, я помогу?
- Да! - воин вздохнул с облегчением. Все эти листочки, покрытые символами… Ему было куда легче читать в людских сердцах. - Священные карты…
- Вот, - ей было достаточно просто протянуть руки - и нужный свиток сам скользнул в нее.
- Спасибо, - Лис развернул карту и тотчас погрузился в ее изучение.
- А… - Мати несколько мгновений следила за ним, силясь понять, в чем дело, но, видя, что самой ей не догадаться, спросила. - Что-нибудь случилось?
- Что? - он вскинул голову, оторвав взгляд от свитка, посмотрел на девушку, соображая, о чем та спрашивала.
- Все в порядке?
- Да, - кивнул караванщик. - Просто нужно было кое-что проверить.
- И… - для нее этого было явно мало. - И ничего плохого не произойдет?
- Все будет хорошо, - караванщик подмигнул ей. - Не вешай нос. Совсем скоро мы оставим позади этот город.
- Мы подходим к границе оазиса? - растерянно заморгала Мати. - Уже? Но мы же только что покинули площадь!
- Только что! - хмыкнул Лис. - Это было утром, а сейчас уже вечер.
- Как…
- А, ну да. Ты, должно быть, заснула. А Атен велел тебя не тормошить, пока не зайдет солнце. Он хотел, чтоб ты отдохнула, успокоилась…
- И я проспала целый день?! - она не могла в это поверить "А может и хорошо, - подумала она потом. - Чем быстрее все это останется позади, тем лучше…" И тут в повозку забрался хозяин каравана.
- Лис, ты нашел ее? - шепотом спросил он, прежде чем увидел сидевшую рядом с сундуком с рукописями дочь. - Ты уже проснулась? С тобой все в порядке?
- Да, пап.
- Вот и хорошо.
Она вдруг вздрогнула.
- Что? - заметив это, хозяин каравана тотчас насторожился.
- Волки! Я оставила их совсем одних!
- А, брось! - облегченно вздохнув, когда он-то думал - что-то действительно серьезное, а выходило - так, ерунда, караванщик махнул рукой. - С ними все в порядке. Сидят себе спокойненько в повозке, выбраться не пытаются и никому не доставляют никаких неприятностей.
- Но они проголодались и хотят пить!
Атен не сдержал скучающего зевка.
- Да что ты в самом деле! Я же сказал: все в порядке, беспокоиться не о чем. И вообще, с чего бы это им быть голодными, после того, как их накормили до упада?
- Но это было вчера!
- Не вчера, а уже сегодня. И вообще, до их земель остается всего ничего…Лис, так что карта? - весь его вид говорил: "Я понимаю, они твои гости, но, все-таки, если о ком и нужно беспокоиться, то о людях, а не о зверях".
- Как мы и предполагали.
- Это точно?
- Сам смотри, - и воин протянул ему свиток.
Атен несколько мгновений напряженно рассматривал карту, затем протянул:
- Да… - непонятно, с одобрением, сомнением или каким-то другим чувством.
Любопытство победило осторожность, и Мати решилась спросить:
- Пап, а что такое?
- Понимаешь, дочка… Гор сказал, что нам будет лучше, уходя из этого города, воспользоваться не обычной тропой каравана, а одной из запасных дорог. Ну…
Идущих в том же направлении…
- Но чуть в стороне, - закончила его мысль Мати.
- Да. Вот мы с Лисом и полезли за старой картой, чтобы убедиться, что верно нашли ее начало.
- Всегда нужно быть уверенным, что мы на правильном пути, в нынешней же ситуации - особенно, - кивнул, подтверждая слова хозяина каравана его помощник.
- Пап, а зачем?
- Что - зачем?
- Зачем Гор хотел, чтобы мы так поступили?
- Ну… - надолго задумавшись, караванщик почесал затылок, огляделся вокруг, вытер рукавом пот со лба.
- Он боится, что нас не выпустят из города?
- Да что ты в самом деле! - всплеснул руками отец. - С чего бы им? Хозяйка получила то, что хотела - наделенного даром ребенка. Больше ей ничего не нужно.
Она безмерно счастлива. Страж города, - караванщик хмыкнул, - думаю, счастлив и того больше. А когда хозяевам хорошо, то и всем в городе тоже. Нет, горожане все сейчас в том безмятежном состоянии, которое если для кого и опасно, то только для них самих - мало ли кто может напасть на город. А мы… Нет, конечно, с этого всего можно было кое-что получить. В виде ответного дара. Но мы тут подумали и решили, что лучше остаться при своих. В конце концов, мы и так хорошо заработали. Торговля шла - лучше некуда. Складские повозки битком набиты, казна полна. Так что…
- Но, пап, зачем тогда все?
Караванщик снова взглянул на дочь, почесал нос, вздохнул…
- Да скажи ты ей! - не выдержав, воскликнул Лис. - Она же все равно узнает! Лучше уж от тебя! И вообще, ее помощь может нам пригодиться, в то время как неведенье навредить!
- Ладно, - нехотя согласился Атен, - убедил… Дочка, Гор сказал, что не уничтожил вызванного тобой демона…
- Конечно, он бы не смог! Ведь он не заклинатель демонов!
- Не знаю, не знаю… - качнул головой караванщик. - Порой мне кажется, что его силы безграничны. Так или иначе, Гор сказал, что лекарь, помогавший ему при изгнании, лишь оттеснил демона за городскую черту.
- И? - Мати насторожилась, сжала сразу как-то вдруг ставшие мокрыми ладони.
- Маг считает, что снежный дух может ждать нас за гранью.
- Зачем? - она все еще не могла понять.
Отец только взглянул на нее устало.
- Чтобы напасть, - вместо него ответить воин.
Мати втянула голову в плечи, прошептала:
- Это я во всем виновата!
- Дочка, перестань, - болезненно поморщился Атен, - что случилось, то случилось.
- Если бы все уже закончилось… Но ведь это не так! - губы девушки задрожали.
Она была готова заплакать.
- Хватит, хватит, - приобнял ее за плечи, успокаивая, отец. - Все будет в порядке.
Мы знаем, кто наш враг, чего опасаться, а, значит, сможем обойти опасность стороной.
- Да? - она с надеждой глянула на отца, потом, поняв, что тот все равно скажет лишь те слова, которые не заденут ее сердце, перевела взгляд на Лиса, в чьей искренности не сомневалась: "Потому что ему нет причины лгать".
- Демон - существо подчиненное, - проговорил воин. - А, значит, следующее законам, порядкам, обычаям. Своим, конечно, не божественным. Хотя… - он провел ладонью по усам и бороде, приглаживая. - Губитель ведь тоже бог, значит, и установленные Им законы… Хм-хм, - прервавшись на половине фразы, он кашлянул. - Но не будем об этом. Главное - нет никаких сомнений, что демон станет ждать нас на тропе каравана. А, не дождавшись, уберется восвояси…
- Или отправится искать, - обронила Мати, но так тихо, что никто ее не расслышал.
- Ты что-то сказала? - спросил Атен.
- Ты не согласна со мной? - приподнял бровь Лис.
- Согласна… - в ней не было досоаточно уверенности для того, чтобы спорить. - Пап, а мы уже вошли в лес приграничья? Я что спрашиваю… Может быть, мне выпустить волков сейчас? Они почуют близость снегов и смогут сами найти дорогу, верно?
- Да, - ответил тот, обрадованный, что дочь оставила разговор о демонах.
- А… Они точно не заблудятся? - душа девушка рвалась на части. Две силы, две мысли тянули ее в разные стороны. С одной стороны, ей не хотелось расставаться с волками, к которым она испытывала нечто большее, чем просто симпатию. Но, с другой, она понимала: так будет лучше для них всех. И для нее - пока она не привязалась к волкам настолько, что расставание с ними не станет невозможным, и для них. Ведь хотя у волков нет души, то сердце-то точно есть.
- Не сомневайся, - ответил Атен. Он не смог сдержать улыбки, такой забавной в этот миг показалась ему дочка - так беспокоиться о каких-то пустынниках, о волках приграничья, которых охотники убивали стаями лишь потому, что боялись, как бы те не напали на караван. "Наивная… - подумал он с теплотой. - Но вообще, - решил он, немного поразмыслив, - пусть лучше уж она переживает за волков.
Вреда никакого, а польза - очень даже ощутимая - не станет думать о другом".
- Тогда я пойду? - она двинулась к краю повозки.
- Куда это ты собралась? - нахмурился Атен.
