Он подошёл мелкими шажками, вытер ладонь о свои одежды и протянул мне. Коротко пожала её до того, как вспомнила, что в Мирхаане приветствуют друг друга иначе.
— Приятно познакомиться, Мубарак, — улыбкой сгладила возникшее недопонимание.
— Почему вы здесь?
Действительно, почему? Помощнице сыщика не пристало праздно шататься по дворцу, когда полагается работать. Должна же быть от меня хоть какая-то ощутимая польза? Пусть Эзра занимается уликами, если что-то вообще сумеет найти после аз-Масиба, а я пока опрошу возможных свидетелей. Или подозреваемых. Один из них как раз очень кстати стоит напротив и сверлит меня карими глазками. Отчаявшийся евнух, который должен Визирю денег — чем не идеальный кандидат?
— Не возражаете, если задам вам несколько вопросов о пропаже принцессы?
Мубарак шумно сглотнул.
— Ох, зачем меня допрашивать, я ни в чём не виноват.
— Пару вопросов нельзя назвать допросом. Пройдёмте в более удобное место.
Немного поколебавшись, евнух отправился следом за мной с таким нежеланием, что я начала опасаться, как бы он не свернул мимо, сославшись на неотложные дела в гареме.
Местом для беседы выступил маленький сад возле галереи. Предложив Мубараку устраиваться на одном из диванчиков, села напротив.
В воздухе повисло молчание. Сцена вчерашнего допроса Братиши напрочь вылетела из головы, поэтому я не придумала ничего лучше, чем задать сакраментальный вопрос всех сериальных детективов:
— В каких отношениях вы были с Лейлой?
— Простите? — Мубарак округлил глаза. — Разве вы не слышали: я старший евнух при дворе великого нашего халифа Мунтасира Четвёртого, тени Бога на земле, владыки востока и запада. Ничего в женской части дворца не происходит без моего позволения, особенно то, что касается единственной дочери халифа. В каких, по-вашему, отношениях я мог быть с ней? Я знал Лейлу с детства… то есть, знаю, и очень любил… люблю. Ох, её исчезновение совершенно выбило меня из привычной колеи! Я убит горем, плохо сплю и ем.
Оно и видно. Надеюсь, его нервные оговорки вызваны не страхом перед представителем Сыскного приказа. Следствию хватило вчерашних ошибок.
— Когда вы видели Лейлу в последний раз?
— Накануне пропажи, — без заминки ответил евнух. — Вечером, перед самым сном, я подошёл пожелать ей спокойной ночи.
— Не заметили ничего странного в её поведении на тот момент или, быть может, чуть ранее? Она не была встревожена, напугана?
Он покачал головой:
— Нет, ничего необычного.
Похоже, не врёт. Голос не дрожит, пальцы не теребят край одежды, лоб сухой, цвет лица в норме. Его больше заботил неведомый долг Визирю, чем мои вопросы о принцессе.
— А Султан Абдул? — я припомнила попугая. — Как он себя вёл?
— Вы имеете в виду Султана Абдулкъуддуса?
— Верно, его.
— Гадкая птица, — евнух сморщил нос. — С самого первого дня во дворце, когда я назвал его «милой птичкой», он ни слова мне не сказал. Бывало, зайду в будуар принцессы, а он с презрением отворачивается, словно пса блохастого видит.
Да уж, Абдул умел заводить друзей.
— Хорошо. Когда вы поняли, что Лейла исчезла?
— На следующий день после трёх часов по полудню. Наша дева не из тех, кто рано встаёт.
— Значит: пришёл, увидел, не нашёл?
— И сразу же поднял шум, — закончил Мубарак. — Всё было именно так, госпожа сыщица. Вы ведь не станете подозревать меня в пособничестве лимийцам?
Я не ответила. Принимать решение о включении старшего евнуха в число подозреваемых будет Эзра, у него «чутьё». Вместо этого задала новый вопрос:
— Вы помните, кто общался с принцессой в день пропажи?
— Конечно. Круг её общения одинаков день ото дня: отец, мачеха, Визирь, мой помощник Мизра и попугай Абдулкъуддус. Лейла особо не дружила… простите, не дружит с девушками из гарема, характер у неё больно тяжёлый.
Что ещё спрашивают?
— А во дворце? Во дворце в это время ничего необычного не происходило?
Мубарак со стоном воздел руки к небу.
— О, Всевышний! Предыдущий сыщик и его помощница задавали те же самые вопросы, почему бы вам не прочитать их протокол?
Хороший совет. Если бы нам с Эзрой дали ознакомиться с наработками коллег, мы бы сюда не пришли.
— Не вам обсуждать действия Сыскного приказа.
— Ох. Во дворце постоянно что-то происходит. Здесь живут обычные люди со своими слабостями и привычками. Хотите услышать о лимийцах?
— А вы что-то знаете?
— Нет! Я ничего ни подтвердить, ни опровергнуть не могу, поскольку не знаю.
— Ладно, не надо горячиться.
— Ещё не начинал, — Мубарак вымученно улыбнулся, словно не с девушкой беседует, а пикируется со злобным гулем-старовером.
— Куда, на ваш взгляд, Лейла могла бы пойти?
— Туда, куда её повели похитители, разумеется. Она никогда в жизни не покидала дворца, не тратьте время на версию побега.
Он поднялся с диванчика, недвусмысленно намекая на конец разговора, и только открыл рот, чтобы попрощаться, как я, следуя традициям старых детективов, остановила его неожиданным вопросом:
— За что вы должны Визирю деньги?
Мубарак снова плюхнулся на диванчик. Бледность вернулась на его лицо. Бледность вперемешку со стыдом.
— Я?