Окриком подняв верблюда на ноги, ар-Хан взял поводья третьего дромедара и направился к воротам. Эзра двинулся следом.
Мы были далеко не единственными, кто таким позорным образом сбегал из Бади-Зелаля. Огонь перекинулся на чайхану и загоны для животных — караван-сарай обречён окончательно и бесповоротно.
***
Светало. Мы шли налегке, поэтому уже через полтора часа обогнали последний караван и вырвались далеко вперёд.
Верблюд животное выгодное, выносливое и нетребовательное. Он без устали может идти часами по такому сложному пути, как песок. А песок в пустыне не похож на тот, что покрывает пляжи; он жёсткий и плотный. Жёлтый, серый и даже белёсый. Барханы его лежали неподвижно, будто окаменелое море, застигнутое в бурю. Вчера я находила их красивыми, но сегодня они казались мне скучающе однообразными.
Верблюд ступал мягко и плавно, тем не менее, с непривычки удовольствия мало. Меня качало из стороны в сторону. Если бы не Искандер, одной рукой удерживающий за талию, я бы давно рухнула вниз. Ехать вместе с ним легко, я смогла расслабиться, закрыть глаза и даже чуть-чуть вздремнуть, пока солнце ещё не слишком жарит. Удивительно, но от ар-Хана не пахло дымом или гарью, словно это не он пробирался в мою комнату сквозь горящий коридор. Неужели секрет действительно в иремском амулете?
Или в чём-то ещё?
— Искандер, — я повернула к нему голову, — ты, случаем, не джинн?
— Что? Нет, откуда такая дурь?
— Да вот оттуда. Покажи мне свой медальон, а. Тот самый, о котором говорил, когда спас меня.
— Я обычный человек, Лена. Среди ар-Ханов из рода Кайсери, чьё генеалогическое древо ты можешь легко найти в городской ратуше Кадингира, никогда не было ни джиннов, ни даже иностранцев.
— Уверен? А почему тогда слухи ходят, будто ты никогда не спишь? Ты и сейчас не валишься с ног, а ведь прошло уже больше суток.
— Обычная бессонница, — он равнодушно пожал плечами и опустил подбородок мне на макушку. — В моей бывшей профессии очень полезная привычка.
Я вновь уставилась на линию горизонта. Он ведь мог и соврать. С таким внушительным послужным списком, как у него, и почти полным отсутствием опыта распознавания лжи, как у меня, я этого даже не замечу. Что же с ним не так?..
Уютная атмосфера дороги стирала границы приличий. У меня возникло чувство, будто бы мы с Искандером знакомы всю жизнь. Такое правильное и вечное, что я серьёзно обижусь, если к нему приложила руку Шахди. Она уже повлияла на мою феноменальную акклиматизацию в Мирхаане и чутьё на иремские артефакты.
— Ответишь ещё на один вопрос?
— Задавай, Балкис. Только какой-нибудь интересный.
— Эзра говорил, тебя не было в Кадингире несколько последних лет. Где ты их провёл и чем там занимался?
Вопрос действительно интересный, но, похоже, лишь для одной меня. Искандер едва заметно напрягся и по старой привычке потёр затянутые в перчатки запястья. Он всегда делает так, когда чем-то недоволен.
— Это два вопроса, — попытался уклониться от прямого ответа.
— Не спорю. Тогда ответь на два.
— Меня не было в халифате. Я путешествовал, любовался видами и такими местами, куда лучше было бы не соваться. Удовлетворена?
— Нет.
— Жаль, что мы не одни, — он бросил косой взгляд на Эзру, ведущего своего верблюда в пяти метрах правее нас, — я бы убедил тебя дать совершенно противоположный ответ. Но и говорили бы мы о другом… Если бы дело вообще дошло до разговоров.
От его намёка мои щёки покраснели, и с расспросами на ближайшее будущее я решила закончить.
Без часов сложно. Не имея возможности в любой момент узнать текущее время, поначалу теряешься. Мне казалось, оно вообще замерло и камнем упало вниз. Монотонные пейзажи успокаивали и только усиливали впечатление временного вакуума. После полудня я уже смогла держаться в седле без помощи Искандера и пересела на другого верблюда. Целительное тепло солнца изгнало из моего тела слабость и неприятные воспоминания. Даже дорога засверкала новыми гранями: пески сменились пустошами, появились редкие растения, птицы и козы.
Эзра несколько попривык и окончательно понял, что гули вполне себе сочетаются с верблюдами, взбодрился и вновь стал самим собой — подвижным и шумным. Он вспомнил, что обещал мне экскурс в историю государственности халифата, и с удовольствием пустился в рассказ.