- Отпускать волков! Я же говорила!
- Ах да, да, конечно, - закивал отец. - Давай, беги. Только… Мати, постой мгновение! Там рядом с повозкой идут дозорные. Предупреди их. И вообще, пусть они тебе помогут.
- Я и сама справлюсь!
- Конечно. Но я хочу, чтобы они присмотрели за волками, когда те окажутся на свободе. Мало ли что им может прийти в голову. Что если они забудут о том добре, что ты для них сделала, и нападут?
- Нет! - вскрикнула девушка. - Никогда!
- Я знаю, милая, знаю, - испугавшись ее реакции, такой яростной и эмоциональной, поспешил успокоить ее отец. - Это на всякий случай. Для моего спокойствия.
Пожалуйста.
- Ладно, - кивнула она, спеша покончить с разговором, начавшим причинять боль ее душе.
Мати выбралась из повозки. Ее ноги коснулись земли - серой твердой массы, где среди камней кое-где проступали крошечные оазисы серой пожухлой травы. По обе стороны от дороги поднимались деревья - сосны и ели. Обычно их называли "зелеными всегда". Но сейчас их хвоя была скорее коричневатого, чем обычно-изумрудного цвета. Было в них что-то странное, в этих деревьях - отрешенность, отстраненность, безразличие…
Ей было как-то не по себе. Сумрачные сомнения наполнили душу, мурашками пробежал по спине страх. А ведь прежде мгновения, когда караван покидал город, всегда были для нее слаще предшествовавших приходу в него. Сколько воспоминаний, надежд, мечтаний, а, главное - светлое, дурманившее чувство близости снегов, манивших к себе с удивительной силой…
Ну да ладно. Что бы там ни было, очень скоро все вокруг укутают снега, поглотив осколки ночного мрака. И все будет в порядке. Потому что прошлое, наконец, останется позади.
Оглядевшись, Мати заметила, что ее собственная повозка катилась прямо следом за командной, чему девушка очень обрадовалось. Значить, не придется долго идти, нарываясь на встречи и разговоры. А ей совсем не хотелось с кем-то встречаться.
Она боялась поймать на себе укоризненные, а то и ненавидящие взгляды караванщиков. Ведь она натворила столько всего… Нет, конечно, потом ей придется объясниться со своими всеми: своими друзьями, их родителями, родителями Снежинки…
Всхлипнув, она прикусила губу:
"Пусть… Будь что будет. Только не сейчас!" - обычно она не любила откладывать наказание на потом, растягивая ожидания неприятного. Но не на этот раз.
- Здравствуй, малыш, - вывел ее из состояния задумчивости негромкий голос мага.
- Ой! - она совсем не ожидала увидеть его сейчас, здесь, и, растерянная, отпрянула назад.
"Я ведь совсем не готова к разговору с ним"! - с ужасом подумала она, и глаза сами собой наполнились слезами.
- С тобой все в порядке?
- Нет! - вскрикнула та, затем, подумав, мотнула головой: - Да. Просто… Ты так неожиданно появился…
- Прости, если напугал тебя.
- Очень, - она подошла к нему так близко, что могла разглядеть мерцание огоньков в его глазах. - Но не сейчас. Тогда, в городе.
"Когда заставил тебя вызвать демона?" - он перешел на язык мыслей. Теперь это был разговор лишь их двоих.
"Нет, - качнула она головой, затем вздохнула, глаза девушки погрустнели. - Я…
Тогда я не боялась. Даже когда ты встал на пути демона. Я ничего не чувствовала.
Мне было все равно. Но вот потом… Когда поняла, что случилось, что я натворила, мне стало очень страшно, - ее взгляд скользнул по перевязанной ладони мага. - Это из-за демона, да? - она протянула вперед руку, не касаясь, пробежала пальцами поверх повязки, словно пробуя забрать себе часть его боли. - Из-за меня?" - Мати больше не могла сдерживать хлынувшие из глаз слезы.
"Ну что ты, что… - он обхватил ее здоровой рукой за плечи, пошел рядом. - Не плач. Твои слезы жгут мою душу сильнее огня…" "Не буду! Не буду! - она стала торопливо тереть руками глаза, смахивая горячие капли с ресниц. - Гор, почему? Почему из-за меня с тобой все время происходит что-то плохое!" "Малыш, это не так. Демон не нападал на меня. Он никому не причинил вреда, хотя мог уничтожить весь город".
"Но твоя рука!"
"Забудь. Я же сказал…" "Прости, прости, - испуганно зашептала она, прижавшись головой к его плечу. - Я…
Я такая упрямая! Но… Я не могу не думать об этом… Ведь… Если из-за меня…
Тогда я лучше буду держаться от тебя подальше! Чтобы с тобой все было в порядке".
"А если я не хочу?" - заглянув ей в лицо, он улыбнулся. В его глазах мерцали огоньки какого-то непонятного ей веселья.
"Чтобы все было в порядке?" - удивленно спросила она.
"Чтобы ты была далеко. Если мне нравится, когда ты идешь рядом со мной?" -Ой! - она только сейчас поняла, что прижалась к нему, да еще на глазах у всего каравана! Ее щеки залило краской. Сгорая от стыда, девушка осторожно отстранилась. А потом решительно заговорила о другом: - Мне нужно выпустить волков!
- Да, - кивнул маг, - пришло их время.
- Ты поэтому здесь? - Мати подозрительно взглянула на него. - Неужели ты тоже считаешь, что волки нападут на меня после того, что я для них сделала! - не сдержавшись, воскликнула она, чувствуя, как боль и отчаяние захлестывают душу.
- Конечно же, они не хотят тебе вреда. Им известно чувство благодарности. Впрочем, как и ненависть.
- Что ты хочешь этим сказать? - нахмурившись, озабоченно спросила девушка.
- Им досталось от людей. И вряд ли они обрадуются, увидев рядом детей огня.
- Ты думаешь, они нападут на караванщиков? - наконец, поняла Мати. - Нет! Никогда!
Ведь не мы их мучили, а горожане!
- Люди города, люди каравана… - маг качнул головой. - Я не уверен, что волки приграничья почувствуют разницу. Тем более, что… Малыш, ты ведь знаешь, что охотники убивают их, считая сродни разбойникам.
- Но они… - глаза девушки расширились от ужаса, рот приоткрылся. Она хотела сказать… Однако не произнесла больше ни звука, вдруг поняв: "А ведь действительно… - ее душа затрепетала. - Я все время путаю волков приграничья и священных зверей госпожи Айи. Но ведь и те, и другие - волки, и…" - она прикусила губу, качнула головой. - Все равно я должна отпустить их. Надеюсь, они будут достаточно мудры, чтобы побыстрее убежать в снега и держаться подальше от всех последующих караванов. Гор, дозорные ведь не убьют их… Ну… Сразу же, как я отпущу…?
- Нет. Я позабочусь об этом.
- Да?
- Моя сила имеет над волками некоторую власть и не позволит напасть на караванщиков. Те же, чувствуя себя в безопасности, не тронут волков.
- Спасибо!- она только теперь стала понимать, сколько ошибок могла совершить. "Я ведь только хотела им помочь, не думая, что будет потом, что моя помощь может обернуться вредом. И вообще…" - Все так сложно! - прошептала она. - Ну почему так всегда: хочешь сделать что-то… что-то хорошее, а получается… - тяжело вздохнув, девушка поморщилась, качнула головой, обронила: - Как всегда…
- Давай, не тяни. Отпускай волков. Пусть бегут домой. И для них ожидание и волнения останутся позади, и для тебя.
- Ага, - кивнув, Мати подошла к своей повозке, начала развязывать шнуровку полога, негромко приговаривая: - Все, дети снегов, все плохое осталось позади. Сейчас я выпущу вас и вы сможете отправиться домой. Знаю, как вам не терпится поскорее оказаться на свободе, ощутить ее дыхание. Должно быть, вас там кто-то ждет, беспокоиться. Ваша стая. Возвращайтесь к ней. И… И, помня, что не все люди плохие, все-таки не забывайте об осторожности, - она отдернула полог. - Ну вот, - заметив сверкнувшие в чреве повозки зеленые глаза, она отступила в сторону, освобождая путь. - Вы свободны. Бегите!
Волки осторожно приблизились к краю повозки, закрутили головами, принюхиваясь, низко зарычали, заметив шедших чуть в стороне дозорных, словно учуяв на их руках кровь своих сородичей, затем, встретившись взглядами с магом, прижались к покрывавшим дно повозки одеялам.
