По черному, бескрайнему небу шествовала в окружении своих верных спутниц-звезд луна, не спуская с земли задумчивого взгляда больших, чуть раскосых, как у снежной волчицы, глаз. И Мати, сидевшей, задрав голову, на месте возницы, казалось, что вся жизнь с ее суетой и заботами, покинув уснувшую под снежным одеялом землю, переместилась туда, на небо. Это была ее первая ночь в неведомом мире нового сна - долгая ночь, пришедшая на смену дню, показавшемуся ей длиннее целой вечности.
Странно. Она была в своем караване, в окружении дорогих ей людей, и, несмотря на это, чувствовала себя несчастной и одинокой. Она оказалась совсем одна, наедине со своей грустью и сомнениями. Ни Сати, благополучно обретшей семью еще до того, как в том, другом мире они с Мати подружились, ни снежных волков, которых здесь никто никогда не видел, разве что в своих фантазиях, рожденных легендами и сказками…
Нет, конечно, в этом мире у нее были друзья и подруги. Из младших. Они даже вечером звали ее на какие-то посиделки. Но девушка не пошла. Ведь для нее-то они были всего лишь спутниками, более того - теми, с кем она не могла даже разделить воспоминания, за исключением разве что памяти о случившемся накануне. Был отец…
Он тоже звал ее к себе… И ей так хотелось, словно маленькой девочке, прижаться к нему, ища успокоение у него на груди. Но стоило Мати лишь раз заглянуть ему в глаза, как она поняла - ничего хорошего из этого не выйдет. Потому что во взгляде хозяина каравана была озабоченность. Должно быть, он углядел в поведении, словах дочери слишком много странностей и хотел выяснить, все ли с ней в порядке или пришла пора звать лекаря…
Мати тяжело вздохнула. Еще совсем недавно все, о чем она мечтала, это увидеть родных, оказаться рядом с ними, и вот теперь, когда ее мечта, в сущности, исполнилась…
"Они очень изменились. А я - нет… Или, наоборот, они остались прежними, такими, какими были до прихода бога солнца, а я изменилась… Не важно. Главное, что я - другая. Не такая, какой была… стала Мати этого мира. И стоит мне подпустить кого-нибудь к себе ближе, чем на одно слово, все сразу заметят подмену. И хорошо, если решат, что я просто заболела. А ведь могут и подумать, что я - демон, вселившийся в человеческое тело…" Ей стало холодно от одной мысли о том, что ждало ее в этом случае. Изгнание демона - жуткий обряд. Она читала о нем одной из легенд. Служители снимали с одержимого все одежды, обрезали волосы, мыли соленой водой, потом - окатывали кипящей кровью только что зарезанного оленя и водили, читая молитвы, вокруг храма с рассвета до самого заката. Только после этого человек считался очищенным и ему позволяли вернуться в свою семью, чтобы родные дали новое имя взамен того, которое стало известно демонам.
"Имя! - ее прошиб холодный пот, душа так затрепетала в груди, что, казалось, была готова расстаться с телом. - Ведь демоны знают мое имя! Раз оно известно их повелителю… Пусть краткое, но если в драконьем городе по нему так легко определили полное, настоящее, то что говорить о боге, Ему это не составит труда…
Да, Эрра говорил, что никогда не причинит мне зла. Вот только… Что считать злом, а что нет? Может быть, для Губителя одержимость - такой же дар, как и наделение даром".
Ее охватила паника, перед глазами все поплыло, голова закружилась, дыхание стало таким слабым, что девушке уже начало казаться, что она задыхается.
- О беде позабудь.
Не найдет она путь
В край, который хранит Бог от бед и обид… - зашептали бледные потрескавшиеся губы слова заговора - защитника от сомнений. И, по мере того, как звучали слова, сменяясь одно другим, дыхание становилось глубже и ровнее, душу больше не сжимал навалившийся на нее тяжелый снежный гнет.
"Это всего лишь сон. Значит, я могу им управлять. И проснуться, как только пожелаю", - эта мысль успокаивала даже лучше всяких заговоров.
И единственное, что удерживало ее от стремления проснуться прямо сейчас - стремление разобраться во всем. И, в первую очередь - в самом себе. Правда, она пока еще очень смутно представляла себе, что может объяснить ей край этого сна, в котором боги не ходили по тропам земли, складывая легенды из людских жизней, сказка оставалась далека, а магии было меньше, чем в краю яви, не говоря уже о владениях мечты.
Она хотела спрыгнуть с места возницы, даже повернулась, подалась вперед - и почти столкнулась с Хранителем.
- Ой! - испуганно вскрикнула Мати, отпрянув так резко, что если бы Гор не схватил ее за руку, удерживая, она б непременно слетела вниз по другую сторону повозки.
- Прости, - он поспешно выпустил ее ладонь.
- Ты испугал меня! - сжавшись маленькой пичужкой, она втянула голову в плечи, опасливо поглядывая на мага из-под нахмуренных бровей.
Душа Мати рвалась к нему, в то время как разум упрямо удерживал на месте, твердя:
"Ты не готова к разговору с ним. Что ты ему скажешь, если он спросит о случившемся с тобой случилось? А он ведь непременно спросит…" -Я… - она вновь шевельнулась, сдвинулась к другому краю облучка, готовясь спрыгнуть с него с другой стороны повозки. - Я уже собиралась уходить…
- Да, - кивнул Хранитель, - уже поздно, - однако сам он продолжал идти рядом, поглядывая на девушку своими черными, глубокими, как бездны, глазами.
- И… Доброй ночи, - Мати хотела незаметной снежной мышкой юркнуть в серую мглу ночи, но голос мага остановил ее.
- Ты не хочешь со мной поговорить?
Она остановилась, сжалась еще сильнее, глянув на него затравленным зверьком:
- Пожалуйста, не сейчас!
Шамаш бы, заглянув в ее испуганные глаза, кивнул, уходя, но Гор остался, более того, забрался на облучок, садясь с ней рядом.
- Так нельзя, девочка.
- Как - так?-она нахмурилась.
- Таиться от всех. Ты ведь не среди чужаков. Это твой родной караван. Где, как не здесь, тебе искать помощи, совета…
- Тебя прислал отец, да?
- Он беспокоится, думает, что ты больна.
- Почему же он прислал ко мне тебя, а не лекаря? - она сама не знала, откуда в ее груди взялась эта злость, которая словно копилась в одном из самых черных закоулков души, и вот теперь, найдя выход, вырвалась, обрушившись на первого оказавшегося на ее пути.
Маг лишь чуть заметно качнул головой. В его глазах отразилась какая-то далекая, затаенная грусть.
- Лекарь врачует тело… - начал он, но девушка не дала ему договорить:
- А отец, конечно же, решил, что у меня не все в порядке с головой! Передай ему…
Передай: пусть не беспокоится, я не заражу весь караван снежным безумием!
