Произнесши эти слова со всей возможной прочувствованностью, он тяжело вздохнул и запустил зубы в очередной плод. Сахар - это прямо в кровь, она наглядно убедилась в этом, когда силы постепенно, но и не мешкая возвратились к ней вместе с легким, игривым сумасшествием сегодняшнего дня. Тогда она твердо решила быть хорошей девочкой и теперь с некоторыми усилиями, но, в общем, придерживалась избранной линии поведения. К этому времени гребень дюны исподволь перешел в удивительно ровную каменную дорогу, все глубже врезавшуюся в скалу, и с каждым их шагом, с каждым поворотом стены по сторонам становились все выше и круче.
-Куда это мы идем?
-Видишь ли, обратной дороги нет, и возвращаться так или иначе придется другим путем. Но время еще есть, и мы успеем посетить по дороге одно тут местечко.
-А мы не слишком долго? Солнце заметно сдвинулось с тех пор, как мы пришли сюда.
Повернув ее к себе лицом, он с минуту смотрел ей в глаза, а потом, словно одолев какое-то навязчивое желание, усмехнулся и провел пальцем по ее щеке.
-Эта страна напоминает страну эльфов навыворот. Мы можем пробыть тут до вечера, провести несколько дней, проработать месяц или состариться, - и все равно мы вернемся в тот же час и только что не в ту же минуту. В нашей воле только выйти, когда захотим, да и то не вполне.
Девушка зябко повела плечами и разом посерьезнела, хотя, если разобраться, в словах его не было ровно ничего страшного. Кроме, разве что, безвозвратности.
А за очередным поворотом будто нарочно построенная дорога вдруг окончилась тупиком. После относительно-добродушной внешности окружающих предгорий разом открывшаяся перед ними глубокая долина выглядела воронкой от какого-то исполинского, совершенно невообразимой силы взрыва, или, - скорее, - удара чудовищного молота, чуть ли не насквозь пробившего горную страну. И, ясное дело, это было не так: далеко-далеко внизу, в пропасти полукилометровой глубины выла и грохотала бешеная горная речка, которая подточила и опрокинула здешние скалы, породив долину. Посередине, в кольце пропастей нынешнего и бывшего русла высился остров, - уцелевшая часть плоскогорья, чудовищных размеров приземистая башня со страшно обрывистыми стенами. Вообще же скалы в этих местах были пронизаны частыми, удивительно правильно расположенными вертикальными трещинами и состояли, по сути, из соединенных боками каменных столбов, высоких и узких многоугольных призм. Часть их, поваленная века назад, громоздилась поленницей исполинских дров, аккуратным штабелем, но те, что упали раньше, за тысячи лет стали просто грудами остроугольных глыб. Ширина каменной цитадели в кольце пропастей составляла километра четыре, и совершенно дикой, неуместной на фоне этого космического пейзажа выглядела пышная растительность посередине мертвой скалы. Кроны деревьев переливались через какую-то высокую белую стену, что казалась необыкновенно-нарядной по контрасту с диким, груболоманным, серым камнем. А дальше, чуть возвышаясь над темными кронами деревьев, виднелись, - или только виделись им, - светлые башни дома.
-Что это?
-Одно из гнезд рода Птиц, потомков матери-прародительницы Птицы.
-Хочу туда!
-Ты в этом совершенно уверена? Это довольно-таки утомительное занятие для всех, кто не Птица.
Но она только упрямо выпятила подбородочек, явно считая излишними всяческие дальнейшие дискуссии.
-Для начала, - невозмутимо, будто и не видя выражения ее лица, продолжил он, - надо будет изыскать способ спуститься вниз...