- Не бойтесь, - Мати попыталась подбодрить их, - вам не причинят зла. Так сказал маг, и никто не нарушит его слова.
Поняли ли волки ее, или их успокоил мягкий, не содержавший в себе ни тени угрозы голос девушки, так или иначе, они спрыгнули на землю, быстро огляделись вокруг, ища верный путь, однако, прежде чем исчезнуть, задержались на мгновение возле Мати.
- Бегите же, - чувствуя, что сердце готово разорваться на части, проговорила девушка, - вы же видите, как мне не хочется расставаться с вами! Не растягивайте и без того тягостный миг прощания!
Волки переглянулись, однако не торопились исчезнуть за деревьями. Самочка подошла девушке, ткнулась носом в руку.
- Ты благодаришь меня? Не за что, милая. Я лишь попыталась загладить вину людей, поступавших с вами так жестоко.
Волчица лизнула ее в ладонь, будто говоря: "Все хорошо. Спасибо тебе", а затем, осторожно взяв зубами за рукав, потянула за собой.
- Что? Мне идти за тобой?
Серая наклонила голову, словно в кивке.
- Но… - Мати осторожно потянула руку на себя, пытаясь освободиться. - Я не могу!
Мое место здесь, в караване.
Волчица недовольно заворчала, заскулила, пробуя на своем языке объяснить что-то дочери снегов. Однако…
- Я не понимаю тебя! - странно, ведь еще совсем недавно ей казалось, что они говорят на одном языке.
А волчица продолжала скулить, порыкивая, и тянуть караванщицу за собой.
- Я знаю, ты желаешь мне добра, но, прости, я не могу пойти с тобой! А тебе нельзя остаться со мной. Давай, серая сестра, беги к своему племени, - и девушка осторожно, но твердо высвободила руку.
Волчица с какой-то необъяснимой грустью взглянула на дочь огня, а затем побежала вслед за своим мохнатым спутником. Еще мгновение - и две серых тени покинули тропу каравана, чтобы спустя еще миг исчезнуть за деревьями, не оставив и следа на жесткой, каменистой земле.
А Мати повернулась к Гору.
- Что она пыталась мне сказать?
- Она хотела, чтобы ты ушла с ней.
- Это я поняла. Но почему?
- Она решила, что тебе опасно оставаться в караване.
- Ну конечно, - грустно кивнула девушка, - она видит во мне друга. А раз все остальные враги волкам, значит, они враги и мне…
- Возможно. А, может быть, дело в другом… - маг хотел еще что-то сказать, но тут к ним подошел Лигрен.
- Хранитель, - он склонился в низком поклоне, затем засеменил следом, но не рядом, как равный, а отставая на два шага, показывая свое подчиненное положение. - Хозяин каравана сказал, что я найду тебя здесь. Хранитель, нужно сменить повязку.
Гор недовольно нахмурился, видя, что Мати насторожилась, подошла почти вплотную, чтобы не упустить ни слова. Ее взгляд стал взволнованным, а боль, вина, сожаление, сочувствие и отчаяние, отражавшиеся в ее глазах, мучили его куда сильнее, чем свежая рана. Он замедлил шаг, чтобы оказаться ближе к лекарю, заговорил вполголоса:
- Сейчас?
- Но утром ты был занят… - осторожно напомнил раб. - Как и минувшим вечером.
Маг, это нужно сделать. Ты ведь понимаешь: с глубокими ранами не шутят.
- Ладно. Иди ко мне в повозку. Скоро караван пересечет черту города, так что быстрее…
- Это уж как получится.
Качнув головой, маг повернулся к Мати. Гор собирался ей что-то сказать, но почему-то молчал. Впрочем, она поняла его и без слов.
- Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?
- Нет, - качнул он головой. Брови мага сошлись на переносице, глаза сощурились, - совсем нет.
- Пусть так, - однако, несмотря на эти слова, девушка знала, что права: - не хочешь. Но так нужно. Потому что ты считаешь, что я не должна оставаться одна. И к моей повозке ты пришел не только из-за волков, но еще и из-за меня… Гор, скажи, от чего ты пытаешься меня защитить? От демона? Но караван перешел на другую тропу, и…
- Пойдем, - он взял ее за локоть, повлек за собой. Его лицо помрачнело.
- Но я права?
- Да.
- И ты скажешь мне, почему? Я должна знать! И… Гор, я не боюсь правды! Если что и пугает меня - так это неизвестность!
Он упрямо молчал, несмотря на все ее слова, вопросы, просьбы, до тех пор, пока они не подошли к повозке мага.
- Забирайся, - Гор приподнял полог.
Девушка подчинилась. Следом, опершись на здоровую руку, тяжело поднялся маг.
Последним был лекарь, который успел сбегать за мазями, настойками и захватить с собой одну из рабынь, вручив ей широкую плоскодонную плошку и кувшин горячей воды, над горлышком которого поднимался пар.
- Лигрен, задерни полог, - хмуро бросил маг рабу, сам же дотянулся до лампы, прибавляя огонь. Затем, опершись спиной о борт повозки, он повернулся к девушке.
- Что ты хотела узнать? - спросил он.
- Все дело в демоне? Он угрожает каравану?
- Нет.
- Но ты говорил отцу, что демон станет ждать нас за гранью оазиса! Поэтому караван и сменил тропу. Отец уверен, что демон, не найдя нас там, где мы должны были бы быть, не отправится на поиски…
- Это - правда.
- Но Гор! - она болезненно поморщилась. - Неужели ты на самом деле думаешь…
- Тропа каравана - судьба. Встав на другой путь, караван не просто пошел другой дорогой, он сменил свою судьбу. Не знаю, к лучшему или к худшему. Сейчас это только что родившееся будущее настолько неопределенно, что даже дар предвидения не способен его прояснить.
- И…? - ей это не нравилось все больше и больше. Хотя теперь она и сама уже не понимала, почему.
- И в нем нет места демону, который остался на той, другой тропе.
- Тогда в чем же дело?!
- Есть кое-что еще, - продолжал он, не спуская взгляда с девушки, которая, не мигая, смотрела ему в глаза, пытаясь прочесть в них то, что было недосказано.
- Что? - ее сердце то замирало в груди, то начинало стучаться быстро-быстро, словно пытаясь наверстать упущенное. - Гор, это как-то связано со мной? - еще не задав этот вопрос, Мати уже знала, каким будет ответ - "да". И все же ее душа чуть не вырвалась из груди, когда она услышала это краткое слово.
- Ты - звено между двумя цепями, точка, где они соединяются.
- Потому что это я вызвала демона?
Гор снова кивнул, а потом, устало закрыв глаза, откинул голову назад. Его лицо было настолько бледным, что даже отблески пламени не прибавляли ему жизни.
Посеревшие губы продолжали негромко шептать, словно в бреду:
- Демон не сможет добраться до каравана. Но если он захочет, то дотянется до тебя.
- И попытается отомстить за то, что я бросила его посреди мира… Я знаю, он не может вернуться в Куфу, пока я не отпущу его, или… Или пока не умру… - она подтянула ноги к груди, обхватила руками, упершись подбородком в колени, сжалась, безуспешно пытаясь сдержать дрожь.
- Ничего не бойся, - приоткрыв глаза, он вытянул вперед руку, осторожно коснулся пылавшей девичьей щеки, - ну, выше нос! Все будет хорошо! Я рядом с тобой и не дам тебя в обиду!
- Угу… - Мати пододвинулась к магу, свернувшись в клубок у его ног, замерла.
Рядом с ним ей было спокойно. Мысли о плохом блекли, уходя куда-то в сторону.
Хотелось вспоминать, думать и мечтать только о хорошем…
- Все, Хранитель, - проговорил лекарь. Закончив перевязку, он поискал взглядом что-нибудь мягкое и, не найдя ничего лучшего, взял старое меховое одеяло, свернул его, устроив поверх раненую руку мага.
- Ой! - только услышав его голос, Мати вспомнила, что они с Гором не одни в повозке. Резко сев, она выпрямила спину, поспешно пробежала пальцами по волосам, приглаживая их.
- Что ты вскочила? - взглянули на нее усталые, задумчиво-печальные глаза Хранителя.
- Он… - девушка качнула головой в сторону лекаря, не объясняя ничего в надежде, что тот и так все поймет.
- Я уже ухожу, хозяйка, - раб исчез за пологом быстрее, чем Мати опомнилась.