- Да уж, - в его глазах прибавилось грусти, - теперь я вижу: с тобой все в порядке. Ты такая же, какой была всегда…
Эти слова придали ей сил. Расправив плечи, она гордо откинула голову назад, свысока взглянув на мага:
- С чего бы мне меняться!
- Твоему отцу показалось… Ладно, раз так, я, пожалуй, пойду…
Одна ее часть была готова презрительно фыркнуть: "Ну и уходи! Кто ж тебя держит!", в то время как другая кричала, глотая слезы отчаяния: "Нет, прошу тебя! Останься!
Мне очень плохо! Я… Я словно оказалась пленницей в собственном теле! И чувствую себя так, словно я - это и не я вовсе, а кто-то совсем другой, холодный, жестокий… Мне страшно, Шамаш! Очень страшно! " Она моргнула, потерла глаза, смахивая из излучин век острую льдинку.
- Гор…
- Что, малыш? - устало отозвался он и девушка, приглядевшись к его лицу, только теперь заметила, как увеличились круги у него под глазами, еще сильнее покраснели веки.
"Это был тяжелый день… И тут еще я со своими проблемами…" - она качнула головой, обронив:
- Нет, ничего.
И, все же… Мати прикусила на миг губу. Был вопрос, который она просто не могла не задать. Именно сейчас, в миг, который, казалось, был специально создан для него.
"Я должна узнать, что такого особенного в этом сне, зачем он мне приснился. И вообще, во сне ничего не случается просто так. Любое событие имеет свою причину, цель и объяснение. А раз так…" -Гор, о чем ты мечтаешь?
Не ожидавший подобного вопроса маг даже растерялся, не зная, что сказать в ответ.
Его собеседница, недовольно поджав губы, на мгновение закатила глаза с видом человека, которому надоело, что все вокруг делают вид, будто не понимают ее, а потом нехотя проговорила:
- Ну, вот представь себе, что ты оказался в городе мечты, который готов исполнить твое желание. Но только одно. Самое-самое заветное. Чего бы ты пожелал? Только не для всех, для себя.
- Вернуться в родной мир.
- И стать никем?
- Почему никем? Я…
Мати прервала его небрежным взмахом руки.
"Чтобы бог променял вечность на краткую жизнь смертного? Это глупо! " Однако…
Она чуть наклонила голову. Да, она ожидала от Шамаша чего-то подобного. Он всегда тяготился своим положением, ему хотелось, чтобы в нем видели человека, а не небожителя.
"Увы… - думала она. - Все так и будет… Есть… Было… - она запуталась во времени, не зная, что произошло, а что - еще нет. - Не важно. Главное, теперь я понимаю: мне придется сражаться с демонами одной, не надеясь на помощь, понимая, что мне неоткуда ее ждать, не от кого получить".
И, все же… Хотя одна часть Мати приняла ответ Хранителя, другая - встала диким оленем на дыбы, выставив вперед рога.
- И ты бы вот так взял и ушел, бросив караван?
- Малыш…
Но она не дала ему ничего объяснить, нервно продолжая:
- А он, наверное, погибнет без тебя. Нет, не наверное, а наверняка! Потому что все здесь привыкли к тому, что рядом есть маг, который в случае чего поможет, подскажет, отогреет. И как же я? Ты ведь обещал, что никогда меня не бросишь?
Что же, все, что ты говорил мне, было не более чем пустыми словами?!
Слушая девушку, он только едва заметно наклонил голову, отведя взгляд в сторону.
Маг не прерывал ее, специально давая возможность выговориться, может даже - выплеснуть свою злость. Ведь порой это тоже бывает нужно - избавиться от всего черного, что накапливается на душе, чтобы она стала светлее…
И только услышав: - Что же ты молчишь?! - негромко промолвил:
- Даже боги не смогли бы исполнить эту мечту.
- Почему?
- Существовать может только один мир.
- Зачем же просить о том, чего никогда не получишь?
- Не нужно вообще просить. Но если промолчать невозможно… Тогда остается только мечтать о нереальном.
- Почему? Чтобы не быть в долгу перед теми, кто исполняет мечту? Не оказаться их рабом? - такое объяснение она бы поняла и приняла, но никак не то, что услышала:
- Если мечта никогда не исполнится, не придется переживать разочарование.
- Разочарование?! - это звучало так… наивно, по-детски, что Мати не смогла сдержать смешок.
- В грезах все много прекраснее, чем наяву. В них нет боли, грусти. К тому же, ради исполнения мечты всегда приходится чем-то жертвовать. А потом сожалеть о потерянном.
- Гор… - одна ее часть приняла ответ мага, но другая упрямилась, не желая соглашаться. - А если бы… Если бы я просто спросила: чего бы ты пожелал… не для себя, а… просто? - она широко развела руки, словно пытаясь охватить весь мир.
Она не спускала с него глаз, ожидая ответа и услышала именно тот ответ, которого ждала:
- Наверное, стать богом этого мира. Чтобы согреть его, вернуть жизнь, которую он почти потерял.
Вместо того, чтобы успокоиться, Мати недовольно поморщилась: "Говоря это, он словно хотел угодить мне. Или успокоить. Но это не правда… Впрочем, нет, - мотнула она головой, - почему обязательно неправда? Ведь люди, особенно когда видят, что всех их сил не хватает, чтобы помочь другим, осуществить задуманное, мечтают о могуществе небожителей… - просто Шамаш казался ей другим. И, потом, бог солнца ведь объяснял, почему это невозможно - согреть мир. Неужели маг этого не понимает? " -Если не будет снежной пустыни, не будет и оазисов. Вернее, весь мир станет одним большим оазисом… - она не смогла сразу вспомнить тех слов, которые говорил тогда Шамаш, и поэтому начала с того, что было для нее самым понятным. - И Хранители станут не нужны…
- Возможно, их сила понадобится для чего-то другого. А если нет - что же, значит, со временем наделенные даром люди просто перестанут рождаться.
- А снега? Растаяв, они станут водой, верно? И эта вода зальет всю землю, покрыв ее, как нынче покрывает снег.
- Образуются новые моря.
- Там, где сейчас города?
- И там тоже.
- Их жители погибнут!
- Небожитель нашел бы способ избежать трагедии, перенес тех, кому угрожало бы наводнение, в другие земли… К чему эти разговоры? Ведь я - человек и никогда не стану богом. Ни в какой мечте.
- Потому что это невозможно!
- Да…Малыш, ты уверена, что с тобой все в порядке?
- Ты же сам убедился! - всплеснула она руками, в отчаянии подняв взгляд к небесам:
"Неужели снова! Ну сколько можно!" -Ты говоришь, ведешь себя так, словно не одна…
- Ну конечно! Не сама же с собой я говорю! С тобой! - она пренебрежительно фыркнула, показывая, что обо всем этом думает.