С этими словами он подошел к краю пропасти. В глухом реве и грохоте буйной воды то и дело слышался короткий, зловещий лязг, как будто смыкались исполинские челюсти, - это сталкивались между собой каменные глыбы, которые ворочала злобная речка. Казалось, что для достижения любого места ему ПРОСТО нужно было идти. Что достаточно самого по себе факта хождения. Так и теперь: пройдя десятка два шагов по-над пропастью, они нашли подобие неимоверно крутой лестницы. По сути, это была глубокая вертикальная трещина в каменной стене обрыва, и кто-то не пожалел времени, вырубая разновысокие, порой едва намеченные ступени. В этих местах решившийся на спуск едва удерживался в каменном желобе, а оступаться тут не следовало, - поток внизу ждал неосторожного, чтобы схватить, изломать, растереть острозубыми челюстями скал и сожрать, и он-таки успел здорово ссадить руку о камень, когда упрямая девчонка все-таки оступилась, и он едва сумел ее удержать. Грохот в замкнутом с трех сторон пространстве желоба все усиливался, пока не стал страшным, всепроникающим, с почти физической силой давящим на сознание, вопреки доводам рассудка вызывающим ощущение близящейся катастрофы. Когда же, наконец, обрыв на всю свою высоту встал над ними, а их ноги ступили на груды каменных валунов по берегу реки, он указал рукой в сторону реки и гигантского каменного пня за ней:
-Все, спустились. Теперь остались мелочи: вплавь перебраться через вот эту вот реку а потом забраться вверх... Кстати тоже ничего страшного, это вроде как по стене небоскреба высотой в семьсот метров.
-Ты что, с ума сошел?
-Я-а?!! Так это, оказывается, я придумал без всякого снаряжения штурмовать крепость, задуманную, как совершенно неприступная?
И только совершенно убедившись в искренности ее раскаяния, он сменил гнев на милость:
-С другой стороны, - бояться им тоже особенно нечего...
Черный вал, обрубком исполинского бревна преграждавший поток, только притворялся камнем: этот сгусток тьмы, прочно упирающийся в оба берега, совершенно противостоял натиску здешней всесокрушающей смеси бешеной воды с ленивыми каменными глыбами. А приглядевшись, можно было заметить нечто еще более поразительное. Под водой, что была в этом месте раскатана тонким слоем, и над черной полированной гладью непрерывно вспыхивали тысячи голубых и зеленых огней. Казалось даже, что вода в этом месте течет поверх подстилающего ее слоя призрачного пламени. На берегу, нависая над уходящим в него концом черного вала, возвышалась наклонная плита той же совершеннейшей черноты. Воздух над ее поверхностью странно струился, делая зыбким облик всего, что располагалось позади, а над самым краем вспыхивали прозрачные, едва заметные блики, напоминающие отблеск электросварки на прозрачном дыме жаркого костра.
- Вот это и есть, по всей видимости, опора предстоящего нам моста...
И, хотя плита была отменно видна со стороны, в тот миг, когда они ступили на нее, окружающий мир исчез, скрывшись в густом, переливчатом мареве. Тогда, взявшись за руки, путники сделали шаг с края плиты, и что-то медленно текло под их ногами, и несло потерявшие вес тела, и, куда ни глянь, виден был только светящийся, суетливый, переменчивый радужный туман, и кружилась голова, потому что не было здесь ни верха, ни низа, ни земли, ни неба, только медленное, едва ощутимое движение. Когда же туман рассеялся, оказалось, что невидимый ручей, подвешенный в небе, выплеснул их на гладкую, чуть наклонную дорогу, ведущую вниз, а путь им преграждала Стена. Ручей, что по крутой дуге, идущей снизу-вверх, принес их, терял в этом месте силу Синего Огня и обычной водой, покорно скатывался по наклону дороги - к ней, словно бы вырастающей из скалы и вздымающейся более, чем на двадцать метров. Возносящейся кверху сотнями и тысячами струй какого-то белесого, полупрозрачного материала. Достигая внизу толщины хорошего древесного ствола, выше они дробились множеством ветвящихся жил, истончающихся, двоящихся, расходящихся веером и снова срастающихся так, что местами образовывалось некое подобие паутины. Внизу же преграда вовсе не была непроницаемой: через треугольный проем, образованный двумя толстыми, срастающимися вверху жилами, они спокойно проникли во двор гнезда.