- А… - она хотела спросить его, все ли в порядке с Гором, и вообще… А еще ей было нужно заглянуть в глаза старику, проверяя, узнал ли он ее секрет, и если так - попытаться убедить, заставить сохранить в тайне от остальных. Но она ничего не успела. - Ой-ой-ой…
- Ты выглядишь малышом, перевернувшим на меховое одеяло плошку варения.
- Но я действительно виновата! И, прежде всего, перед тобой. Я не должна была так себя вести! Что все теперь подумают? - ее щеки залил румянец.
- А тебе не все ли равно?
Его слова заставили Мати удивленно вытаращить глаза. Она-то думала, что он скажет что-то вроде: "Ничего плохого они не подумают. Потому что…" - Мати сама не знала, какое могло быть оправдание ее поведению, но была уверена, что Хранитель что-нибудь бы придумал. А тут вдруг…
- Все равно, но… - растерянно пробормотала она. - Но все-таки…
Несколько мгновений маг испытующе глядел на нее, затем, чуть наклонив вперед голову, спросил:
- Я так понимаю, твой отец еще ничего тебе не сказал?
- О демоне?
- Нет. О другом.
- Что он должен был сказать? - она вновь придвинулась к нему, заглянула в глаза, боясь увидеть в них отражение грядущей опасности. Но в них сверкали лишь веселые, задорные огоньки.
- Вообще-то, - широко улыбаясь, он щурился в свете огненной лампы совсем как огромный кошара, развалившийся на нагретых солнцем камнях.
- Говори! - чувствуя, что магу и самому не терпелось все ей рассказать, Мати пододвинулась еще ближе. - Ну же, не тяни!
- С нынешнего дня мы с тобой помолвлены.
- Что? - она ожидала услышать все что угодно, но только не это! Не то, что она была не рада, как раз наоборот - очень, безгранично, просто счастлива! Но новость показалась ей настолько невероятной, что не было никаких сил в нее поверить. - Как это?
- Очень просто. Я спросил у твоего отца согласия. Он не смог мне отказать.
Единственное, мы решили немного подождать со свадьбой. Два года, - взгляд Гора замер на ее лице, внимательно следя за реакцией девушки на его слова. А она, казалось, не слышала более ничего, окончательно сраженная предшествовавшими им.
- Помолвлены… - одними губами прошептала Мати. Она чувствовала себя удивительно, восхитительно, и все же… Что-то во всем этом было не так, не правильно. - Это что, сон? - она с недоверием огляделась вокруг, стремясь отыскать в окружавшем ее мире что-то, что сказало бы ей: "Ничего подобного не могло случиться на самом деле. Только во сне". Больше всего на свете ей не хотелось обмануться в своих надеждах. "Если я ошибаюсь, пусть уж лучше обман откроется сейчас. Не потом, когда я буду меньше всего этого ждать. И больше всего бояться…" Но сколько молодая караванщица ни искала, она не находила ничего, что бы подтвердило ее опасения. - Нет, это не сон… - ее глаза сверкнули восхищением. - Это действительно происходит со мной, с нами, да, Гор?
- Да. Малыш…
- Нет, - она коснулась пальцами его губ, - молчи, ничего не говори! Дай мне время!
А пока, - она огляделась вокруг, - ты есть хочешь? - вдруг спросила девушка.
- Я? - не ожидая, что та заговорит о еде, маг удивленно глянул на нее. - Что? - ему даже показалось: он не правильно расслышал вопрос.
В это миг Гор показался ей таким забавным, что Мати рассмеялась:
- Ты есть хочешь?
- А ты?
- Я? Очень! Как волк! Даже не помню, когда последний раз ела! - она закрутила головой. - Хранитель, у тебя тут есть что-нибудь съестное?
- Да, кажется, приносили…
- Но тебе, конечно, было не до еды, - понимающе закивала девушка. - Разумеется, спасение мироздания важнее какого-то там обеда… Ну что ж. Посмотрим… Авось что найдется…
Очень скоро рядом с ней уже лежала большая лепешка, завернутая в кусок чистой материи, несколько ломтей копченого мяса, маленькая головка сыра, корзина овощей и фруктов, кусок пирога с какой-то странно-непонятной начинкой и еще много всего.
Оглядев эту гору съестного, Мати повернулась к Гору:
- Признавайся: ты со вчерашнего дня ничего не ел?
- Что-то… - он смотрел на нее, улыбаясь. Право же, стремясь казаться хозяйственной, Мати выглядела такой забавной! Но, с другой стороны, нет ничего приятнее, чем когда о тебе заботится дорогой сердцу человек.
- Вот именно - что-то. Все вы, мужчины, одинаковые: если вам все не приготовить и в рот не положить, скорее умрете с голоду, чем протяните руку, чтобы взять самим, - проворчала она. - Начнем с этого, - девушка взяла пирог. - Интересно, с какой он начинкой? Это не мясо и не фасоль. И на ягоды не похоже… - разломив пирог пополам, она осторожно откусила кусочек. - У, грибы! - восхищенно прошептала Мати. - Вкуснотища! - не прекращая жевать, она протянула вторую половинку магу.
- Держи.
Но тот, качнув головой, отвернулся чуть в сторону, словно ему не нравился даже запах пирога, от вида которого его вовсе мутило.
- Ты что, не любишь грибы?- спросила Мати, доедая свою часть.
- Нет.
- А я - очень! Ты точно не хочешь?
- Точно.
- Уверен? - у нее не укладывалось в голове, что кому-то мог не нравиться этот удивительно нежный, маслянистый вкус.
- Да.
- Тогда я доедаю… - и она с наслаждением запихнула оставшийся кусок пирога в рот. - Просто объедение! - дожевывая, она потянулась к лепешке, отломила от нее ломоть, положила сверку кус мяса, затем, подумав немного, добавила еще один. - На!
Но к ее растущему беспокойству Гор вновь качнул головой, тихо проговорил:
- Я не хочу есть.
- Совсем? - Мати взглянула на него с подозрением, отметила бледность кожи и воспаленный блеск глаз. - Ты что, плохо себя чувствуешь?
- Так… - неопределенно качнув головой, вскользь обронил он.
- Это из-за руки, да? При обморожении нужен покой… Вот что, - отложив еду в сторону, девушка пододвинулась к нему, вытянула из угла подушку, - ложись, - она взяла его за плечи, помогая повернуться, не потревожив ран. Маг не сопротивлялся.
Лишь когда, накрыв его одеялом, она двинулась к пологу, сказав: - Лежи спокойно.
А я схожу за бульоном. Когда не хочешь есть, он - именно то, что нужно, - Гор шевельнулся, вытянул вперед здоровую руку, останавливая:
- Ты не должна уходить!
- Я на мгновение! Добегу до соседней повозки - и сразу обратно! Ну что может случиться за один миг!
- Многое.
- Признайся, ты просто не хочешь, чтобы я оставляла тебя одного, - она наморщила нос, сощурилась, затем, пичугой глянув на мага, подползла к нему, устроившись рядышком, свернулась в клубок. - Гор, а эти два года… Зачем они? Нет, я понимаю, мне еще нужно пройти испытание… Но два года… - она вздохнула. - Не понятно… Кто только придумал эту ерунду? Небось, отец. Не хочет, чтобы я взрослела. Будто я сама хочу! Но не век же мне оставаться маленькой девочкой.
Впрочем, - она хихикнула в кулачок, - ты говорил, что я всегда буду в твоих глазах маленькой девочкой… Шамаш, а Шамаш, скажи…
- Девочка, проснись! - прервал ее маг.
- А? - встрепенулась та, затем, приподняв на миг голову, поспешно огляделась вокруг. - Все так же, как было миг назад. Ничего не изменилось… С чего ты взял, что я заснула?
- Ты стала называть меня именем бога солнца, будто я - повелитель небес.
- Ты - мой повелитель! - Мати чувствовала себя слишком счастливой, чтобы обращать внимание на такие пустяки. Ее мечты сбывались!
- Однако надо быть аккуратнее в словах, - он смотрел на нее с укором, - небожители не любят оговорок. Особенно когда они задевают Их.
- Не ревнуй, Гор, - девушка решила обратить все в шутку. - Я люблю только тебя!
Люблю! Люблю! - она готова была повторять это вновь и вновь до бесконечности.
Душа ликовала: "Наконец-то! Наконец-то я могу произнести вслух слова, которые прежде и в мыслях вымолвить не смела!" - А ты, ты любишь меня?