- Девочка, ты ведь прекрасно понимаешь, что я имею в виду…
- Нет, не понимаю! - резко прервала его та. Хотя на самом деле все было как раз наоборот. И чем яснее было это понимание, тем сильнее становился страх, который в любой миг мог перерасти в панику:
"Что, в конце концов, со мной творится? Как я себя веду? Что делаю? Говорю совсем не те слова, которые собиралась. И вообще… - у нее было смутное чувство, что чем дольше она оставалась в этом сне, тем больше становится не самой собой, а кем-то совершенно другим. - Не могу же я сказать ему правду! Да и что сказать?
Что он сам и все остальные, кроме меня - только сон? Что все происходит не на самом деле? Вот тогда он точно решит, что у меня помрачение рассудка или еще что похуже…" А ей так хотелось поговорить хотя бы с кем-то, рассказать…!
"Но кому понравится, если его будут считать всего лишь призраком из сна? Вот я…
Разве я смогла бы так говорить с Шамашем, как сейчас с Гором? Никогда! Нет, конечно, я жуткий неслух и вообще нахалка, но… Но не до такой же степени! Все дело в том, что я знаю: на самом деле Гора не существует. Он всего лишь часть моего сна. И это знание делает меня такой… жестокой".
- Хорошо, малыш, если ты не хочешь говорить об этом сейчас… - голос мага вновь отозвался в ее душе вспышкой злости.
- Не хочу! - бросив на него быстрый взгляд, проворчала она.
- Тогда поговорим потом.
Ничего не говоря, она поспешно спрыгнула с облучка, торопясь поскорее уйти.
- Если найдешь нужным, - продолжал маг. Опершись о руки, он тоже спустился вниз, прихрамывая, пошел рядом с повозкой. - Доброй ночи. И милосердного утра. -Пока!
Когда Мати исчезла за пологом повозки, к Гору подошел Атен.
- Хранитель, что с моей дочерью? Она больна? Чем?
- Больна - вряд ли… Тут что-то другое.
- Ладно, здорова - и слава богам.
- Можно было бы попробовать поговорить с ней еще раз…
- Зачем? Тебе и так досталось от нее. Она ведет себя с тобой просто безобразно! Я бы давно наказал ее…
- Не надо. Пусть.
- Вот-вот, если бы ты сам не позволял ей всего, она бы не избаловалась!
- Присмотри за ней.
Караванщик тотчас вскинул на мага внимательный взгляд настороженных глаз:
- Ты предчувствуешь беду? С ней что-то должно случиться?
- Только то, чего она сама захочет.
- Ну, это не страшно! - он облегченно вздохнул. Ведь никто не пожелает себе ничего плохого.
- Как сказать… - качнув головой, обронил маг, но хозяин каравана уже отвернулся.
Прежние сомнения и страхи начали развеиваться, а новые ему было не нужно.
- Атен, -откуда-то со стороны донесся до него голос мага,- я пойду. Нужно взглянуть на малыша - все ли с ним в порядке. -Да, конечно… - вообще-то ему тоже нужно было возвращаться к делам. - Кстати, о мальчике. Пора дать ему имя.
- Вряд ли это хорошая мысль.
- Но почему? Хотя ему и предстоит скоро умереть, все равно у него должно быть имя, чтобы боги, когда придут за ним, узнали его и поняли, что он безгрешен.
- Разве я сказал, что он умрет?
Атен замер. Он хотел спросить: "В чем же тогда дело?" Но не успел - Гор уже исчез за повозками.
"Ладно, потом, - махнул рукой караванщик.- И вообще, может, это и хорошо, что он будет жить. Все-таки наделенный даром…Вот только… Что же тогда с ним случится? Если он не умрет, но и в караване не останется? Интересно… - и вдруг его посетило озарение. Караванщик хлопнул себя по лбу:-Ну что за дурак! Это ведь совершенно ясно - он останется в городе! Вот только… В ближайшем? Через три дня? Или в следующем? До него тоже недалеко…А, не важно. Вообще - чем скорее, тем лучше. Но торопить судьбу - себе вредить. Так что - поживем, увидим…" - он поднял голову, взглянул на небеса, полные звезд, которые смотрели на землю с удивительной теплотой и задумчивой грустью, были светлы и мудры.
Все было так спокойно…
- Дочка, спокойной ночи, - проговорил он. - И пусть она успокоит твою душу, которая снежинкой кружит в небесах, никак не находя место, куда бы опуститься… … Эту ночь Мати спала, словно маленький ребенок. Ей снился удивительный сон, полный не образов или событий - красок. Желтый - тепло, белый - покой, красный - радость, зеленый - надежда, синий - мечта…
Сон закончился - и унес с собой все воспоминания. Остался лишь мир, совершенно чужой ее сердцу и душе: серая снежная пустыня, сонный караван, пустая повозка…
- Нет! - блаженная улыбка на ее губах сменилась гримасой боли. - Нет, пожалуйста!
Ну почему мне нельзя оказаться в каком-нибудь другом месте? Ведь у сна так много земель и времен! Я здесь ничего не пойму, ничему не научусь! Только потеряю саму себя, забыв, какая я на самом деле! Ведь кроме меня самой этого никто здесь больше не знает!
Она закрыла глаза, словно собираясь на самом деле заснуть, убегая в своем новом сне подальше от прежнего. Но нет, он не отпускал ее. Даже глаза не хотели закрываться, словно кто-то вцепился в ресницы, не давая векам смежиться.
"Ах, так! - на смену беспомощным мольбам пришла холодная решимость. - Ну ладно!
Ладно! Я останусь здесь! Но только потом не пеняйте на меня, если что-то пойдет не так!" - она и сама не знала, кому угрожала: теням этого сна или богам своего мира. Всем. Мати была готова ненавидеть всех. Но уже через несколько мгновений ее настроение изменилось. На смену ярости и злости пришла грусть, даже жалость:
"Бедные… - эти тени, они ведь не были ни в чем виноваты перед ней. Скорее наоборот. Это же был ее сон, в котором она была почти что богом. - Живут своей жизнью и не знают, как бы они были счастливы, если бы… А сколько бы их ждало приключений, о которых написана не одна легенда…!" -Мати, ты спишь? - донесся до нее из-за повозки негромкий голос.
- Нет, дядя Евсей! - она тотчас узнала его.
- Можно мне войти?
- Конечно! Только… Один миг, сейчас, я только… - она засуетилась, поспешно поправляя одежду и расстилая одеяла, затем, не причесываясь, она быстро переплела косу, села, замерла на мгновение, огляделась вокруг, спеша убедиться, что все, что должно быть скрыто от взгляда любого гостя, будь тот родственник, спутник по тропе каравана или чужак, и лишь затем крикнула: - Теперь можно!
Полог колыхнулся, отодвинулся в сторону, пропуская в повозку помощника хозяина каравана.
"Он снова старый… - она почему-то думала, что увидит дядю таким же, каким оставила в Курунфе - молодым пареньком. А тут… Он казался даже старше своих лет. Сердце Мати сжалось в комок. - Волосы совсем седые! И лицо все покрыто морщинами… Странно…" Странно, что в этом мире почти все были другими. Не совсем, не полностью - в чем-то, какой-то черте… Отец показался ей медлительным, сонным и, главное - нерешительным. Словно не он был хозяином каравана, на котором лежала вся ответственность за жизнь спутников, а кто-то другой.