-Ты, - потрясенно спросила она, - уже бывал здесь?!
-Здесь - нет. И, должен сказать, это Гнездо не слишком похоже на другие. Те, что я видел, много проще, - валун, грубые каменные стены, газоны из неистребимой низенькой травки, на травке - два-три планера или Крылатых. Иной раз - несколько десятков плодовых деревьев. Это либо выстроено значительно позже, либо у хозяина особые вкусы. Общего только безлюдье... Или, по крайней мере, крайнее малолюдье: последнее время все больше Птиц проводят время в разных удаленных или вовсе непостижимых местах. Так стало после возвращения Вениамина.
Вокруг необыкновенно изящного в своей простоте трехэтажного дома, одной стеной прилегающего к ограде, был разбит парк, а весь дальний угол двора занимал печальный, с едва заметной, - очень в меру, - печатью заброшенности. Дом с трех сторон окружала терраса, на которую вели низкие и широкие ступени, частью спускающиеся прямо в эту темную воду. И над водой, над яркими и бесконечно-разнообразными цветами, между густыми кронами деревьев извивались, перекрещивались причудливо перекрученные водяные ленты - родные братья того самого мостика через пропасть, а светило, стоявшее все еще высоко, дробилось в этих висячих ручьях множеством отраженных, изломанных радуг.
- Либо новая мода, либо... Либо личная прихоть хозяина.
- Он здесь один?!!
- Как правило, - в Гнезде хозяйничает один из старейшин рода. Важная Птица в прямом смысле. Остальные живут по мере надобности... Говорил же, - они теперь очень редко бывают дома. И сад, и пруд производили странное впечатление сочетанием изысканности и некоторой запущенности: там, где ступени вели в воду, горело розовое пламя лотосов, а позади, у стены, бурела непросохшая илистая грязь, из которой торчал пожелтевший, причудливо перекрещенный тростник с метелками на конце коленчатых стеблей. На поверхности неподвижной воды этакими символами бренности Всего Сущего лежали первые, немногочисленные еще сухие листья.
- А где хозяин?
- Так кто ж его знает? Летает где-нибудь по своему птичьему обычаю...
Но тот оказался легок на помине: едва они начали подниматься на террасу, у арочного проема высокой двери появился словно бы ниоткуда возникший высокий мужчина в светло-лиловой безрукавке и легких штанах до середины икр. Безусловно, незнакомец был мускулист, мощен телом и атлетически сложен, и руки его висели тяжкими якорными цепями, но всего этого было явно недостаточно, чтобы объяснить чувство страшной, сосредоточенной, нечеловеческой мощи, которым веяло от его неподвижной фигуры, от всего его облика. Впрочем, когда он, при виде молодых людей проговорил что-то по-английски, улыбка его и выражение глаз оказались вполне доброжелательными.
- Не понимаю, - развел руками гость, - мы, к стыду своему, толком говорим только по-русски.
- Хвала богу и Праматери, - это невеликое препятствие в общении с нашим коленом... Но, право, как удачно, что вы явились именно сейчас: еще пара минут, - и вы не застали бы меня дома. Я залетел буквально на мгновение, чтобы прихватить кое-какие карты...
И, словно в подтверждение своих слов, он потряс ящичком серо-фиолетового дерева, который казался маленьким и хрупким в его бугристых лапах, поросших густым золотистым волосом. При первом же взгляде в очень спокойные, серо-голубые, огромные глаза хозяина, у Мушки пересохло во рту. Но, несмотря на это и совершенно неожиданно для себя, она вдруг спросила:
-А можно поглядеть?
-Пожалуйста, - он с некоторым сомнением оглядел девушку, - а ты раньше когда-нибудь видела наши карты? Из Основной Последовательности?
-Нет.