- Больше всего на свете, - он обжег ее голову дыханием, коснулся губами темени.
- Какая же я счастливая! - прошептала Мати, закрывая глаза. Она млела в окружении его тепла. Для нее перестало существовать время и пространство. Мысли текли медленно…
"Нет ни снежной пустыни, ни оазисов-городов. Нет тропы и идущего по ней каравана.
Только эта повозка. Она - весь мир. И в нем - лишь мы вдвоем - и больше никого…" Ей хотелось, чтобы так было всегда…
Но время… Оно идет независимо от людских желаний. И тем быстрее, чем меньше замечают его.
"Бежит и бежит куда-то, - вздохнула девушка, - и мне нельзя стоять на месте. А то отстану и потеряюсь в прошлом, - приподняв голову, она взглянула на мага.
Глаза Гора были закрыты, губы сжаты, грудь ровно вздымалась. - Спит…" Его сон был крепок и спокоен. Но Мати двигалась все равно так осторожно, как только могла, боясь его разбудить.
"Пусть поспит. Ему нужно отдохнуть. А мне - исчезнуть на мгновение… Всего на одно мгновение… Только принесу бульон… Если он не будет есть, то ослабеет…
" - она помнила, как когда-то сама тяжело заболела. У нее был страшный жар, все тело ломило, голову заполнили снежные хлопья, ставшие, почему-то, тяжелее камней, перед глазами плыли огненные искры, а в ушах что-то постоянно стучалось и хлюпало. И при одной мысли о еде становилось плохо - мутило. Пить же наоборот хотелось - просто жуть. И Лина отпаивала ее бульоном. На нем она и продержалась несколько дней. А потом, когда начала выздоравливать, вернулся и аппетит.
"А иначе умерла бы с голоду. Потому что если несколько дней подряд не хочется есть и ничего не ешь, то потом уж точно не захочется… Ну что случится за несколько мгновений? Ничего… " - она подобралась к краю повозки, бросила еще один взгляд на Гора, спеша убедиться, что маг все еще спит, а затем быстро соскользнула с края повозки в снег.
На смену недолгому вечеру пришла ночь, однако эта перемена почти не чувствовалась. Всюду был снег, не позволявший темноте заполнить оставленные дневным светом владения земли. Он покрывал землю и хрипло поскрипывал под ногами и полозьями повозок, накрывал пушистыми шалями невысокие деревья и редкие кусты, скрывая ущербность их лишенных листьев и хвои ветвей.
Над землей нависла серая тусклая муть - не то туман, не то туча, расплывшаяся от горизонта до горизонта - в которой заблудилась луна, потерялись ее спутницы-звезды…
Дул несильный, но какой-то промозглый, пробиравший до самых костей ветер, шипя разозленной змеей.
Но Мати была готова видеть только хорошее, ища во всем добрый знак.
"Мы уже подходим к снежной пустыне!- ей хотелось, чтобы минувший город со всеми его страхами, неприятностями и бедами остался позади, зная на собственном опыте, что чем дальше в прошлое уходит воспоминание, тем реже к нему возвращаются, тем спокойнее воспринимают. - Когда-нибудь,-она была почти уверена в этом, - забыв обо всем плохом, я буду вспоминать минувший день как самые лучшие в моей жизни.
Может быть, - она украдкой улыбнулась, - я даже буду мечтать вернуться в эти мгновения, чтобы пережить их еще раз. Даже не один нынешний день - все время, проведенное в этом городе, приближаясь к радости медленно, медленно… Главное - зная, что все будет так, как есть, и никак иначе!" Ей хотелось петь, она с трудом сдерживала себя, чтобы, схватив за руки ветер, не затанцевать.
От этих мыслей у Мати закружилась голова.
"Ой!"- у нее потемнело в глазах, уши забило пухом. Мати покачнулась, почувствовав, что онемевшие вдруг ноги начали подгибаться, взмахнула руками, лихорадочно ища, за что бы схватиться, но вокруг не оказалось ничего, что поддержало бы ее. А затем…
Ей показалось… На какое-то мгновение она увидела себя со стороны: золотоволосая девушка, лежавшая в снегу в окружении стаи хранивших ее покой золотых волков. Она спала тревожным сном, то и дело вскрикивая, мотая головой, до крови кусая губы.
"Что же это за сон такой страшный мне снится? - успела подумать она. - Черные пещеры подземного мира, никак не меньше…" Это видение длилось лишь одно краткое мгновение, но его хватило, чтобы душа, испугавшись, запаниковала, заметалась, стремясь поскорее вернуться назад, на тропу каравана.
"Нет, это не правда! Я не сплю! Все что было тогда - сон! А это - явь!" Пелена перед глазами стала постепенно рассеиваться.
Очнувшись от забытья, Мати обнаружила себя сидевшей в снегу. Из-за спины донесся скрип полозьев, а затем из тумана выбрался олень, следом выскользнула повозка, стала надвигаться прямо на нее…
А она, как назло, не могла не то что сдвинуться с места, даже шевельнуться. Ее тело охватило оцепенение, в то время как душа в панике металась из стороны в сторону.
Мати и сама не поняла, как ей удалось, как она успела откатиться в сторону.
Повозка пронеслась в стороне, всего в каких-то паре шагов, обдав девушку с головы до пят потоком мокрого снега, поднятого с земли.
"Великие боги! - она вздохнула с облегчением. - Спасибо Вам, спасибо!" Молодая караванщица на мгновение представила себе, что бы с ней случилось, если бы небожители не пришли ей на помощь.
"Бр-р!" - девушка нервно дернула плечами. Потом она шевельнула рукой, ногой, медленно встала на четвереньки, выпрямила ноги, не отрывая рук от земли.
"Только бы никто не увидел меня сейчас! Решат, что я на радостях дорвалась до вина… - Мати заставила себя выпрямиться, но при этом ее так качнуло, что она чуть было вновь не упала. - Словно пьяница! Стыд-то какой!" - дочь хозяина каравана готова была провалиться сквозь землю.
Стоило Мати немного прийти в себя, как она заторопилась вернуться в повозку.
"Наверное, Гор прав… Нет, он точно прав! Он всегда прав, - вздохнул, она качнула головой. - Рядом с ним я в безопасности, а здесь…" - девушка уже направилась к повозке Хранителя, и тут вдруг…
- Ой! - Мати не заметила взявшуюся неизвестно откуда караванщицу и налетела на нее. - Прости, прости! - поспешно зашептала она.
- Ничего, милая, - устало улыбнулась ей Лина.
- У-ф! - девушка облегченно вздохнула. - Как хорошо!
- Что, милая?
- Что это ты! Мне не хотелось бы встретиться… - она умолкла, закрутила головой, ища подходящее слово.
- С кем-то еще? - пришла ей на помощь караванщица.
- Да, - радостно кивнула Мати, хотя она собиралась сказать иначе - "с другими".
Но ведь другие - это почти то же самое, что чужие. А она никогда прежде не думала о людях, которых знала с самого рождения, иначе как о своей семье. Так было всегда. Но почему-то теперь все изменилось.
- Милая, - между тем продолжала караванщица, - ты ведь не боишься нас?
- Конечно, нет! - поспешно воскликнула она.
- Это хорошо. Не надо бояться. Мы все очень любим тебя, и… И ни за что не осуждаем.
- Только не родители Снежинки! - сорвалось с губ Мати полное боли и обиды.
- Они тоже. Они понимают: ты ни в чем не виновата. Если на ком и лежит вина, то на Ла.
- Он-то тут при чем!
- Он заключил договор с духом…
- Не надо об этом, пожалуйста! - взмолилась девушка.
- Конечно, - кивнула Лина. Женщина понимала, как ей должно быть больно и тяжело вспоминать о случившемся. А попытки утешить только бередили рану, вместо того, чтобы нести покой. Просто…
Караванщица думала: если они поговорят по-женски, разделят эту боль… Ведь ей тоже было не сладко. Ее сын… Хотя Хранитель сказал, что на нем нет вины и, значит, не будет наказания, но… От этого ведь ничего не изменялось: ни взгляды спутников, обращенные на ее мальчика, ни мысли, читавшиеся в глазах. И, самое ужасное, так будет не миг, не день - до тех пор, пока жива память…
- Лина… - отвлек ее от тяжелых мыслей несмелый голосок девушки.
- Да, милая?