Шамаш… Вернее - Гор - человек, не бог солнца. Пусть он почти не изменился, остался сильным, гордым, добрым, заботливым. В общем, таким же, каким был, только…
Мати всегда была уверена, что влюблена в Шамаша, и не важно, кто он на самом деле. Но вот оказалось - разница все-таки есть…
Что же до дяди Евсея… Он выглядел даже старше своего старшего брата - сгорбленный, худощавый, с высушенной, тонкой серой кожей и с заострившимися чертами лица.
"Совсем дряхлый старик!…Интересно, почему? Что с ним произошло? - Мати глядела на дядю с искренним сочувствием и, вместе с тем - нескрываемым любопытством. - Это должно было быть что-то ужасное. Нечто более страшное, чем смерть. Словно госпожа Кигаль провела его душу по самым черным пещерам, но не оставила в них, а вернула назад, в мир людей, продлевая муки ожиданием. В назидание другим. Чтобы…" -Мати, я хотел поговорить с тобой… - начал он, и тут увидел ее глаза. - Что ты так смотришь на меня?
- Ты… - она поспешно отвернулась. - Ты очень сильно изменился.
- Постарел? Да. Но, Мати, это случилось не сегодня, и…
- Дело в том… - она не знала, что сказать. Любая ложь в оправдание выглядела бы неправдоподобной. Но самой невероятной все равно была правда. И она решилась: "Скажу.
Все равно не поверит. А если поверит - еще лучше. Смогу расспросить обо всем.
Кого еще, если не его? Как-никак дядя Евсей - летописец…" Единственное, что останавливало ее, это мысль: "Ведь он может рассказать другим… Ну и что? - она махнула рукой. - Подумаешь! - ей стало все равно и душа тотчас улеглась, успокоилась. - Скажу, что просто придумывала сказку. И опробовала на нем - поверят или нет". - Я не из это мира.
- Мати… - он взглянул на нее встревожено взволнованно, и даже двинулся к пологу, должно быть -чтобы позвать лекаря.
- Нет, подожди, - она хихикнула, - я совершенно здорова. Это просто такая сказка.
Которую я решила придумать.
- Сказка? - он недоверчиво взглянул на племянницу.
- Ну да! Будто я прежде жила в другом мире, а потом заснула - и оказалась в этом…
- Но на самом деле…
- Да, да, конечно, этот мир - настоящий, - ради того, чтобы успокоить дядю, избежать его расспросов и дальнейших разговоров и волнений она была готова сказать все, что угодно. Да и ложь во сне не казалась ей такой уж страшной или далекой от правды. Ведь это не настоящий мир. Здесь все ненастоящее. Даже слова.
- И ты решила…
- Ну… - она пожала плечами. - Примерить на себя этот… образ. Чтобы проверить, подойдет он мне или нет.
- Мати, сказки - это не шутка. И не игра. В них вкладывается знание, которое… которое в другой форме просто не было бы воспринято…
- Дядя, - она поморщилась, - это слишком сложно для меня!
- Но ты уже не маленькая девочка, чтобы все упрощать, обращая в игру.
- Почему бы нет? Кто сказал, что так нельзя? Ведь в этом нет ничего плохого.
- Значит, это все просто новая игра. И то, как ты вела себя вчера… - да, все укладывалось в это объяснение. Выходит, Атен зря беспокоился. И Гор тоже. Ничего не случилось. Лишь игра… А чего еще они ждали?
Вот только почему-то эти мысли не несли особого успокоения. От них становилось противно на душе. Словно от прикосновения к чему-то склизкому, неприятному…
- Да, игра! - с готовностью подтвердила Мати, уже сама начиная верить в то, о чем говорила. Глаза ее загорелись: "Чудесное объяснение! Для всех! И можно делать все, что угодно! " -Понятно… - Евсей прикусил губу, кивнул, а затем, не говоря больше ни слова, двинулся в сторону повозки.
- Куда ты? - остановил его обиженно-разочарованный возглас Мати. - Ты же пришел, чтобы поговорить со мной, а уже уходишь!
- Да вообще-то… - караванщик собирался сказать, что все и так выяснил, но остановился, поняв, что она ждала от него совсем другого - не объяснения, даже не разговора - рассказа. "Что же это? Она ведь уже давно не маленькая девочка, для которой я придумывал сказки!" Но… Ну не мог он ей сказать "нет", и все тут! Ничего удивительного - дочка хозяина каравана вила веревки из всех, начиная с Хранителя и заканчивая последним оленем в упряжке.
- Какую сказку ты хочешь услышать?
- Не сказку, - качнула Мати головой. Ее лицо посерьезнело, отчего девушка стала сразу же выглядеть взрослой.
И Евсей вздохнул с облегчением. "Ну, слава богам! Наконец-то она начала понимать, что от времени не убежишь…" -Расскажи мне… Расскажи мне, что с тобой случилось. Почему ты так постарел, - ее голос звучал ровно, совершенно спокойно, даже бесчувственно, не вкладывая в слова ничего, кроме любопытства.
- Мати! - его рука прижалась к груди, пытаясь унять бешеный стук сорвавшегося в галоп сердца. - Это не смешно! Ты же все знаешь! И не можешь не понимать, как тяжело вспоминать…
- И все же? - нет, это была не жестокость. Ей было жаль дядю. Во всяком случае, той половиной себя, которая еще могла чувствовать и сопереживать. Но она должна была быть сильной. Сильнее своей слабости. Да и вообще, чего тут переживать?
Ведь действительно, на самом деле с летописцем ее каравана ничего такого никогда не случилось. Значит этот "дядя Евсей" - не настоящий. А ненастоящее не может чувствовать, страдать -Что тут рассказывать… - он тяжело вздохнул, отводя глаза, губы побледнели, на лбу выступили капельки пота.
- Что-то случилось, да? Что-то, о чем тебе не хотелось бы вспоминать?
- Да, племянница… - он взглянул на нее, надеясь, что девушка теперь скажет: "Тогда не вспоминай, не надо". Но вместо этого услышал:
- И что же?
- Ты действительно не помнишь? Или и это игра?
- Может, и игра.
- Ладно, слушай… - он понял: чем быстрее девчонка получит то, что хотела, тем быстрее оставит его в покое. - Это случилось на второй год после того, как Гор стал Хранителем каравана. Мы вошли в город… Не большой, не маленький, так, ничего особенного. Он встретил нас, одетый в скорбь по прежнему Хранителю, который умер накануне нашего прихода. Мрачный, отрешенный…
- Полный отчаяния, - кивнула девушка, решив, что начинает понимать. - Им нужен был новый Хранитель. А Гор не хотел им становиться. Потому что по натуре своей он - вечный странник… И вы решили скрыть, что Гор - маг.
- Зачем ты это делаешь?
- Что? Я ничего…
- Зачем ты играешь на чужой боли? Ты ведь все сама знаешь!
