Он был влюблен. Он вспомнил сон. Она стоит рядом.
— Сейчас выйдет, — одобряюще улыбнулся Суппо, приняв сигнал обнаружения, затем предупреждения, и отослав подтверждение.
Да, он был влюблен. Так получилось — неожиданно и сразу, но не выдал себя. Однако что-то одновременно неуловимое и внятное, продолжительное — для него, а для нее — возможно лишь мгновенное, тревожило мысли, и это что-то исходило и исходит от стоящей рядом.
Она кивнула в ответ и улыбнулась той самой, волнующей его улыбкой, и от этого ее движения электрическая волна связанных с ней образов и своих, смешавшихся раздумий пробежала по всему телу, жаркая, колючая, снизу вверх, сверху вниз. А в глазах ее, не в первый уже раз, он заметил… волнение?
— А почему вы не поздоровались со мной сегодня утром? — вроде бы непринужденно спросила она, и из ее глаз вырвались новые колючие лучи.
И снова волна! Конечно же, она заметила его неловкое невнимание к себе, и от этой фразы он едва не выронил оружие из рук. И это в самом начале охоты! Но он дипломат, а сегодня еще и навигатор, а это значит, что нервы его — канаты, а сам он — кремень.
Однако он был влюблен.
Это случилось недавно, можно сказать, что на днях, то есть в точном времени и месте. Он не любил контору, но приходилось там бывать хоть иногда, а она заходила в тот кабинет, сначала случайно, а потом неизвестно зачем, без повода и причины, по разным мелочам. Что-то говорила, кажется: "Как холодно у вас!", и ждала, что он ответит или хотя бы внимательнее на нее посмотрит. А он был показательно суров, он смотрел на нее, но почти ее не замечал, в тайне наслаждаясь и боясь, что еле заметный интерес к себе он просто-напросто выдумал.
И вот сейчас — опять колючие лучи и электрические волны.
— Вы мне нравитесь, Хейлика. Только поэтому я вам не ответил.
Теперь промолчала она, теперь ее очередь бороться с электрической волной. Кремнем быть трудно, но удобно — а он не выдержал, раскрылся… и перестал переминаться. Вполне понимая, что жизнь без ошибок возможна, но при этом скучна.
Но — обнаружение, предупреждение, подтверждение… они же на охоте, в засаде, вдвоем, поджидают прохожего, или: "tranzitarius", это если по латыни, и по предварительным данным — сказочника. А сказочники, как известно, как заведено, по своей природе или отведенной им роли предназначены для развлечения и отвлечения добропорядочных (и не очень) обывателей от их нудных житейских забот. Так что встреча с ним, возможно, отвлечет его (а может и ее?) от глупых мыслей и, скорее всего, беспочвенных надежд. Охота — для него работа, для нее подарок. И это все, что он может подарить ей, недавно приехавшей сюда, к Леднику, и ожидающей сейчас немного опасных, но таких увлекательных приполярных приключений.
— Внимание, — снова не удержавшись от улыбки, предупредил он.
Хлопнула дверь — это транзитарий вышел из дома, но навигатор все равно оказался у него за спиной. Ведь дышать в спину или идти по следу — это и есть охота, то есть работа, а точнее — призвание, почти искусство. А раз так, то пусть бедолага напоследок поглазеет на прекрасную приманку. Приманку, как оказалось, не только для него? Транзитарии сплошь, да и многие из навигаторов, предполагая погибель но надеясь на спасение, как мотыльки, летят на красоту.
Взгляд Хейлики — а в нем обманчивый к себе интерес… и он, все еще помня сон, зачем-то перехватил демокрутизатор и этим лишним движением, звуком сминаемого снега выдавая себя, тяжелым подствольником нанес удар в район берцовых, хрупких к боковым воздействиям костей.
