- Вот видишь, Петруша, как говорит истинно интеллигентный человек! Коротко и ясно. Значения не имеет! Ни добавить, ни убавить.
- А что это значит? - тихо осведомился Петр.
- А то и значит, - так же тихо ответила Антоновна. - Мели, Емеля, твоя неделя.
- Вы вот все меня баснями кормите...
- И, касатик, ты ж не соловей. Отчего бы тебя баснями не покормить?
- КГБ, КПСС. Уж больно басни не смешные.
- Ну, это как посмотреть...
- Аббревиатуры сменились, а суть осталась, - неожиданно произнесла Оксана Арнольдовна.
- Неужели?
- А ты думал! - подхватила Антоновна. - Только я тебе скажу так: мы к данным конторам отношения не имеем.
- А к каким имеете?
- Ой, что-то ты любопытен не в меру! - Антоновна осуждающе покачала головой. - Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Слыхал?
- Меньше знаешь - лучше спишь, - Петр кивнул. - Слыхал. Скучно от этого - жуть.
- И, милый, все в жизни скучно. Весело только в аду, гы-гы.
Долго они так переговаривались, лениво, врастяжку. Между тем рабочий день закончился, и из здания телецентра повалил народ. Откуда ни возьмись, появился Егор, отобрал у Антоновны мегафон и принялся доказывать выходящим, что их деятельность вредна, гнусна и льет воду на мельницу мирового империализма. К милиционеру, который, к слову, появился почти сразу же после инцидента с молодыми подвыпившими людьми, прибавился второй. Люди подходили, читали надписи, спрашивали, кто это надоумил выйти с такими лозунгами, доказывали, что народ обожает телевидение, и никто не чувствует себя идиотом. Тут заговорила Оксана Арнольдовна.
- В сумасшедшем доме тоже никто не чувствует себя идиотом, - сказала она, слегка улыбнувшись. - Однако же, всех там от чего-нибудь да лечат. Любителей телевидения надобно лечить от телевидения.
Ее уже никто не слушал. Задавшие вопрос женщины ушли по своим делам, однако Оксана Арнольдовна продолжала:
- Посмотрите программу передач. Бесчисленные детективные сериалы про хорошую милицию и плохих жуликов, бесчисленные убийства. Наши аналитики подсчитали, что очень скоро количество телевизионных убийств превысит количество настоящих. Почему это никого не трогает? Почему никто не хочет признать, что он тупеет, смотря телевизор с утра до ночи? Да дело даже не в телевидении, если хотите знать! Возьмите радио. По радио годами крутят одни и те же песни. У ди-джеев имеется несколько дисков, которые они ставят в проигрыватель с утра до ночи. От текстов песен можно свихнуться! "Бьет по глазам адреналин, переживем, ну и черт с ним". Какой гений это сочинил? Уверяю вас, адреналин не может бить по глазам! И на метафору это ни в коем случае не похоже! Бред, полный бред! Особенно отличается Русское радио. Эти принципиально не включают ничего заграничного, а зря. В заграничных песнях хоть не все понимают тексты - мало кто может похвастаться знанием английского языка. Русское радио зациклилось на русской попсе - так, кажется, это называется, - и с усердием, достойным лучшего применения, кует идиотов из своих податливых слушателей. А вот это, недавнее? "Ху-ху-ху-е, я скучаю по тебе"? У кого-то это может вызвать улыбку, но мне не смешно. Мне грустно, мне жалко молодых людей, которые слушают это с удовольствием. Куда подевались радиоспектакли, передачи о живом русском языке, куда делась классическая музыка? Разве может считать себя всесторонне развитым молодой человек, ни разу в жизни не слышавший Брамса, Шуберта, Грига? Мало того, они и имен-то таких не знают!
Оксана Арнольдовна остановилась, очевидно, заметив, что волна работников телецентра схлынула, и ее никто не слушает, кроме пикетчиков.
- Хорошо сказала, как всегда, Арнольдовна! - похвалила Антоновна. - Умно, емко, веско! Эх, а вот я не умею так говорить! Погоди, а давай спросим у наших молодых, что они слушают по радио? Эй, Ваня! Ну-ну, иди сюда. Как тебе эта песенка: "Ху-ху-ху-е"?
- Да песенка как песенка, - сказал Иван. - Тупая, как три слоновьих зада, обтянутых брезентом.