- Все так и было?
- Нет! Ты знаешь, что нет!
- Не надо на меня кричать! - она специально сделала так, чтобы ее голос звучать как можно тише, заставляя собеседника прислушиваться к себе. - Представь себе, что я на самом деле ничего не знаю, потому что в том мире, из которого я пришла, ничего подобного никогда не происходило!
- Мати, ты всегда была бессердечной. Но ведь даже жестокость имеет предел!
- Все, чего я хочу, это узнать: что случилось! - она нахмурилась, наклонила голову чуть вперед, сверкнув на него железным холодом посеревших глаз.
- Как будто ты… Ладно! Ладно! - он поднял руки, показывая, что сдается. - Ты права: мы решили не рассказывать горожанам правду о Горе. Но совсем не по той причине, о которой говорила ты. У умершего Хранителя был преемник. Племянник.
Еще относительно молодой человек. Который достаточно давно узнал о том, что наделен даром, чтобы привыкнуть к мысли, что ему уготована жизнь на холме.
- Так в чем же дело?
- Ты сама все зна… А, - не договорив, он махнул рукой. - Преемник еще не коснулся талисмана города, принимая над ним власть. И, значит, согласно закону, составленному еще в то время, когда в городах рождалось по несколько наделенных даром, Хранителем должен был стать сильнейший из двух магов.
- Сильнейший маг? - девушка хмыкнула. - И как они собирались это определять? В бою, что ли?
- По закону - решение принимает Талисман.
- Ага, ясно. Но так как Гору эта власть даром была не нужна, а город и так не оставался без Хранителя, в чем же тогда дело?
- Ни в чем. За исключением того, что никто в здравом рассудке не поверит, что такое возможно - не желать власти. И мы решили, что, чтобы не создавать проблем, лучше утаить от горожан правду о Горе. И все шло хорошо. Пока они не узнали, - говоря это, он посмотрел на племянницу такими глазами, что ей даже на мгновение стало не по себе.
- Это я что ли им сказала? - она нервно дернула плечами. - Ну и что? Гор - могущественный маг. Он в силах защитить себя и своих спутников.
- Горожане тоже так подумали. При этом, конечно же, не поверив, что караван на самом деле просто возьмет и уйдет. А чужаки в городе им были ни к чему. И они решили убить Гора.
- Мага? - Мати была готова принять все странности мира сна, но только не это! - Не возможно! А гнев богов? А…
Но караванщик не слушал ее, продолжая:
- И они почти преуспели в этом.
В то время как одна половина ее души была поражена, заморожена мыслями о святотатстве, вторая презрительно усмехнулась:
- Простые смертные против мага! - да неужели же тот, который победил Губителя, не справится с обычными людьми! - Невозможно! - в ее голосе, глазах было столько удивления, что караванщик, хмуро посмотрел на нее, остановил на мгновение взгляд, чувствуя, что начинает верить: "А ведь она, может быть, и не играет вовсе, а на самом деле не помнит, что случилось тогда… Но как? Почему? " -Гор никогда в жизни не брал в руки меч.
- Как это! А в… - начала девушка, вспомнив о том, что говорили легенды о городе Нинти, но остановилась, не договорив: "Здесь ничего этого не было, - поняла она, - здесь все иначе", - эта мысль злила ее, заставляя хмуриться и смотреть на собеседника как на чужака. - А магия?
- Магия! - он качнул головой. - Да когда же он использовал ее во зло?
- Почему во зло? Чтобы защитить себя! Это право каждого - защищаться!
- Мати, Гор - не такой, как все. И… - караванщик качнул головой. - Если ты и этого не понимаешь, то я просто не знаю, о чем можно говорить!
- Я понимаю, дядя… - это было не совсем так, но к чему настаивать на своем, когда все, в чем она была уверена, в мире сна не просто ставилось под сомнение, но вовсе не существовало. - И… Эти люди напали на него?
- Да. Подготовили ловушку. Выбрали момент, когда он будет один, и прибежали с криком: "Наши дети! Они залезли на дерево, которое вот-вот сломается!" -Что за глупость! Как будто они сами не могли помочь им слезть! Маг-то тут причем!…Но он, конечно, тотчас бросился спасать!
- Да.
- Еще бы, дети… А на самом деле их и не было вовсе.
- Почему же? Малыши. Дерево. Все, как и говорилось. Вот только как крохи оказались на нем, когда до нижней ветки не смогли бы сами дотянуться даже подпрыгнув.
- Их кто-то подсадил, - понимающе закивала девушка.
- Конечно. Вот я и говорю - ловушка… Но Гор видел, что те действительно в опасности, и, конечно же, беспокоился только о них. А не о волчьих капканах, спрятанных в траве.
- Но он их спас?
- Детей? Да. Хотя горожане, эти неблагодарные твари и говорили потом, что малышам ничего не угрожало, а, стало быть, не о чем говорить… Суди сама: когда Гор подходил к дереву, один кроха как раз собирался спрыгнуть вниз. Ты же знаешь, маленькие дети ничего не боятся, не понимая, что такое смерть. Его останавливало лишь то, что второй малыш упирался, стремясь наоборот забраться повыше наверх. А дети были соединены цепочкой, чтобы не потерялись. В общем…Но, так или иначе, когда Гор пришел, они почти падали. Горожане же, вместо того, чтобы броситься под дерево и попытаться их поймать…
- Держались в стороне.
- Конечно.
- Потому что помнили о волчьих капканах. А Гор о них не знал.
- Думаю, знал. От мага не так просто что-то спрятать. Но… Дети могли умереть…
- Понятно.
- Да? - он как-то странно взглянул на нее, словно испытывая искренность. - Действительно? А вчера мне показалось, что нет.
- То, что было вчера… - начала она, но уже через миг, прервав себя, нахмурилась.
Ее глаза сощурились, сверкая из-под бровей ледяным блеском. - А что было вчера?
- Ты вела себя так, словно обо всем забыла. Или не понимала, что есть раны, которые нельзя исцелить. Они будут давать о себе знать и через год, и спустя много лет. О чем ты думала, когда тащила Гора что было сил к повозке рабынь!
- Я хотела помочь!
- Той, которая уже умерла?
- Я не знала, что она мертва! И, потом, ребенок! Он-то ведь был еще жив!
- И все равно, - он прицыкнул, - ты должна была помнить: Гору каждый шаг дается с трудом, через боль! Лекарь собирал его ногу по осколкам…
- Ладно. Я поняла, - поспешно остановила она дядю, почувствовав, как затрепетала, занервничав, душа. Мати даже показалось, что еще миг, и она разбудит сердце, которое, сбросив ледяной покров, разорвется на части от нестерпимой боли. - Горожане поймали Гора, - она хотела добавить: "Как волка приграничья", но прикусила язык, поняв, что это слишком даже для теней сна. Потому что за тенями всегда кто-то стоит, - но не стали его убивать. Как хотели.
- Они собирались. Однако их остановили служители.
- Которые появились как нельзя вовремя. Как всегда!