Мунтасира Первого сменил халиф Джэхэд, а его Мунтасир Второй… и дальше, и дальше, и дальше… У Эзры потрясающая память и завидный энтузиазм!
***
Ближе к вечеру следующего дня пустоши наконец-то закончились. Глаз порадовало буйство сочной зелени — мы подошли к реке Мехран, полноводной и настолько широкой, что построить здесь мост смогут ещё очень не скоро. Переправа на другой берег обошлась нам в цену одного верблюда.
В ворота Эль-Ифрана вошли с последними лучами заката.
Город он маленький, особенно для столицы Провинций, компактный и патриархальный. Архитектура столичная, однако люди совсем другие. Мы с Эзрой были вынуждены закутаться с головы до пят, как правоверные мусульманки. Я — потому что бесправная женщина и моё место подле мужа, а Эзра — гуль. Благодаря его сородичам староверам, этим ребятам здесь мягко говоря не рады, кем бы они ни были, даже сыщиками из Сыскного приказа. Только так получилось влиться в местное общество.
Отыскать риад, в котором можно провести ночь, тоже оказалось не так-то просто. Позднее время, подозрительные лица, отсутствие багажа и нежелание отвечать на вопросы вызывали подозрение среди местных. Лишь после часа мытарств по городу нас приютила одинокая пожилая вдова, посчитавшая, что в её возрасте звонкая монета стоит любого риска.
Глава 23
Дорога иссохших слёз — русло древнего ручья, осушенного во времена Мунтасира Первого — начиналась в паре-тройке километров на восток от Северных ворот Эль-Ифрана. Шустрые мальчишки очень кстати вызвались проводить нас за символическую плату в два серебряных динария.
Старая, наполовину заросшая колючками дорога шла в гору. Первое время незначительный уклон никак не ощущался. Ослики, на которых ехали мы с Искандером, послушно перебирали ногами. Эзра шёл пешком вместе с мальчишками, предыдущей поездки на верблюде ему хватило с лихвой. Наш путь петлял змеёй, но маленькие проводники не рекомендовали сходить с проторенной тропинки, чтобы срезать напрямик. Можно поломать ноги или встретиться со скорпионами, нашедшими приют в расщелинах между камнями.
Наконец, наша небольшая группа достигла тупика. Впереди зияло глубокое ущелье с поросшими зеленью склонами. Именно эта «дорога» приведёт нас прямиком к «имени вражеской царицы», где Махира нашла себе пристанище.
— Пришли, — сказал самый старший мальчишка. Он весь путь не сводил с меня глаз, пытаясь разглядеть за мешковатым платьем женские формы, чем порядком повеселил своих товарищей, ещё не вошедших в возраст интереса девочками. — Дальше пути нет. Лет десять назад здесь был мост, пока городничий Ифрана не приказал его сжечь.
— Из-за того, что оттуда приходили гули, — вступил в разговор другой мальчик. — Они обитают дальше в горах, у старых кромлехов. Всё равно на другой стороне нечего делать, одна глина да камни.
— Спасибо, парни. — Искандер подбросил им оставшийся динарий. — Теперь мы сами.
— Точно? А если вы заблудитесь и не успеете выбраться к ночи? — старший мальчишка округлил глаза в притворном беспокойстве. — Вас съедят! На границе уже год не было столкновений с лимийцами, кладбище для странников пустует, поэтому голодные гули начали сбиваться в стаи и в поисках пропитания подходят близко к Эль-Ифрану.
— Они кидаются даже на живых людей и обгладывают их вместе с одеждой прямо до сандалий, — закивал его товарищ.
— У вас ведь даже оружия нет!
— Не тревожьтесь за нас. Мы сумеем постоять за себя, — заверил Искандер. — Вы получили свои деньги, мы в расчёте. На этом всё, можете идти обратно.
— Сперва вы должны купить кошачий лютик, — один из мальчишек вытащил из кармана робы пучок засушенных трав, перевязанных красной нитью. — Самое лучшее средство от гулей. Они боятся его, как ифрит воды, правда-правда. Отличная защита и всего за два динария.
Тут-то Эзра не выдержал. Со вчерашнего дня бравый сыщик держался из последних сил, лишь бы не выдать в себе гуля, но предел есть у всего. Быстрым движением он очутился прямо возле юного предпринимателя, сорвал с головы куфию и с неприкрытым наслаждением широко улыбнулся, показывая свои клыки во всей их длинной красе.
— Твой лютик не работает, пацан.
Мальчишки в ужасе заверещали и со всех ног бросились вниз к городу, срезая путь по кустарнику, спотыкаясь и падая. Уже через какую-то минуту мы окончательно потеряли их из виду.
— Провинциалы, — с пренебрежением высказался гуль.