Однако взгляд Хейлики — быстрое, влажное, сумеречное расширение испортило все — прохожий уклонился от удара. Удар пришелся вскользь, а вес и инерция подствольника не позволила сразу среагировать на уходящее движение. Понимая, что совершает ошибку, но при этом все еще думая о Хейлике и ее взгляде и не обижаясь за так некстати расширившуюся глубину, он, к своему удивлению и стыду, получил по полной программе. Сначала обеими ногами в живот и грудь, на вдохе — что особенно ужасно, и как-то сразу стало понятно, что сказочник этот не графоман какой-то, а вполне сложившийся литератор, а затем по фейсу, и тут уж навигатор понял, что у сказочника к тому же есть свой стиль, а напоследок… ну тут борзописцу просто повезло. А потом, лежа на снегу и не обостряя обстановку — Хейлика была рядом, а он боялся за нее, услышал пару обидных фраз в свой адрес, произнесенных сказочником на своем не очень понятном для дипломата языке. Однако тему он — просек.
— Суппо! — все же услышал он голос Хейлики, и понял, что расширение предназначено целиком для него, и уступил — как оказалось, весьма прыткому прохожему демокрутизатор и даже не выстрелил ему в спину, не особо переживая за себя, но боясь за нее. Кто знает, что у этих транзитариев на уме?
Он был влюблен, вот уже несколько дней — все время подготовки к охоте, а она волновалась… выходит, за него? Однако… и она не выстрелила сказочнику вслед? Правда, он не отдал приказа. Морщась от боли, он растягивал удовольствие охоты. А эстетическое удовольствие, как известно, приглушает физическую боль.
"— Чего молчишь, прохожий? — спросил Дракон Ланцелота.
— Любуюсь, — ответил Ланцелот".
— Извините, Хейлика, — отряхивая первый и от этого липкий снег, обратился к причине своей профессиональной ошибки лейтенант Суппо Стейт, — я все время хочу задать вам один вопрос, но как-то все не представлялось возможности.
— Задавайте! — позволила Хейлика Бактер, весело помогая бороться с налипшим снегом. — Вам не очень больно?
— Нет, — соврал он. — Мне кажется, по крайней мере у меня создается такое, возможно обманчивое впечатление… не уверенность, поймите правильно, а подозрение… что я вам безумно нравлюсь, что вы без ума от меня. Понимаете?
Кажется, ее руки перестали справляться со снегом легко?
— Мне так показалось, Хейлика. Но если это был обман, он был прекрасен.
Но тут, тяжело дыша, появились дети Матвиенко, а она промолчала или не успела ответить. Неэтично говорить при детях о любви. Тем более при таких, тем более транзитарий завладел демокрутизатором. А если он такой же прыткий в мыслях, как и в действиях, то вполне возможно разберется в кодах. Пришлось прервать плавное течение охоты и сообщить ее участникам о том, что она превращается из засадной в загонную, тем самым обрадовав их — нет худа без добра, и назначить время нового старта, облачившись при этом в походные теплобронекостюмы.
А сказочник, он хоть и прыток, но одинок — как правило, они редко сбиваются в стаю, тем более в стадо — такая порода, и поэтому охота, не смотря на заминку в самом ее начале, все равно обещала быть приятной и несложной. А вооруженность бегущего — всего лишь казус, придающий всему предприятию некую остроту, минимальный, но все-таки риск. Ну а дети Матвиенко, всегда готовые платить за услуги, за пару часов вытеснили его из города в лес. Или в кислородную зону ресурсов — это если говорить на усредненном языке дипломатов.
Еще через час двадцать распалившихся детишек уже ожидали у штурмового геликоптера. Все они были снаряжены и вооружены — ради этих нескольких часов преследования и считанных секунд отстрела они и покупают дорогие лицензии, ну а навигатор предназначен для того, чтобы вести их по следу. Торопиться не было смысла — посты наблюдения все это время вели сказочника, однако, уже на подлете к месту охоты пискнул сигнал запрета — штурмовик оказался в зоне действия подствольника.
Это стандарт, а так как возможна ошибка счисления места, то процессор, постоянно пополняясь новыми данными, все равно выдал вместо радиуса теоретической окружности, в центре которой находился сказочник с трофейным демокрутизатором в руках и с бестолковой мыслью о спасении в башке, большую полуось эллипса этой самой ошибки.