- Но им тоже не нужен был чужак на троне Хранителя, - продолжал Евсей. - Тем более, раненый, Гор не мог участвовать в обряде, объявленный срок которого уже приближался.
- Вот я и говорю: вовремя.
- И они потребовали от каравана уйти из города. Чтобы не вводить людей в искушение, колебля их веру и обращая против небожителей.
- И все? - она смотрела на дядю Евсея, не понимая, что же в этом плохого? Разве они сами не собирались поскорее покинуть тот город?
- Им были нужны гарантии. Что мы не вернемся. Нашего слова им показалось мало, - Евсей смог даже выдавить из себя болезненную усмешку. - Конечно, кто поверит слову чужака, да к тому же когда речь идет не просто о возможности остаться в городе, но получить власть над ним!
- А клятва…
- Клятва… Да, мы поклялись. Все. И ты тоже, - он бросил на нее быстрый взгляд, следя за реакцией и был несколько озадачен, когда, услышав его слова, племянница лишь чуть наклонила голову. Должно быть, он ожидал от нее яростного протеста или чего-то в этом роде. Но… Не дождавшись, он продолжал.- Даже дети, которые едва научились говорить. За младенцев это сделали родители… В общем, все, за исключением Гора, который был без сознания. А им его клятва была нужнее всего…
- Сами виноваты! - фыркнула девушка.
- Виноваты… Давай не будем говорить о виновных!
- Ладно, дядя. Я поняла, что случилось с Гором. Но с тобой-то что произошло?
- Если сравнивать - ничего страшного. Горожане просто потребовали, чтобы кто-то из хозяев каравана поклялся за мага.
- И это был ты. Ну и что? Гор ведь не нарушил слова. Да и зачем ему возвращаться?
- Так как маг выше простых смертных, то обычной клятвы мало…
- Они хотели чего-то особенного. А вы, несмотря на то, что эти чужаки сотворили, шли у них на поводу!
- А что мы могли? Умереть? Это ведь город. И хотя у него еще не было Хранителя, но маг-то стоял перед нами. В окружении стражей, служителей, ремесленников с палками, крестьян с рогатинами…
- И что было особенного в этой клятве?
- Чтение мыслей, девочка. Их маг обладал этим даром.
- Ну и что?
- Ну и что?! - он был поражен, растерян, раздавлен…
А на лице Мати не дрогнул ни один мускул.
- Да, ну и что? - она действительно не понимала, в чем тут дело? Вот они с Гором говорили на языке мыслей - и ничего страшного. Почти так же, как говорить вслух.
Хотя, если подумать… Шамаш упоминал о том, что мысленный разговор и чтение мыслей - не одно и то же. Но она никогда не понимала, в чем разница, и, главное - что в этом может быть плохого?
"Что ж, вот у меня и появилась возможность все выяснить", - она удовлетворенно кивнула.
- Х-хорошо, - караванщик понял ее кивок по-своему. В его глазах мелькнула… Нет, не ненависть - ведь не мог же он на самом деле ненавидеть свою племянницу. Но то чувство, которое он испытывал… Это было где-то совсем близко от нее. -Я объясню тебе. Представь себе… Представь, что тебя поставили в центр торговой площади. Раздели, потом стали проделывать в плоти отверстия, ловя мечущуюся душу.
Потом разбили на две половинки голову, чтобы вынуть разум и память, потом вместе с последним дыханием вытянули дух. Затем собрали их все вместе, бросили в чан, вымочили, выварили и повесили сушиться, словно кожу. И это все затем, чтобы потом, по этой коже, прочить ответ на один единственный вопрос: говоришь ли ты правду или нет! - его глаза наполнились такой болью, что воспламенившейся ею взгляд мог прожечь все, на что был устремлен. В его горле что-то забулькало, голос сорвался.
- Я поняла, - отвернувшись, Мати втянула голову в плечи. Но в этом ее жесте не было ни тени смущения или сожаления о сделанном. Просто она получила ответ, и теперь должна была его как следует обдумать.
- Теперь все? Ты довольна? Я могу идти?
Мати кивнула, даже не взглянув на караванщика, о существовании которого она уже забыть, лихорадочно пытаясь вспомнить, что же это был за город в том, реальном мире. Но, сколько она ни перетряхивала сундук памяти, никак не находила ничего похожего. Словно на самом деле его и не было вовсе.
"Ну да, - она недовольно поморщилась, - выходит, тут не только судьбы другие, но и дороги, и города… Демоны знают что! И чем мне все это, интересно, может помочь?" Она не заметила, как дядя ушел, лишь, в какой-то миг подняв взгляд, обнаружила, что одна в повозке.
"Ну и ладно… Так даже лучше. Никто не будет приставать с глупыми вопросами… - и, все же, часть ее чувствовала некоторое… неудобство, что ли. - Должно быть, ему было больно вспоминать об этом. Но мне нужно было получить ответ! И не важно, что я пока еще не знаю, зачем… И вообще, о чем тут беспокоиться? Я ведь говорила не с живым существом, а образом, явившемся мне во сне, говорящей картинкой, которая не может ничего чувствовать… Если кто и способен страдать, так это только я… А я… - прислушавшись к себе, она пожала плечами, не чувствуя боли. Было какое-то смутное ощущение… Какое-то… Не сильнее зуда. - Значит, ничего не случилось".
Несколько мгновений Мати задумчиво смотрела на свои ладони, словно пытаясь разглядеть в покрывавших их линиях знаки перемен. Но ничего не изменилось. Разве что этот старый шрамик на запястье. Прежде его не было… И ногти. Она всегда их стригла коротко-коротко, а тут они настолько отросли, что ими можно было и поцарапать.
"И не поймешь, я это или не я… - думала девушка, погружаясь в нечто мягкое, теплое, сонное… Но уже через мгновение она заставила себя вскинуться, разогнать сладковатую дрему-пелену. - Нет! Так не годится! Спать во сне - это совершенная глупость! Да и времени у меня нет! Надо что-то делать! Крутиться!
Если я не хочу потерять последний шанс найти способ справиться с демонами Курунфа и спасти родных!" - быстро натянув валенки, она застегнула полушубок, нахлобучила на голову шапку - и выскользнула из повозки в снег.
- Наконец-то! - к ней тотчас подскочили, взяли под руки. - Мы уже устали кружить вокруг, дожидаясь, когда этот зануда уйдет.
Мати вздрогнула от неожиданности, огляделась, не сразу узнав сыновей Лина и Лиса, хотя те и почти не изменились. Разве что выглядели куда более беззаботными и озорными, чем обычно. В глазах сверкали яркие заговорщицкие искорки.
- Зануда - это точно, - фыркнула она, с легкостью произнося слова, которые не осмелилась бы и случайно обронить прежде. При этом она чуть отстранилась, чтобы можно было получше разглядеть своих собеседников - тех, которые в этом мире были ее закадычными приятелями.
