Кольцо теперь подчинялось только одному носителю. И им был Роджер, чудом возвратившийся с того света ради сохранения созданной им системы мироздания. Разве имело значение, что чудо это сотворил не он сам, а некто Повелитель Теней, которого, собственно, и считали главным разрушителем этой системы?
Имело. Потому что именно таков принцип Равновесия, который многие путают со Справедливостью. Справедливость говорит, что добро возвращается добром, а зло - злом; в метафорической форме сей закон звучит как "око за око". Но Равновесие утверждает, что всякое деяние является злым и добрым одновременно - все зависит от точки зрения. Те, кто ухитрился понять этот принцип, присвоили ему следующий девиз: ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
По сравнению с этим конфликтом - внутренним и незаметным нескончаемая война Хаоса и Порядка, как и битва за господство между Светом и Тьмой, - на самом деле сущие пустяки. Ведь в них (по большей части) можно определить, кто на чьей стороне. Но когда следует руководствоваться в оценках понятиями Равновесия, а когда - сутью Справедливости? Нет ответа на этот вопрос. И вряд ли когда-либо будет.
Спикарт медленно открывал канал за каналом, и поток энергии все усиливался. Но Роджер, никогда прежде не занимавшийся практической магией, свободно сдерживал напор сил, разорвавший бы на части любого Адепта, даже подготовленного к этому испытанию.
Его охватило Пламя Мироздания, с начала времен полыхавшее там, где нет ни времени, ни пространства. Перед внутренним взором промелькнули искаженные очертания Бессмертного Замка, обреченного на вечное плавание по реке Времени. Только изредка он обнаруживал в ее русле какую-то "мель", останавливался там на некоторое время - мгновение, год, тысячелетие, что по меркам Вечности одно и то же, - а потом вновь пускался в нескончаемый путь.
Роджер отдал спикарту приказ и оказался внутри замка.
- Не тебя я ждал, - сказал бестелесный голос.
Светловолосый всадник, облаченный в черное, коричневое и зеленое, спрыгнул со спины своего железного скакуна. Руки в перчатках из змеиной кожи описали сложную фигуру в кислом воздухе безымянного мира.
- Я тоже чувствую, - ответил Блэк на невысказанный вопрос.
- Можешь определить источник наблюдения?
- Нет. Глаза повсюду.
Дилвиш скрипнул зубами.
- Как насчет личности наблюдателя?
- Нет никаких данных.
- К дьяволу данные! ЧТО ты чувствуешь?
Маленькие серебристые глаза Железного Коня на миг полностью покраснели, затем вновь обрели прежний вид.
- Он.
- Так я и знал, - бросил Дилвиш, взлетая в седло. - Вперед, теперь уж ни один Старый Бог не вырвет у меня из рук того, что принадлежит мне!
- На твоем месте я бы немного подумал, - заметил Блэк.
- Это зачем? У меня давно готовы несколько вариантов того, что я с ним сделаю. Как говорится, на собственной шкуре опробовал.
- Я не о том. Твои Ужасные Заклятия, бесспорно, хорошее средство. Однако не против Бога.
- Джелерак никогда не был богом, что бы там ни говорили сектанты Черного Пути! - Дилвиш внезапно провел рукой по лицу. - О нет, только не это! Неужели ты хочешь сказать...
- Не хочу, - поправил Блэк. - Но все же скажу. Подумай сам: чему ты научился, странствуя со мной?
- Массе карточных игр.
- А что приобрел?
- Опыт, без которого по большей части мог бы обойтись.
- Так. А если бы ты подошел к делу так же серьезно, как и в Домах Боли?
- Я понял тебя, - кивнул Дилвиш, - в этом есть резон. Значит, в период общения со Старшими Богами Джелерак мог получить некоторую часть Их могущества...
Молчание длилось несколько минут. Потом Блэк выдохнул:
- Повелитель Теней.
- Он-то тут при чем?
- Только он может помочь тебе.
Дилвиш признал правоту своего коня, но тут же спросил:
- А как нам отыскать Повелителя Теней?
- Это сложно, - согласился Блэк, - и довольно-таки опасно. План действий зависит от некоторых обстоятельств. В частности, от ответа на вопрос: чем занимается сейчас мой прежний хозяин?
Пламя утихло. Инеррен мог бы уже положиться на реальные чувства, а не двигаться по интуиции, но что-то удерживало его. Глаза могут обмануть, слух может ошибиться - так звучала одна из заповедей Теневой Тропы. Интуиция же не подводила никогда.
Пространство, в котором он оказался, было заполнено слабо мерцающей пылью угасающих звезд. Иногда они вспыхивали и моментально исчезали, иногда новая точка света появлялась в бесконечной дали, заменив пятнышко черноты. Исполинская радуга из миллионов цветовых лучей, многие из которых не имели названия в человеческих наречиях; и радуга эта что-то говорила всполохами, сиянием, изменяющимся ритмом мерцания. И теперь чародей начал понимать фразу, брошенную когда-то Рэйденом: "Чтобы беседовать с Пустотой, нужно изучить Ее язык"...
Без особой надежды он пустил в ход заклятие Ньоса. Естественно, оно не подействовало, будучи предназначенным для общения на наречиях смертных и им подобных. Языки Сил - тем более Сил столь высокого уровня - не могут быть переведены для разума человека.
Еще немного полюбовавшись феерической картиной черно-радужного небосклона, Инеррен в конце концов обратил свое внимание и на более мелкие детали пейзажа. Тотчас же он понял, что "более мелкие" не значит "менее важные". В частности, никак нельзя было назвать неважной деталью деревянный столбик-указатель. Три стрелки отходили от него; на первой было нацарапано:
Налево пойдешь
Погибель найдешь,
Направо - уйдешь в никуда;
Единственный путь
Назад повернуть,
В тот край, где твоя судьба.
Да, такой надписи ни в одной сказке не было. Поворачивать назад Инеррен не стал - во-первых, это вообще было не в его правилах, а во-вторых, он совершенно не представлял, где же находится сие направление. Потому чародей обратился ко второй табличке.
На западе - смерть, на востоке - забвенье,
А сзади - война и раздор.
Вперед, в неизвестность! И чистым стремленьем