После этих первых слов были другие, много других, которые становились со временем все дороже и значимее для него.
А потом он отвез ее в город, пригласил пообедать, потом проводил в Вест-Сайд, туда, куда она сказала, и всю ночь они простояли у входа, болтая.
Через полтора месяца они поженились.
- Я не мог возражать, - сказал Вебер доктору Рэтберну.
Они стояли рядом, наблюдая, как множество рабочих снуют по гигантскому каменному сооружению в четверти мили от замка, который, кстати, был не видим отсюда, и люди о нем не подозревали. Работа началась днем раньше в три часа пополудни и не прерывалась на ночь. Не было упущено ничего, абсолютно ничего из того, что перечислил доктор Вебер, и все это теперь было в его распоряжении, и уже стояло, либо устанавливалось.
- Я понимаю - ответил Рэтберн. Он действительно понимал.
- Я не только не мог возражать, я просто не захотел. В конце концов, каждый человек к чему-то стремится, имеет какие-то желания. А этот Кеог как вы думаете, с чего он начал? Первое, чем он поинтересовался - каковы мои личные планы. И вдруг все, о чем я мог только мечтать идет прямо в руки. И все обещания выполняются.
- Что верно, то верно. Им нет смысла обманывать. Ну, а как вы расцениваете перспективы?
- Вы имеете ввиду этого молодого человека? - Он посмотрел на Рэтберна. - Впрочем, я понял, что вы имеете в виду... Вы спрашиваете, могу ли я дорастить одну из этих мнимых яйцеклеток до нужного срока. Знаете, только дурак может утверждать это наверняка, а эта работа - не для дураков. Все, что я могу сказать - я попытался начать. И, честно признаюсь, я бы ни за что не взялся за это, если бы не она с ее безумной идеей. Я уехал оттуда в четыре утра с мазком из носоглотки, и к девяти выделил примерно полдюжины клеток и поместил их в питательную среду из бычьей плазмы - просто потому, что ничего другого не оказалось под рукой. Теперь можно продолжать работу; я уже сказал им об этом по телефону. А к тому времени, как я прибыл сюда, - добавил он, обводя рукой строение, тут уже почти готова исследовательская лаборатория размером с городской медицинский центр. Я не мог возражать, - повторил он, возвращаясь к началу беседы. - А эта девушка... В ней какая-то огромная сила. Она так давит в прямом и в переносном смысле, что ей не возможно сопротивляться... Эй, поставьте у северо-восточного входа! - крикнул он мастеру. - Я сейчас спущусь и покажу. - Вебер повернулся к Рэтберну. - Мне пора.
- Если я буду нужен, - сказал доктор Рэтберн, - дайте только знать.
- Самое замечательное, - ответил Вебер, - что здесь все так говорят и слова у них не расходятся с делом.
Он поспешил к строению, а Рэтберн повернул в сторону замка.
Примерно через месяц после своего последнего приключения Гай Гиббон возвращался домой с работы. Вдруг человек, стоявший на углу с газетой, опустил ее и сказал:
- Это вы Гиббон?
- Да, я, - вздрогнув от неожиданности, ответил Гай.
Человек смерил его взглядом, быстро, но очень внимательно, с таким знанием дела, что Гай не удивился бы, если бы узнал, что этот тип не только определил, где, когда и за сколько куплен его костюм, но также его давление и группу крови.
- Меня зовут Кеог, - представился мужчина. - Вам это что-нибудь говорит?
- Нет, ничего.
- Разве от Сильвы вы не слышали этого имени?
- От Сильвы? Нет, никогда.
- Давайте зайдем куда-нибудь выпить. Я хотел бы поговорить с вами.
Что-то в нем, видно, понравилось этому человеку. Интересно, что, подумал Гай.
- Вы знаете ее? - заговорил первым Гай.
- Большую часть ее жизни. А вы?
- Что-что? Ну конечно. Мы собираемся пожениться.
Уставившись в свою кружку, Гай смущенно спросил:
- Так кто же вы все-таки, мистер Кеог?
- Можно сказать, что я in locoparentis, - он подождал реакции о добавил: - Нечто вроде опекуна.
- Она никогда не говорила мне об опекуне.
- Понятно. А что она вообще рассказывала о себе?
Смущение Гая усилилось до робости, даже с примесью страха, однако его слова прозвучали твердо:
- Я вас совсем не знаю, мистер Кеог. Я думаю, что не должен отвечать на вопросы о Сильве. Или о себе. И вообще о чем угодно.
Он поднял глаза. Кеог изучающе посмотрел на него. Потом улыбнулся. Для него это было непривычно и даже затруднительно, но все же улыбка была искренней.
- Ладно, - буркнул он и встал. - Пошли.
Он вышел из кабинки, и Гай, в полной растерянности, пошел следом. Они направились к телефону-автомату на углу. Кеог опустил монету, набрал номер и ждал, не сводя глаз с Гая. Молодому человеку пришлось слушать разговор, догадываясь об ответных репликах.
- Я тут стою с Гаем Гиббоном.
Гай обратил внимание на то, что Кеог не назвал себя - очевидно, его узнали по голосу....
- Конечно, я знал. Глупый вопрос, девочка....
- Потому что это и мое дело. Все, что касается тебя, мое дело....
- Что прекратить? Я не собираюсь ничего прекращать. Я просто должен знать, вот и все....
- Ну, хорошо, хорошо... Он здесь. Он не желает разговаривать ни о тебе, ни о чем, что, в общем, неплохо. Да, даже хорошо. Пожалуйста, скажи ему, чтобы не упирался.
И он протянул трубку обалдевшему Гаю, который дрожащим голосом сказал: "Да, алло", не сводя глаз с бесстрастного лица Кеога. Ее голос успокоил его.
- Гай, дорогой...
- Сильва...
- Все в порядке. Наверно, я раньше должна была сказать тебе. Все равно, рано или поздно... Гай, ты можешь говорить Кеогу, что хочешь. Все о чем он спросит.
- Но почему, любовь моя? В конце концов, кто он такой?
Она помолчала, потом как-то странно засмеялась.
- Он сам тебе объяснит лучше меня. Ты же хочешь, чтоб мы поженились?
- Да, конечно.