"В отличие от того, другого, - с долей сожаления подумала Мати. Однако это открытие не особенно удивило ее. - Так ведь и было бы, если бы не Лаль. Я стала отдаляться от них после мира сновидений. Наверное, чувствуя свою вину за то, что чуть не убила. Потом, у меня была Шуши… И Шамаш… И другие друзья были мне не нужны. А здесь все не иначе. Может быть, и к лучшему…" -Ты что это? Смотришь на нас, словно впервые видишь!
- А если так оно и есть?
- Это что, игра такая: никого не вижу, никого не узнаю?
- Мне нравится.
- Взрослых же, судя по всему, жутко злит. Ты бы видела, с каким лицом вывалился из твоей повозки сказочник - просто жуть! Весь позеленел, словно его вот-вот стошнит.
- Он сам пришел, - безразлично пожала плечами девушка. - Я его не звала.
- Понятно, понятно, все в соответствии с законом.
- Каким законом? - глаза Мати сощурились. Услышанное заинтересовало ее настолько, что отвлекло от размышлений обо всем остальном. Она пристально, не мигая, смотрела на близнецов, ожидая ответа.
- Как каким! - в один голос воскликнули юноши. - Да тем, разумеется, который ты сама придумала для нас - Круга Шести! Ты что, того? - младший из братьев выразительно постучал себя пальцем по лбу, в то время как старший, поморщившись, сказал:
- Хватит придуряться! Если это действительно новая игра, поделись с нами ее правилами. Чтобы всем было весело.
- Это игра интересна, пока в нее играет один. Против всех остальных.
- Эгоизм в зените, - хмыкнул близнец.
- Так о каком законе вы говорите?
- "Никогда не делай того, чего от тебя ждут взрослые! Только тогда ты будешь жить своей собственной жизнью!" Какой же еще? Если ты не успела сочинить новый за прошлый день и две ночи…
- С тобой ведь станется.
- Ладно, - они говорили, перебивая друг друга и не обращая на это никакого внимания, при этом - ни на мгновение не забывая о своем. - Если ты не собираешься делиться с нами своей затеей, пошли, посмотришь, что придумали мы! - их глаза горели и было трудно сказать, чего они хотели больше - узнать что-то новое или поделиться своей идеей.
- Я… Я приду… Чуть попозже… Только… Мне нужно зайти, проведать…
- Гора? Так бы сразу и сказала! Давай, мы понимаем, - они ей подмигнули весело и как-то… с намеком, что ли. Но девушка успела только открыть рот, собираясь спросить, что те имели в виду, а близнецы уже скрылись за ближайшей повозкой.
- Ну да… - пробурчала она себе под нос. - Эти двое чуть было не пропели: "Ина-ина-на, муж и жена…" Хорошо, что сдержались. А то я бы им ответила… - Мати совершенно искренне считала, что смеяться можно над кем угодно, но только не над ней.
"Я стала здесь совсем другой… - эта "другая" ей даже кого-то напоминала. - Но что в этом плохого? Так даже легче… Жить". Хотя… Ей вдруг страшно захотелось хотя бы чуть-чуть побыть собой. Ради этого мгновения она даже была готова на время забыть, что вокруг нее - только тени сна.
- Ты что-то сказала?
Стоило ей поднять голову на звук голоса, как девушка увидела Сати. В руках молодой караванщицы были белые полотнища - пеленки, глиняная крынка с молоком, таз, накрытый шапкой кувшин с горячей водой и что-то еще.
- Давай я тебе помогу.
- Ничего, я сама справлюсь… Как-нибудь…
- Давай, - Мати чуть ли не силой забрала у нее кувшин. - Ничего себе! - она тотчас согнулась под тяжестью ноши.
- Осторожней, - поспешила предупредить ее Сати, - он полный и воду я только-только сняла с огня… Может, поменяемся?
- Теперь уж лучше не надо, - дочь хозяина каравана была сосредоточена и даже стала поглядывать себе под ноги, чего не делала уже целую вечность, - сейчас начнем передавать из рук в руки - обязательно ошпаримся.
- И то верно, - караванщица вздохнула.
Какое-то время они шли молча. А потом Мати почувствовала на себе пристальный взгляд и проговорила:
- Ты хотела меня о чем-то спросить?
- Да, - Сати смотрела на нее виновато смущенно, - почему ты помогаешь мне? Из-за того, что сейчас я иду против закона каравана?
- А я всегда нарушаю его… - чуть слышно прошептали губы девушки. Если недавно эта мысль ей была безразлична или даже нравилась, то теперь… Чувствовалось в ней что-то… неправильное.
- Ну… - караванщица растерянно пожала плечами. - Не знаю, наверно. Ведь даже твой приход в этот мир был нарушением закона - рожденная в снегах.
- А остальные?
- Они были потом… - она наморщила лоб. - Нарушение - это ведь когда что-то происходит впервые. Потом все становится обычаем… - а затем, словно опомнившись, она испуганно втянула голову в плечи и, робко поглядывая на дочь хозяина каравана, обронила: - Ты только не обижайся…
- С чего бы мне? Ведь это правда. Сати, я… Со мной кое-что произошло. Я другая…
- Да, заметно, - закивала собеседница. - Прежде ты не стала бы даже слушать меня, не то что помогать. Ведь я для тебя - взрослая. А взрослая - значит, враг.
- Ну да… - конечно, она имела в виду нечто совсем иное, но к чему объяснять, если заранее знаешь, что тебя не поймут?
"Пусть думает, как хочет".
- Мати, я хотела спросить… - они уже почти подходили к той из плетшихся в хвосте каравана складских повозок, которую по просьбе Хранителя на время отдали Фейр и малышу Рамир. - Как ты думаешь, может быть, мне рассказать все Ри?
- О чем?
- Ну… Я говорила тебе вчера… Что я хочу быть целительницей.
- Не знаю, - она пожала плечами, - он твой муж. Ты лучше понимаешь, сможет ли он понять тебя и принять такой, какая ты есть, или же оттолкнет… Но ты ведь, если бы не сомневалась в нем, давно бы рассказала.
- Да… - Сати опустила голову на грудь, всхлипнула. Ей было тяжело таиться от любимого человека, со страхом ожидая того мгновения, когда все само откроется.
Не сможет же она скрывать правду до самой смерти!
- Знаешь… Поговори с Гором.
- С магом… - караванщица сжалась в комок, бросив на дочь хозяина каравана испуганный взгляд. - Он ведь Хранитель - в том числе и законов! А я… Может быть… Мати, может, ты сама…
- Что?
- Ну… Поговори с ним обо мне.
- Ты хочешь, чтобы я выдала твой секрет?
- Когда с согласия - это ведь не предательство, а нечто совсем другое. Это…
Помощь. Расскажи все, но не называй меня. Просто… Что у тебя есть знакомая, которая хотела бы учиться у лекаря… И она спрашивает совета, как ей быть?
- Ох, Сати… - ей бы в своих проблемах разобраться!
- Ну пожалуйста! - та даже не просила - умоляла помочь, увидев в этом свой единственный шанс…
- Ладно, - вынуждена была согласиться девушка.