-Это несколько меняет дело. Видишь ли, ты рискуешь сильно испугаться, потому что карта карте - рознь...
-Нет.
-Тогда, по крайней мере, присядь!
И только после того, как она уселась в плетеное из серых, покрытых пухом прутьев кресло, хозяин открыл ящик. Все померкло перед глазами путешественницы, и окружающий мир исчез из ее глаз. Исчез дом с садом, исчезло небо и солнце, бесследно сгинули, позабылись бывшие с ней люди. Вокруг кресла, служившего опорой ее телу, расстилалась черная бездна без конца и края. По левую руку светилось множество необыкновенно-ярких, разноцветных звезд, справа - они редели, сходя на нет, и только в безмерной дали, в кромешной тьме виднелись слабые белесые пятна удаленнейших туманностей. Вся эта грандиозная картина плавно, но и не слишком медленно поворачивалась вокруг незримой оси, с боку - на бок проходившей, казалось, через ее тело. При первом же взгляде на бесчисленные светила среди бездонного мрака у нее захватило дух, но когда из-под кресла вдруг вынырнуло исполинское, светящееся тусклым красно-оранжевым накалом светило, храбрая искательница приключений судорожно вцепилась в подлокотники (А они были у того плетеного креслица?). Появившись снизу, раскаленное ядро описало страшный в своей беззвучности полукруг, прошло прямо над ее головой и скрылось позади, чтобы через минуту вынырнуть вновь. Так и пошло: восход-закат, восход-закат, мерно, со вселенской амплитудой и совершенно одинаковым периодом оборотов. После десятка повторов ей стало не по себе, и уже откуда-то появилась во рту масса жидкой слюны, но хозяин очень вовремя закрыл свой ящичек.
-Ты в порядке?
-Да-да, не беспокойтесь... Но вообще - класс! Даже не представляла себе! Ты з-знаешь...
-Дети! Я очень спешу и, к сожалению, не могу вас принять, как положено. Поэтому хозяйничайте сами. Все, что найдете - ваше. Кроме, хозяин поднял вверх указательный палец, а гость понимающе кивнул, правильно. Карты. То-есть можно брать, смотреть, копировать, но очень, просто очень желательно положить потом на место и в целости... Да! На Островах мне буквально всучили небольшого битого поросенка, - вроде как в благодарностьЕ С одной стороны - он мне, понятно, вовсе ни к чему, а с другой - если не взять, да еще у Радуг, то обида получится смертная... И хотел ведь выкинуть, да в последний момент рука не налегла. Перст судьбы.
- А все-таки, Мастер, - что произошло-то? Я же вижу...
- А случилось то, что в предгорьях появился отряд амазонствующих молодых бабенок, как обычно, из Змей. В этом, понятное дело, еще нет ничего особенного, дело житейское, и обычно ничего особенного такие вот партии не творят: ну, мужика там украдут какого-нибудь, ну, пограбят где-нибудь без особого даже хамства, но только вот на этот раз во главе их стоит какая-то Волчья Кровь, и манера Змеек совершенно изменилась... Никто ни малейшего понятия не имеет, кто она такая и откуда взялась, но выглядит все это весьма подозрительно и скверно. Ни на одной Карте не прослеживается ее линия! Да она вообще не имеет права на существование! Мы бы, понятное дело, сочли ее выдумкой, но она, похоже, к сожалению, все-таки существует. А этого не может быть, потому что топологию любого события и любого человека, являющегося следствием Исхода, Основная Последовательность определяет совершенно уверенно... Никто ничего не знает точно, но слухи об этой банде упорно ходят самые нехорошие. Так что, ежели увидите какой-нибудь бабий разъезд, будьте поосторожнее. Ну, счастливо!
И он по-козлиному сиганул с веранды в сад. Через миг что-то вроде узла из пересекающихся световых лент и плоскостей мимолетно растаяло в небе, а над садом прозвучал и погас тяжелый аккорд басовой струны.
- Ты лопать хочешь? Если честно, между нами?