- Я… Ты не могла бы… - на мгновение замолчав, она прикусила губу, поморщилась, пытаясь найти слова, за которыми не последовали бы вопросы, расспросы, охи и ахи, и вообще… - Я понимаю, уже поздно, но нельзя ли где-нибудь раздобыть немного бульона?
- Бульона? - Лина нахмурилась. Она не понимала. - Ты проголодалась?
- Нет, - качнула головой девушка. - Это Гору.
- Было бы очень хорошо, если ты убедила его поесть, - одобрительно кивнула женщина. - Что же я стою и чешу языком? Пойду готовить. А пока… Прислать рабыню с лепешками или фруктами?
- Да у него полповозки завалены едой! - вздохнув, она мотнула головой.
- Ясно. Он не хочет есть. Возможно, это от усталости - день выдался тот еще. Плюс к тому боль и слабость от раны… Вот что, я быстренько заварю травы и принесу тебе кувшин, пока бульон будет говорится… - и караванщица заторопилась к себе.
- Лина! - окликнула ее Мати. - Я не в своей повозке! Гор хотел, чтобы я была рядом с ним, - на этот раз она решила, что лучше сразу все объяснить, - потому что демон… Он мог ждать меня за гранью города, чтобы напасть…
- И до сих пор может! - нахмурилась женщина. - Ну-ка пойдем, быстро! Я тебя провожу!
- Не надо, Лина! Ничего со мной не случится! Тут пройти-то несколько шагов!
И, не дожидаясь возражений караванщицы, она побежала догонять повозку Хранителя.
А потом ей представилась возможность, наверное, впервые в жизни, порадоваться тому, что караван еще не покинул пределы пограничья.
"Ну что я за дура такая!" - с досадой подумала она, только провалившись по колени в сугроб, поняв, что перед тем, как выскочить из повозки, не прикрепила к валенкам снегоступы. Когда же, выбравшись из сугроба, начала стряхивать с себя снег, она с удивлением поняла, что какие там снегоступы, девушка не удосужилась даже сменить туфельки, которые надевала в городе, на обувь снегов.
"Но даже если я забыла… - терялась она в догадках. - Я должна была сразу почувствовать, замерзая!" - а, между тем, никакого холода не было, наоборот - ей было жарко! Над этой странностью можно было раздумывать до бесконечности, пытаясь отыскать ответы на все новые и новые вопросы, без какой-либо надежды когда-нибудь хоть в чем-то разобраться.
Девушка вздохнула, а затем махнула рукой:
"Не важно! - девушка мотнула головой. - Нужно поскорее вернуться в повозку. Мне сейчас только простудиться и заболеть не хватает! Для полного счастья!" Снег на тропе был неглубоким, сверху его покрывала прочная ледяная корка. Ноги скользили, то и дело проваливаясь, то по щиколотку, а то и по колено.
Удивительно, как она не потеряла туфли, поразительно, что не упала, хотя ноги постоянно скользили по льду, который, казалось, покрыл все вокруг.
Вот, наконец, и повозка.
"О, боги!" - с облегчением вздохнув, она забралась внутрь.
Лампа горела приглушенным, тусклым светом, который мог справиться с набившимся в чрево повозки мраком. Все, что ему удалось, это не допустить полного торжества темноты, внося в нее смуту. Но девушке было все равно.
"Главное, что тепло. И… Гор здесь, - увидев мага, Мати облегченно вздохнула. - Спит,-улыбка тронула ее губы. - Хорошо!" - ее глаза блестели,словно все ночные звезды, которым не осталось места на небеса, собрались под ее ресницами. Она уже собиралась подобраться поближе к Хранителю, устроиться рядом с ним и соснуть немного, но потом, вспомнив, что не задернула как следует полог, вернулись к нему. И тут вдруг…
- Лис! Нет! - резанул ее по слуху громкий, полный панической боли, крик, оборвавшийся мертвой тишиной молчания, которую так хотелось хотя бы чем-нибудь заполнить. Хоть чем-нибудь! Но только не тем, что родилось в глубине ее собственной души. Это было… Так воет ветер над телом умершего, плачет дух, видя со стороны свое собственное тело. Таким полным безнадежности стоном небо провожает уходящего в подземный мир.
- Кто-то умер… - сразу поняла Мати. Эта мысль обожгла ее болью, но пока еще, не понятая до конца, не соединенная с другими, продолжала звучать несколько отрешенно. Так обычно думают, глядя со стороны: "Умер… Жалко, конечно… Но это ведь происходит постоянно. На все воля богов. Надо верить в то, что придет новая вечность, и все ушедшие вернутся. И… Все-таки, хорошо, что смерть пришла не в мою повозку, не в повозки тех, кто мне дорог…" А потом, начав задумываться, осознавать, выходя из оцепенения одной бездны, чтобы тотчас погрузиться в другую, еще более черную и глубокую, она зажала ладонями рот, сдерживая рвавшийся наружу крик. Из глаз полились слезы:
- Лис… - прошептали губы, впервые не видя за именем образа, так, словно оно больше не принадлежало никому. - Это… Это не может быть правдой! Как? Почему?
Я должна… - и, не понимая, что делает, чувствуя лишь, что не может больше ни мгновения оставаться на месте, она вывалилась из повозки, чтобы, завязая по колени в снегу, вновь и вновь упрямо выбираться из него, падать, обжигая ладони о ледяное пламя, и подниматься, не позволяя себе передохнуть хотя бы мгновение.
Мати остановилась лишь у повозки Лиса, возле которой уже начали собираться караванщики.
- Мам, пойдем с нами, мам! - близнецы пытались оттеснить Лину в сторону, увести, а та, с непокрытой головой и растрепанными волосами, рыдала в голос, цепляясь руками за край повозки, кричала:
- Пустите меня! Я должна быть с ним! - а затем вдруг, словно попав под порыв ледяного ветра, задрожала, взмахнула руками и безжизненной тенью осела в снег.
- Мам, мы с тобой, мы рядом, мы никогда не оставим тебя… - юноши все говорили что-то, говорили, не оставляя Лину ни на мгновение наедине с ее мыслями.
- Как убивается, бедная! - донесся до Мати чей-то печальный вздох.
- А что с Лисом-то? - таким же напряженным шепотом, в котором, на этот раз, было не только сочувствие, но еще и любопытство, спрашивали караванщики, говорившие за спиной у девушки.
- Непонятное что-то… Я слышала краем уха… Этот раб-лекарь говорил Атену… В общем, якобы он уснул и…
- И что? Не может проснуться?
- Ну… Если обычный сон перешел в вечный… Тогда уж не проснется… Во всяком случае, до конца вечности… Всем нам рано или поздно предстоит уснуть…
- Да уж… С вестниками смерти не поторгуешься…
- На все воля богов…
- И вообще… Так даже лучше - во сне: ни боли, ни страха, ни отчаяния… Не понимаешь, что умираешь… Просто спишь… И спишь дальше.
- Если бы госпожа Кигаль позволила мне выбирать… Я хотела бы для себя такой смерти.
- Да… - согласились остальные. О чем тут было спорить? - Вестники смерти всегда нежеланные, незваные гости, но так лучше, чем долгие часы, даже дни замерзать в снегах. Или умирать с голоду. Или оказаться нанизанным на рога дикого оленя…
- Если бы было можно выбирать…
Они еще что-то говорили, но Мати не слушала. Она не могла. Ей было так жаль Лину…
И близнецов. А Лис… Нет, она просто была не в силах поверить в то, что его больше нет! Ведь совсем недавно она говорила с ним!
Перед глазами у девушки стоял его образ - не тень, не призрак - он был такой четкий и ясный, словно живой человек. Высокий, широкоплечий бородач, с настороженными глазами и большими теплыми ладонями…
"Это несправедливо! - хотелось закричать ей в глаза склонившихся над землей небожителей. - Почему он должен был умирать! Кому это было нужно! Он не был стариком, не болел, не был ранен! Он мог жить, должен быть жить…!" -Расходитесь по своим повозкам, - ее мысли прервал хмурый голос хозяина каравана.
- Пап! - Мати тотчас бросилась к нему. - Пап…
- Потом, дочка, - Атен остановил ее прежде, чем она успела задать свой первый вопрос, сам же продолжал, обращаясь уже не к ней - ко всему каравану: - Останавливайте оленей. Разбивайте цепь… И готовьте факелы, - замолчав на мгновение, он закинул голову назад, чтобы взглянуть на небеса. Тьма сгустилась, как бывало перед приходом зари. - Нам надо торопиться. Скоро рассвет. А обряд должен быть совершен до первого луча солнца…
- Нам нельзя здесь останавливаться, - Мати вздрогнула, резко повернулась на зазвучавший совсем рядом голос мага. Она даже не заметила, как тот подошел.