- Спасибо! - караванщица засияла от счастья, так, если бы все ее проблемы уже разрешились. - Ведь… Ну, если Гор скажет, что так можно, что он поддержит меня в моем стремлении стать врачевательницей… Никто не станет возражать. И мне позволят учиться дальше. И Ри ничего не останется, как смириться с моей… прихотью!
- Но я ничего не обещаю…
- Да, конечно! Просто попробуй! Гор выслушает тебя. Он ведь к тебе всегда по-особенному относился.
Оказавшись у нужной повозки Сати, чуть-чуть отодвинув полог, заглянула внутрь, спросила:
- Можно? - и, видимо, получив согласие, загрузила в повозку свою ношу, затем забралась сама, села на край, протянув руки к Мати: - Давай!
- Нет, - та, почувствовав укол страха-предчувствия, качнула головой, - сейчас повозку качнет и кипяток выплеснется на тебя.
- Почему это повозку должно… - она даже договорить не успела, как полозья противно заскрипели, царапаясь о что-то твердое, а мгновение спустя повозку так тряхнуло, что чуть не вылетевшая из нее в снег Сати испуганно вскрикнула: - Ой! - и что было силы вцепилась обеими руками в дерево борта.
- Я же говорила.
- Но как ты узнала? - караванщица смотрела на нее широко открытыми глазами, полными удивления и восхищения.
- Никак. Просто я вижу будущее. Не все. Только какие-то мгновения. Как и отец.
- Это… Это просто чудо!
- Не чудо, а сплошная головная боль, - поморщилась Мати, хотя, она вынуждена была признать, что ей было приятно видеть этот почти благоговейный трепет в глазах караванщицы. - Это… Ну, не целая картинка, а словно малыш порвал ее на маленькие кусочки, которые уже не собрать вновь в нечто целое, потому что большая часть этих кусочков рассыпана по пустыне, унесена неизвестно куда ветром и занесена снегом, так что не найдешь…
- Все равно! Это очень полезный дар. Ведь… Если бы ты не увидела это, не предупредила…
- Мы бы обе ошпарились. Теперь держи, - она осторожно протянула ей кувшин, - а то пока мы тут говорим, вода остынет. И в повозку холода напустим. А маленькому нельзя мерзнуть! - она поспешно забралась следом за Сати, но чуть в стороне, чтобы случайно не задеть подругу.
- Фейр! - молодая караванщица окликнула рабыню, которая сидела в дальнем углу, кутая младенца в одеяла. Оставив малыша в самом теплом и защищенном от ветров дальнем углу, старуха медленно, тяжело дыша подползла к гостьям. - Вот, - продолжала Сати, - здесь все, что нужно.
- Спасибо, вам, спасибо! Я… Я сейчас… - она засуетилась. - Не знаю, как вас и благодарить… - она смотрела на караванщиц снизу вверх, однако не заискивающе, а просто - с благодарностью, а еще - с преданностью. В ее глазах читалось: "За то, что вы сейчас делаете для нас, я готова всю жизнь верой и правдой служить вам!" -Можно я возьму малыша? - попросила Сати, но, увидев страх в глазах старухи, поспешила успокоить ее: - Не бойся, я не собираюсь забирать его, я… Я только хочу немного подержать на руках.
- Конечно, милая, - облегченно вздохнув, улыбнулась ей рабыня.
- Я осторожно! - пообещала караванщица, а через мгновение ее взгляд упал на крошечный сверток, глаза загорелись, залучились, руки сами потянулись к малышу.
- Какой он… маленький… А личико сморщенное, как у старичка, - ребенок, проснувшись, заплакал, и Сати стала его укачивать. - Мати, он такой миленький!
- Ты будешь замечательной матерью, - прошептала, глядя на нее, Фейр.
- Мне бы очень хотелось! - а затем, чуть слышно, она добавила: - Поскорее бы!
- Ну, - старуха хихикнула, - это уж зависит от тебя.
- Все не так просто… - Сати нахмурилась, но уже через мгновение ее взгляд вновь упал на малыша, и губы растянулись в блаженной улыбке. - Прелестная крошка! Мати, иди сюда. Хочешь подержать?
- Нет! - резко качнула головой девушка. "Все равно ничего хорошего из этого не выйдет! И вообще, это лишь образы сна, - она и так позволила себе почувствовать в Сати близкую душу, признать в ней человека. - Этого малыша не будет в моем караване, а значит… Лучше, чтобы и для меня его не было. И, потом…" Может быть, это было нехорошо, неправильно, но в глубине души она вынуждена была признать, что не любит детей. "Они такие… Шумные и вонючие! И нуждаются в постоянной заботе, и вообще…" - Я, пожалуй, пойду, - она двинулась к пологу.
- Мати! - Сати засуетилась, закрутилась. - Подожди, я сейчас, я с тобой! Только… - она не знала, что делать с ребенком, считая, что не может просто взять и положить его обратно на одеяла, ведь из-за нее он проснулся.
- Я возьму, милая, - почувствовав это, рабыня пододвинулась к караванщице, осторожно приняла из ее рук ребенка, - все в порядке… Ну, тише, тише, что раскричался? Понравилось на руках у Сати? Да, она у нас такая, замечательная…
- Спасибо, - прошептала та и бросилась вслед за Мати. - Подожди…
- Извини, я… Я не могла там оставаться, - девушка прятала глаза. - Не знаю, почему… - это была не правда, поэтому она стыдливо прятала глаза.
- Ты - другая. Пока…
- Пока?
- Ты еще маленькая. Вернее - недостаточно взрослая. Когда ты вырастешь - поймешь…
"Дело не в этом!" - хотела крикнуть девушка, однако лишь качнула головой, вздохнув:
- Ладно, Сати, не будем об этом, - она поморщилась. Разговор начал ее раздражать.
И, прежде всего, потому, что она слишком хорошо знала: "У меня никогда не будет детей! Никогда! Даже если меня выдадут замуж! Я… Я не смогу никого полюбить, а нелюбимому детей не дарят!" Во всяком случае, она так считала. - И вообще, это все неправильно! - пробормотала Мати скорее для себя, чем думая о том, что ее кто-нибудь услышит. - Я не должна задумываться! Не должна сожалеть! Не должна помнить!
- Мати, что с тобой? - испуганно взглянула на нее караванщица.
- Пойдем, - схватив Сати за руку, она потащила ее за собой.
- К-куда? - та так растерялась, даже испугалась, что стала заикаться.
- Ко мне в повозку.
- Но…
- Мне нужно рассказать кому-нибудь!
- О чем?
- О себе! - глаза Мати вспыхнули озарением.Она поняла, почему первой, встретившей ее в этом сне, была именно Сати. Та, которую Мати и наяву всегда считала своей подругой, которой доверяла свои самые сокровенные тайны, была дана ей для души.
"Хоть кто-то, - она почувствовала себя почти счастливой, - с кем я могу оставаться самой собой!"