- Во! - заорала Антоновна. - Вот глас народа, глас божий! Маша, а ты что скажешь?
- А что? - сказала Маша чистым и приятным голоском. - Мне нравится.
Все вдруг сконфузились, как будто Маша взяла и громко пукнула.
- Ну, ты, это, - забормотала Антоновна, - ты гляди, все-таки мы тут против этого протестуем.
- Мы протестуем против телевидения, - Маша тряхнула волосами, которые у нее были впору в рекламе шампуней показывать. - А это радио. Почувствуйте разницу, и наслаждайтесь.
- Гы-гы! - только и смогла сказать Антоновна.
Старый ловелас Семен Михайлович кокетливо улыбнулся девушке, та улыбнулась в ответ. Семен Михайлович перевел взгляд на Ивана, и стало видно, что старику очень хотелось, чтобы этого парня здесь не было, потому что он все время увивался вокруг Машеньки и не давал делать это ему, Семену Михайловичу. Петр, заметив это, только головой покачал. Возникла какая-то натянутость.
Между тем вечерело, на город опускались сумерки. Вскоре подъехал автобус. Все страшно оживились, даже Оксана Арнольдовна, стали сворачивать плакаты, грузиться в машину. Петр отошел в сторонку, тоже свернул свой плакат.
- Эй, Петруша, - позвала из салона Аза Антоновна. - Тебя подвезти? Денисыч подвезет. Тебе куда?
"А что, пусть подвезут, - подумал Петр. - Хоть на метро сэкономлю".
И он залез в салон. Автобус тронулся, натужно завывая раздолбанным мотором. Тут же у Петра зазвонил телефон. Он достал трубку, посмотрел. Это был Алексей.
- Старик, - сказал Алексей, - ты странный какой-то номер дал. Такого автобуса не существует.
- Как это? - пробормотал Петр, чувствуя, что в желудке становится очень холодно.
- А вот так. Был такой автобус, да. Принадлежал ПАП-3. Но разбился в автокатастрофе на Чеширском шоссе почти два года назад. Тогда еще десять человек погибло. Перевернулся, врезался в столб, короче - в лепешку. Восстановлению не подлежал, отправили на свалку.
- Да ты что? - слабым голосом произнес Петр, искоса поглядывая на Антоновну, сидящую рядом.
- Истинная правда. С тех пор этот номер свободен, в ГАИ никакая машина под этим номером не числится.
- Ну спасибо, старик, порадовал.
Петр спрятал трубку, посидел минуту, туго соображая.
- Что, плохие новости? - спросила Антоновна.
Она сняла платок, под ним оказались длинные темные волосы, стянутые в пучок черной резинкой.
- Да не то, чтобы плохие, - пожал плечами Петр. - Странные какие-то.
- Вот чем я люблю мобильные телефоны, так тем, что от них не спрячешься, и не отговоришься тем, что отсутствовал на рабочем месте из-за сильного поноса. Мобильник тебя и на горшке достанет, гы-гы. Нет, конечно, можно отключить, можно. Но тогда рискуешь профукать важный звонок.
- А куда мы едем? - тихо поинтересовался Петр, только сейчас вспомнив, что адреса своего водителю не называл. От этой мысли в желудке у него сделалось совсем нехорошо.
- И, голубчик! - махнула рукой Антоновна. - Сиди и не рыпайся. Привезут куда надо, высадят, и денег не спросят, гы-гы.
- Мне в Бригалево надо, - пробормотал Петр, пытаясь разглядеть что-нибудь за запотевшими стеклами.
- Так мы и едем в Бригалево! - закричала Антоновна. - То есть, мимо. Ты не горюй, касатик, все будет в лучшем виде. Расслабься и впитывай тепло. Ты целый день мерз, отогревайся.
Но расслабиться Петру не удавалось. Он с тоской думал, что его увезут сейчас черт знает куда, ограбят и бросят в кювет подыхать. Ищи потом автобус, сгинувший на свалке два года назад. Да, в кошельке всего сто долларов и пятьдесят рублей, но ведь убивали и за гораздо меньшие суммы.
- Что-то ты совсем приуныл, - сказала Антоновна. - Да не грузись, никто тебя грабить не станет, нужно больно. Ты, паря, попал гораздо крупнее, да.