Используя данные обнаружения и слежения и, естественно, не пересекая видимого следа на первом снегу, охотничья партия высадилась на границе этой опасной для полета зоны. Навигатор медленно шел по следу, по первому снегу — толстые из лучших и лучшие из толстых пыхтели за спиной. Но это было даже красиво, потому что эта была охота, и Суппо Стейт точно знал, что многие и многие хотели бы оказаться на его месте, или на месте ведомой им в бой матвиенковой детворы. Да и на месте сказочника тоже — ну кому, кроме них, этот писака нужен?
Местность только казалась сложной, да и первый снег помог, и вскоре кольцо замкнулось вокруг уставшего сказочника, или прохожего, или транзитария, или как там еще… хотя он пытался уйти и избежать травли. Кольцо сжималось, медленно и осторожно, суетились дети, а навигатор Суппо Стейт, сопровождая молчаливую Хейлику Бактер и так и не получив от нее ответа, все равно любовался ею и все так же опасался за нее. Выходит, он желал ей добра?
Но вот один из номеров сообщил, что видит сказочника на сопке, у сбегающего с ледника ручья, что не открывает огня и ждет остальных. Суппо, конечно же, поблагодарил охотника и загонщиков за хладнокровие, необходимое в этом деле свойство, и за то, что обнаружив, они не позволили себе сразу же пристрелить его, ведь охота — это коллективный отдых.
В конце концов, уже визуально различая движение матвиенковцев в цепи, Суппо выдвинулся вперед, а увидев сказочника, пожелал всем охотникам удачи. Это неправда, что сказочники сильно отличаются от остальных людей, по крайней мере, внешне — все это россказни, охотничьи байки. Они, как и прочие люди, бывают лысы или чернявы, крикливы или грустны, молоды или стары — ну а этот, вероятно, оказался к тому же еще и тормозом — за все время преследования он ни разу не включил подствольник, чтобы проверить обстановку вокруг себя. Слишком устал? В его руках был демокрутизатор, но он молчал, и поэтому охотники смогли подобраться метров на двести, а потом и на сто. Необычность, безусловно, пугает, но Суппо разрешил охотникам подойти на такое расстояние.
Сказочник не шевелился, и казалось, застыл. Не замечал? Отрешился, слушая шум еще не замерзшей воды, смывающей снег и рождающей лед в сжатом валунами и от этого быстром ручье? Его спокойствие пугало — ведь охотники были так близко! Сказочная хитрость? Возможно, но охота есть охота. Подкрадываясь, он слышал, что лучшие из толстых справились с дыханием, тугие пружины уже вжали крупные калибры в широкие стволы, а мысль, раздваиваясь между ожиданием опасного подвоха и волнением первого выстрела, не мешала, однако, любоваться прекрасной охотницей — Хейликой Бактер. А она, привстав, сквозь прицел рассматривала сказочника на белом снегу и в довольно громком шуме полуосенней-полузимней воды ожидала приказа на выстрел.
"Уж не сказочник ли придумал ей имя…" — почему-то подумал Суппо, набирая в легкие изрядную порцию свежего, бодрого, снежного воздуха.
— Я — навигатор! — крикнул он, убегая от внутренних сомнений, и его твердый голос разнесся над заснеженным пространством.
Сказочник очнулся, обернулся, и взглянул ему прямо в глаза… и что-то дрогнуло в этот момент в снеговой свежести…
"…и мой взгляд?!" — ужаснулся лейтенант.
И услышал:
"Пронизывая пустынный космос, ангел мчался сквозь холодную вечность.
Но вдруг обернулся.
И сразу же был уничтожен.
Сгорел, испарился во взгляде, на мгновенье сумев взглянуть Богу в глаза.
Вмерз в межзвездный вакуум, стал пылью.
Но слабая тень в мгновении Взгляда упала на Землю.
Тень Ангела"
Что-то шевельнулось в прозрачной тишине — это сказочник, словно проснувшись от крепкого, но зрячего сна, обернулся и, скользнув спокойным взглядом по готовым к залпу фигурам, остановился на нем и на Хейлике.
"Уж не сказочник… ли… придумал… это…"
А охотники, они же здесь, они не испарились, и их затворы клацнули давно. Лейтенант дипломатической службы Суппо Стейт ясно представил себе, как обильным потом сначала движения, а затем ожидания покрылись их дородные тела. Они ждали разрешения стрельбы, и он должен был скомандовать: "Огонь!"…