— Для начала прекратить орать, — попросил Эзра. — Сидеть в кувшине итак было не сладко, хватит с меня страданий.
Я резко успокоилась. Очень кстати вспомнилось, что гули в восточной мифологии не только могильные оборотни-людоеды.
— Ты ведь джинн, верно?
— Нет, я гуль.
— Гули одна из четырёх разновидностей джиннов, — не дала ему уйти от темы, — такие же создания из чистого бездымного пламени как мариды, ифриты и сила.
— Технически, джиннами в привычном понимании людской расы можно считать только маридов и ифритов. Гули стоят на другой планке, а сила так вообще сплошное недоразумение, мрущее от кривого взгляда.
— Тем не менее! Ты сидел в кувшине, а я, как ни крути, тебя освободила. Как честный узник лампы, ты обязан исполнить три моих желания.
Эзра угрожающе клацнул зубами.
— Я. Не. Джинн, — отчеканил он, намеренно разделяя слова. — В любом случае, джинны исполняют не три желания, а только од… — он споткнулся на полуслове. Его симпатичную мордочку перекосило, из груди раздалось глухое рычание на грани слышимости. — Да загрызи ар-Хана гули-староверы! Ну-ка, свалившаяся на мою голову дочь Адама, быстренько чего-нибудь пожелай.
Гуль он или ещё какая чудная зверушка, спорить с ним не следует в любом случае, поэтому я была краткой:
— Хорошо. Хочу вернуться домой!
Эзра зарычал уже отчётливо:
— Нет, так не пойдёт. Пожелай что-нибудь несущественное, чтобы я мог выполнить это прямо сейчас.
Я хитро прищурилась. Значит, он говорит, что не джинн в привычном понимании, но желание выполнить, оказывается, должен. Хочет так запросто выкрутиться, воспользовавшись моим неведением и ошарашенным состоянием? Лис какой!
— Моё единственное желание — вернуться домой, — повторила со всей твёрдостью. Перспектива застрять в столь странном месте совершенно не радовала. Уж лучше промёрзший чердак и два бандита внизу, зато у себя. — Ты слышал? Хочу назад к тёте Гале, Алексу и Ане.
Словно заверяя мои слова, откуда-то из-под потолка грянул гром.
— За что мне это?! — Эзра вцепился себе в волосы.
— За грехи предков. Давай, возвращай меня. Выдерни ус, воскликни «трах-тибидох» и свободен.
— Я ГУЛЬ! — взревел парень. — Не сотканный из магии джинн и даже не чародей, а простой гуль!
— То есть, желания ты не исполняешь?
— Не общепринятым способом.
— Что-то ты меня совсем запутал.
Тяжело выдохнув, Эзра снизошёл до внятных объяснений:
— По правилам иремской лампы, в моём случае кувшина, её узник обязан исполнить одно желание своего освободителя. Так как я не совсем джинн, то физически меня ничего не заставляет служить тебе, но… отчасти я всё же джинн, и в случае нарушения правила через тринадцать дней на меня ляжет смертельное проклятие. Понимаешь теперь, почему ты должна была пожелать что-нибудь простое? Во мне нет волшебства, я не могу отправить тебя домой. Смирись.
Я сникла:
— Совсем-совсем никак?
— Ну… кое-какой способ есть, — нехотя признался он. — Раз попала ты в Мирхаан через иремский медальон, значит, через него же можешь вернуться назад. Действуй!
— Иремский?
— Одна из разновидностей врат между мирами. Ну же, нерасторопная дочь Адама, не медли.
— С радостью бы, только он пропал.
Надежда во взгляде Эзры окончательно испарилась.
— Ой вей, горе мне, благородному гулю! Я таки буду проклят! Иремские медальоны действуют только в направлении «туда-обратно», и видимо, ты уже переместилась «обратно». Извини, но у меня шерсть светлее, чем твоё будущее.
Схватившись за голову, он в расстройстве опустился на глиняные черепки.
Как бы я не сочувствовала ему, себя мне жаль гораздо сильнее.
— Так дело не пойдёт. Я уже загадала желание, у тебя нет выбора. Где хочешь доставай другой медальон, или я сама упеку тебя в ближайший кувшин. Если целиком не влезешь, то по частям.
— Не получится, — отмахнулся Эзра. — В тебе ни капли магических сил, а физических не хватит даже на то, чтобы поймать меня, особенно если перекинусь.
— Как ты вообще оказался в кувшине? — я решила с ним не ссориться. Других знакомых в его Мирхаане у меня нет и не факт, что вообще будут. Вдруг люди живут здесь на правах рабов, практикуют каннибализм или приносят жертвы гулям-староверам?
— Ай, это вышло случайно. Досадное недоразумение. Есть у нас в Мирхаане человек один, бесчестный преступник, вор драгоценностей и мерзавец высшего порядка некий ар-Хан, за которым Сыскной приказ охотился много лет подряд.
— Сейчас не охотится?
— Нет, — парень скривился, будто съел дохлую крысу. — Он попал под амнистию по случаю свадьбы нашего великого халифа Мунтасира Четвёртого, тени Бога на земле, владыки востока и запада. Влиятельный родственник при дворе поспособствовал. Ар-Хан поклялся, что завязал с преступной деятельностью, и все ему поверили. Но не я! У меня чутьё настоящего сыщика! И чтобы доказать начальству грязные намерения ар-Хана, я пробрался в его дом…
— Очень странный способ для доказательства.
— Я же не просто так забрался. На той неделе обокрали Городской Музей, но унесли только алмаз «Перст Судьбы», как раз почерк ар-Хана. Я лишь хотел убедиться в своей догадке, прежде чем требовать у госпожи Хатун ордера на его арест.
— Но что-то пошло не по плану?
— Верно, прозорливая дочь Адама. Среди экспонатов личной коллекции ар-Хана был древний иремский кувшин из Лимии, тысячу лет назад в таких содержали провинившихся джиннов. Этот оказался прежде нетронутым, поэтому он так легко на меня сработал. В гулях всё-таки течёт кровь джиннов, хотя магии в нас ни на грамм.
— Печальная история. А что такое Лимия?
— Ты не знаешь?
— Говорила же, я из России и ничего о твоём мире не слышала.
— Получается, когда крала иремский медальон, ты понятия не имела, что он врата между мирами?
— Не крала я его! Всё вышло случайно. — Не хватало ещё оправдываться перед незнакомым гулем. — Два здоровяка в расшитых халатах вломились ко мне в квартиру, хотели забрать попугая по имени Султан, но он сдох, поэтому они начали пытать меня, раз за разом спрашивая, чего же он такого сказал про принцессу Лейлу.