- Гор! - его приход вернул Лину к жизни. Вскочив, женщина бросилась к магу. Ее движения были так стремительно быстры, что сыновья не успели ее остановить. - Гор, взгляни на него! Это ведь неправда то, что сказал раб! Я не верю! Он не мог умереть! Он… Он просто заснул! Так крепко, что я не смогла его разбудить! Но ты сможешь, правда ведь?
Хранитель посмотрел на нее с нескрываемым сочувствием. Он не знал, что сказать.
Караванщица же и не ждала от него слов. Схватив мага за руку, она потянула его за собой.
- Идем же! - откуда только у нее взялись такие силы? И он сдался, хотя и понимал, что бессилен что-либо изменить. Ведь смерть… Ее, даже такую, случайную, пришедшую неизвестно с какой стороны, ни с чем не спутаешь.
- Атен, - уже возле полога повозки Гор обернулся к хозяину каравана, - нужно продолжать путь! - его лицо было напряженным, в глазах поблескивало беспокойство.
- У нас нет выбора, - глядя себе под ноги, процедил сквозь стиснутые зубы караванщик. - Пока обряд не совершен, караван не может сделать и шага. Иначе вестники смерти не отвяжутся от нас!
- Так будет, если мы остановимся!
Вздохнув, хозяин каравана лишь качнул головой.
Смерть - знак свыше. И все, что следует за ней - не решение смертного, но воля богов, которую не смеет нарушить никто из живущих на земле - ни простой торговец, ни Хранитель.
Мати не помнила, как добралась до своей повозки. В груди образовалась какая-то непонятная пустота, от которой несло холодом и безразличием. Глаза смотрели, не мигая, прямо перед собой, ничего не видя, губы шептали слова, но на каком-то неведомом разуму языке, руки, отданные самим себе, принялись наводить порядок, убирая плошку с водой, остатки костей, сваливая в кучу у полога одеяла, на которых спали волки, оставив клочья своей шерсти.
Она не заметила, как караван остановился, и вообще, как давно это случилось.
Время… Оно почему-то больше не касалось ее, продолжая течь своим чередом в стороне.
А потом затрубили рога, созывая всех на обряд прощания. Когда она услышала их низкий протяжный звук, у нее что-то екнуло в груди.
"Значит, все…" - до этого мгновения Мати еще сомневалась в том, что все происходит на самом деле. Ей так хотелось верить, что это какая-то ошибка. Но теперь… Теперь надеяться больше было не на что.
"Конец…" - она пододвинулась к краю повозки, возле самого борта запустила руку под одеяла, вытаскивая завернутый в кусок белоснежной, как снега пустыни, ткани прощальный факел, осторожно развернула его, взглянула, словно видя в первый раз в своей жизни, пробежала пальцами по голове.
"Давно его не зажигали… Вон какой гладкий и ровный…" - действительно, в последнее время караван обходили стороной вестники смерти.
"Но ведь… - начав вспоминать, девушка нахмурилась, в ее глазах отразилась тень удивления. - А как же Рамир? И ее муж? - и только потом она поняла: - Для рабов нет обряда. У них нет судьбы, нет пути. Может, и смерти тоже нет… - почему-то подумалось ей. - Они умирают затем, чтобы потом, переродившись, прийти на землю вновь, если были хорошими людьми - в образе свободных, если нет - снова рабом.
Как снежные волки. Только священные звери помнят свое прошлое, а они - нет…
Может, так и лучше - начинать жизнь с чистого белоснежного снега, на который не ступала ничья нога… - на какой-то миг она даже позавидовала рабам. - Счастливые! Я бы тоже хотела остаться… Впрочем… - она грустно улыбнулась сама себе. - Пока я не прошла испытание, я такая же неполноправная, как и рабы.
И если я умру сейчас, то не усну вечным сном, а вернусь в мир малышом… Только… - она поморщилась. - Тогда я потеряю Гора! А без него я не буду счастлива! Не смогу! - она была в этом уверена. - Никогда!" Подержав факел в руках еще несколько мгновений, она вновь завернула его в тряпицу и убрала, подумав с долей сожаления:
"Ну вот… Я достаточно взрослая, чтобы все понимать, чувствовать. Хотеть проститься с знакомым по-человечески… Но слишком мала, чтобы сделать это…
Хотя мне и осталось до испытания всего несколько недель…" Она ничего не могла с этим поделать. Закон есть закон. И по закону ей не разрешалось зажечь этот факел.
- Это право дается в испытании… - сорвалось с ее губ.
- А ты знаешь, почему это так?
- Ой! - Мати вздрогнула, закрутила головой, ища того, кто с ней заговорил. Нет, конечно, она сразу узнала голос Гора, и, все же… Она испугалась, что это демон пришел за ее душой. И только увидев стоявшего возле повозки за оставшимся отдернутым пологом мага - не призрака, не тень, а человека из плоти и крови, она с облегчением вздохнула:
- Ты снова напугал меня!
- Прости.
- Ты давно здесь?
- Достаточно. Я же сказал: тебе сейчас опасно оставаться одной.
- Да, - она виновато улыбнулась. - Я забыла… А ты, несмотря ни на что, продолжаешь беречь мой покой…
- Так ты знаешь, почему не имеющим судьбу не дозволено участвовать в этом обряде?
- Знаю, - с грустью взглянув на него, девушка кивнула. - Потому что обряд открывает врата между миром снежной пустыни и краем смерти. Он идет по шаткой грани судьбы, которая, единственная, удерживает от падения. Об этом говорится в легенде об Уте.
Бровь Хранителя удивленно приподнялась:
- Мне казалось, ты не читала Черные легенды.
- Я и не читала, - ее лицо было спокойно, глаза оставались открыты, словно замерзнув, веки не моргали. - Гор, скажи, а Лис… Он действительно умер? - она взглянула на него глазами, которые в одно и то же мгновение неистово просили: "Скажи мне правду! Я должна знать, какой бы ужасной она ни была!" и "Не говори! Солги!
Пусть, раз мне все равно не дано с ним проститься, я до конца света буду думать, что он просто уснул. Не сном смерти, а обычным, земным сном".
- Лигрен не ошибся.
- Но почему?!
- Он, все-таки, лекарь, и знает…
- Я не об этом! - прервала его Мати. - Почему он умер?
- Боги решили, что он достаточно пожил, прошел путь своей судьбы и ему пора уйти.
Вот Они и забрали…
- Гор, а может, не боги?
- Что ты имеешь в виду? - бровь Хранителя чуть приподнялась.
- Я понимаю, ты скажешь: все это ерунда, не мучай себя глупыми страхами, такого не может быть… - вообще-то, если честно, именно это она и хотела услышать, а потому продолжала: - Но… Гор, а что если это демон? Тот, которого я вызвала?
- Нет. Это не может быть он. Я говорил тебе: встав на другой путь, караван изменил свою судьбу. И, потом, демоны слишком жадны, чтобы оставить хоть что-то.
Они забирают все, без остатка: не только жизнь, но тело, душу, дух…
- Понятно. Значит, это не демоны?
Маг кивнул.
- И вообще, сон - не их стихия. Ты ведь знаешь, что демоны не спят?
- Нет… Но, - она даже растерялась, тогда что же выходит? Такова была воля Айи, да? Это Она придумывает сны для караванщиков. Хотя есть еще и бог сновидений…
- Он тут ни при чем.
- Да, конечно, ведь Лис не ел ягод Меслам. А может… - она нахмурилась, подозрительно сощурила глаза. - А может случайно… Все так похоже… Гор, я знаю, как действуют ягоды Меслам. Именно так!
Хранитель несколько мгновений внимательно смотрел на нее. Молчание затягивалось, становясь в тягость.
- Прости, - не выдержав, всплеснула руками девушка, - я понимаю, что говорю чепуху…
- Совсем нет, - маг был серьезен и сосредоточен. - Во всяком случае, это возможное объяснение. Пойдем, надо кое-что проверить.
- Рабы! Я знаю, они всегда в тайне собирали ягоды…
- Идем.
- Гор, - Мати схватила мага за руку, удерживая, - может, чуть позже? Я хотела бы проститься с Лисом. Лина возилась со мной, словно я ее собственная дочь. Ее сыновья - мои друзья. Я… Им сейчас очень нужна поддержка, и я…
- У нас не хватит времени и на то, и на другое.
