— Черт! — выругался опытный водитель, удерживая слегка качнувшуюся от удара машину.
— Ты, кажется, прав, — поддержал его возмущение напарник, — взгляни.
Параллельным курсом, рядом с машиной скакал огромный черный конь. С их мест видны были только стремена и ноги всадника.
— Доведет нас наука до гробовой доски, — пожаловался напарнику на общую нелегкую сегодняшней ночью судьбу водитель и добавил газу.
— Держись! — выкрикнул напарник, заметив движение всадника в седле.
Бич опустился на капот. Капот смяло внутрь, а на дорогу посыпался развалившийся от удара двигатель. Машина клюнула и, перевалившись через покореженный нос, перевернулась и с треском сминаемого железа и звоном разбитого стекла обрушилась на крышу.
— Держусь, — уже в тишине ответил бывалый, вверх тормашками скрюченный водитель.
— Тормозить надо было — сразу, — из такого же перевернутого положения посоветовал напарник…
— Нет связи с задней машиной сопровождения, — проинформировал ученого подполковник Рылеев. — С вертолета докладывают, что, возможно, это столкновение.
— Какое столкновение? На нашем маршруте нет и не может быть встречных машин!
— Я знаю, — согласился с возражением Рылеев.
— Как там акустика? — обратился Геннадий Сергеевич к микрофону.
— Прекрасная слышимость, — немного успокоившись, доложил ему младший научный сотрудник по имени Борис. — Источник вибрации опережает нас и сейчас находится в начале колонны…
Тень, подобравшись к первой машине, сперва таким же метким ударом бича сбила мигалки — вероятно, это действие доставляло ей особое удовольствие, а затем, хорошо приложившись, хлестнула по багажнику. Искры от прогнувшегося металла брызнули в слякотной ночи, и на асфальт из разрезанного бака сильным потоком хлынул бензин. Вспыхнуло, а машина, сохраняя небольшую долю управляемости, заспешила на обочину. Ведь ею, безусловно, управлял опытный водитель, выделенный на эту операцию пилот, и он быстро сообразил, что лучше поджариться сбоку от дороги, чем остаться на ней и быть раздавленным сзади идущими мощными грузовиками. А они не остановятся…
— Теперь у нас нет и первой машины сопровождения, — доложил начальнику проекта подполковник Рылеев, — взгляните.
— Вижу, — ответил ему ученый, провожая взглядом сквозь толстое защитное стекло огненные сполохи и горящие обломки. — Но мы не можем остановиться на полпути.
— Акустический контакт потерян, — доложил из своего кунга сотрудник Борис.
— Нуклеиды… — догадался Геннадий Сергеевич. — Николай Вячеславович! — поспешил вызвать он лабораторию радиационного контроля, идущую последней. Но не успел…
Тень, придержав коня и дождавшись последней машины, ударом бича выбила две задние пары колес. Тяжелый крытый кузов, отягощенный защитой и аппаратурой в нем, резко осел и, заваливаясь на правый бок, машина опрокинулась на дорогу…
— Перевернулась, — прервал бесплодные попытки восстановить связь подполковник Рылеев, — доложили с вертолетов.
— Не прекращать движения! — не сдался руководитель.
— Что у вас там происходит, Геннадий Сергеевич? — раздался в динамике спокойный голос генерального дежурного.
— Взаимодействие с областью неопределенности, — нашелся с ответом опытный ученый.
— Ну, и как область, взаимодействует, я имею в виду? — задал второй спокойный вопрос генеральный.
— И весьма успешно, особенно в акустическом диапазоне, — снова четко ответил руководитель передвижного проекта.
— Стационарные объекты, наблюдая за вашим передвижением, уже собрали кое-какие данные, и если вы, Геннадий Сергеевич, продержитесь еще немного, то, безусловно, ваш вклад в нашу науку будет неоценим.
— Я надеюсь на прямой контакт, — выдал свою мечту ученый.
— Вы неисправимый мечтатель, и поэтому вы на переднем крае, — с симпатией посочувствовал генеральный, — вам и решать.
Сказал, и отключился…
Тем временем Тень хлестнула еще раз, и опять же по задней машине…
— Метрология? — зная ответ, все же задал вопрос Геннадий Сергеевич.
— Она, — подтвердил его опасения Рылеев.
— Такое впечатление, — в динамике снова послышался голос акустика Бориса, — что по машинам лупят огромной кувалдой. Ничего, кроме механического воздействия, не прослушивается.
— Слабое возмущение двух нижних регистров, — как возражение обозначил свое присутствие в эфире специалист по магнитным излучениям.
— Понятно, — ответил руководитель, — перестраиваемся.
— Внимание! — точным командным голосом прокричал в свой микрофон подполковник Рылеев. — Скорость — шестьдесят, пропускаем машину руководителя проекта! Следом за ней акустическая лаборатория!..
Тень, щелкнув бичом, отправила на обочину еще одну машину…
— Тепловые контроллеры, — пояснил очередное событие Рылеев.
— Последняя разработка нашего института, — с сожалением согласился с ним Геннадий Сергеевич…
Тень, заметив, как две машины из оставшихся пяти переместились в голову колонны, поняла, что этим несложным маневром ее оппоненты пытаются выиграть время. Ну что же, она позволила им сделать это, прислушиваясь к вспышкам эфирной активности, сопровождаемыми ее каждый раз удачный удар. Но… вот машин осталось две…
— Похоже, Борис, теперь ваша очередь? — приободрил своего сотрудника руководитель.
— Я рад работать под вашим руководством! — выкрикнул в эфир молодой акустик Борис, зная, что именно последняя фраза и останется в памяти начальника. — Всегда!
— Ты лучше ремни безопасности проверь, лицемер, — посоветовала ему Тень.
Она, легко проникнув внутрь кунга через вентиляционный воздухозаборник уселась на освободившееся кресло. А освободилось оно просто — подчиняясь тяжелой руке, занимающий его лаборант вылетел из него вместе с ремнями.
— Что? — глупо штокнул мужественный в радиообмене сотрудник, обернувшись на произнесенный чужим, спокойным голосом совет.
— А то! — прикрикнула Тень. — Понимаешь ли ты, червь аппаратный, что то, что для вас работа, для меня игра?
— Кто? — по своей молодости не сумел вовремя остановиться в удивлениях названный аппаратным червем.
— Ты, кто же еще? Неужели не понятно, что в Городе Мертвых не осталось теней? Ни тени Ангела, ни тени Сказочника, ни тени его Любви. Все ужасно измельчало с течением времени, как не старайся, как не выделяй заглавные буквы. Акустик, неужели ты не слышишь за гладкостью моего слога замерзшей пустоты? Неужели ты не чувствуешь, что сам этот город доживает последние мгновенья? Очнись, акустик, нельзя же так в…калывать, это беда! Ты же еще так молод.
— Как? — продолжил играть в непонятки порядком перетрухнувший лицемер.