- Прежде, - она грустно улыбнулась, - ты всегда все выяснял сам. Защищал караван.
А мы порой даже не знали о грозившей опасности. И уж, конечно, не задумывались о том, каких усилий все это тебе стоило…
- Мне бы очень хотелось, чтобы так было и в этот раз. Но ты не можешь оставаться одна.
- Да, - девушка опустила голову на грудь, - и, все же… Я боюсь!
- Я всегда буду рядом с тобой и не позволю демону…
- Я знаю, Гор, - мягко остановила его девушка, - конечно. И… И я боюсь не его.
Я… - она повернулась, устремила взгляд в белую муть сгустившегося над землей тумана, а потом чуть слышно проговорила: - Я боюсь себя! Я… - она сглотнула подкативший к горлу комок. - Я многое не помню из того, что произошло, когда я была во власти заклятий, когда сама их творила… Я… Я вообще ничего не помню с тех пор, как демон унес меня из старого сада. Где я была? Что делала? А что если я вызвала еще какого-то демона? Я ведь могла!
- Успокойся. Ничего этого не было.
- Почему ты так уверен?
- Я следил за тобой. До того самого мгновения, когда городская черта не разделила тебя и демона, не разнесла по разные грани.
- И все же… - покой не возвращался в ее душу. - Гор, здесь что-то не так. Во всем происходящем сейчас.
- Чем дольше мы будем стоять на месте и гадать, тем позднее все узнаем. А у нас не так много времени.
- Ты думаешь… - ее сердце сжалось в комок, пальцы нервно задрожали. - Это еще не конец?
- Все может быть. Идем же, - и он быстро вылез из повозки.
- Подожди меня! - она добежала до него, пошла рядом.
- Дай руку, - он протянул ей ладонь.
- Да, в таком тумане не сложно потеряться, - озираясь по сторонам, прошептала Мати. - В двух шагах ничего не видно. Не припомню такого. Только если в метель.
Но снега нет… Значит, это что-то другое. Что-то, что мне совсем не нравится.
Ничего не видно. Даже горящих факелов! - а ведь их огонь должен был осветить все вокруг, ярче небесных звезд.
И тут…
Жуткий вопль прорезал воздух. Потом донеслись полные ужаса крики:
- Опять! Опять!
- Вестники смерти! Они витают над караваном!
- О боги, нет! - в ужасе простонала Мати. - Что же это?
- Не знаю, - он был мрачен, глаза поблескивали каким-то неясным, сумрачным светом.
- Мой мальчик, нет! - кричала какая-то женщина.
- Еще? - Мати отказывалась верить в то, что все это происходило на самом деле. - Нет, невозможно! - она уже была не в силах сдерживать дрожь. Нервно стуча зубами, она крутила головой, глядя то в одну, то в другую сторону, но не видя ничего в сгустившемся над землей тумане. - Этого не может быть! Не может!
Потом спустившуюся было на землю тишину вновь пронзил крик. И еще…
- Нет! Я больше не могу! - выпустив ладонь Гора, Мати подняла руки к голове, с силой сжала, закрывая уши. - Я не хочу!
А туман становился все гуще и гуще, так, что через мгновение Мати не видела не только ближайших повозок, но даже стоявшего всего в шаге от нее Хранителя.
- Это какое-то безумие!
- Мати! - из тумана к ней выбежала Сати. Она выглядела так, словно только что проснулась и, как была - в старом свитере с вытянутыми рукавами и мохнатыми краями, широких стеганных штанах, заправленных в длинные шерстяные носки - выбежала в снег. - Мати! - она подлетела к девушке, точно на крыльях ветра, схватила за плечи, повернула к себе, хотела что-то сказать, но не смогла выдавить из себя ни звука.
- Что? - глаза дочери хозяина каравана расширились от ужаса. Неужели? - Ри? - она боялась оказаться права. - Он…
Сати быстро-быстро заморгала, замотала головой.
- Нет! Не говори ничего! Нет!
- Малыш! - донесся до Мати голос Гора. - Иди скорей ко мне!
- Я сейчас! - поспешно воскликнула Мати, потом повернулась к подруге: - Сати, пойдем, нужно возвращаться, - она потянула подругу за собой.
- Нет, - стала упираться та, - я не хочу! И вообще, куда мне возвращаться!
- Пойдем, - она бережно приобняла ее за плечи, осторожно повела через туман.
Та сперва смирилась, опустив голову на грудь, безропотно сделала несколько шагов, но затем вдруг извернулась, вырываясь из рук дочери хозяина каравана, упала перед ней на колени:
- Мати, прощу тебя, останови все это! - ее глаза были полны мольбы, руки сложились перед грудью, как в молитве.
- Встань! - она попыталась поднять подругу, но, видя, что у нее ничего не получается, опустилась в сугроб рядом с ней, прижалась холодной щекой к ее, такой горячей, что казалось, будто это не слезы, а капли огненной воды текли из глаз караванщицы, прожигая полотно снежной пустыни. - Если бы я только могла! - она и сама почти плакала.
А может быть… Она задумалась. Действительно, что если… Ведь Творец заклинаний не только придумывает заговоры, вызывающие демонов и подчиняющие их себе. Он может составить молитву, обратиться с ней к небожителям, которую Те услышат и сменят гнев на милость.
Однако спутница ожидала от нее нечто совсем другого.
- Пусть все закончится! Немедленно, сейчас же! - кричала караванщица. - Это ведь твой сон! Проснись! Слышишь? Ты должна скорее проснуться! Пока еще можно…!
Мати смотрела на подругу широко раскрытыми глазами, в которых застыл ужас. Нет, она не хотела верить, даже думать о том, что все это может быть только сном!
"Я так счастлива здесь! Зачем мне просыпаться? Зачем куда-то уходить? Ведь тогда я потеряю Гора! Свое счастье, свою мечту, саму себя! Нет, я не хочу…!"
А туман вокруг нее все сгущался и сгущался. И вместе с ним сгущалось отчаяние.
- Мати! Прошу тебя!
- Я не хочу просыпаться…!
- Да, чужое горе дальше, чем свое, но… Как ты не понимаешь: следующим может быть твой отец! И Гор! И ты сама! А если ты… Если ты умрешь в этом сне, то все, это будет конец! Конец всему!
- Нет! - отчаяние и боль не покидали ее душу, а перед глазами уже возникали образы, один страшнее другого, рядом с которыми даже пещеры смерти не казались безнадежно ужасными. - Нет! - зажмурившись, закрыв ладонями лицо, закричала она.
А потом, в какой-то миг вдруг сорвалась с места и опрометью бросилась бежать прочь.
Туман стал совсем густым.
- Малыш! - донесся до нее откуда-то издалека взволнованный голос Гора. - Куда ты?
- Мати, вернись! - не то просил, не то приказывал отец. - Мати, не сходи с ума!
А она все бежала, бежала… Пока у нее не закончились силы. И тогда девушка упала лицом в снег.
"Ну вот и все…" - подтянув ноги к груди, она свернулась в клубок.
"Спи… Спи…" - шептал ей на ухо ветер. А снег под головой был таким мягким…
От него пахло свежестью, детством, солнечным утром. Ни холода. Ни страха. Покой и тишина. И сон…
"Спи…"
Глаза сомкнулись.
"Как жаль, - с грустью думала она, - что все заканчивается вот так, не успев даже начаться. А ведь я могла быть счастлива! Мечта… Она почти исполнилась!
Исполнилась… А вообще, - ее губ тронула печальная улыбка, - может быть, так и лучше. Потому что всегда все хорошо быть не может. На смену радости пришло бы разочарование. Когда-нибудь так бы случилось… Обязательно случилось… А умереть во сне - это ведь так легко! Ни боли, ни страха. Если бы мне было суждено выбирать…-она тяжело вздохнула, сжалась… - Нет! - она вдруг резко вскинулась, заставила себя подняться на онемевшие, готовые в любой миг подкоситься ноги. - Умереть сейчас - значит сдаться! Если бы дело касалось только меня - ладно. Но…" Слова Сати не выходили у нее из головы. Что если караванщица права и все, происходящее вокруг на самом деле только ее сон? Что если, проснувшись, она действительно положит конец всему этому ужасу, спасая от смерти близких, дорогих ее сердцу людей? Что если…
Она закрыла на миг глаза, собираясь с силами, а затем, зашептала:
"Проснись, проснись,