Пока Джоди принимала душ, Томми составил список.
1. Еда.
2. Стирка .
3. Новая квартира.
4. Зубная паста.
5. Восхитительная павианья любовь.
6. Чистящее средство.
7. Уничтожить вампира.
8. Услужающий.
— Что за «сужающий»? — спрашивает Джоди. Перед глазами у нее все плывет.
— Что надо сузить-то?
— Услужающий, не сужающий, — уточняет Томми.
— А с него что толку? — не понимает Джоди.
— Зачем нам ссуда?
— Не ростовщик, а слуга! Который сможет подсуетиться днем, пока мы в отключке. Как я для тебя когда-то.
— Ах вот что. Ну, ума палата. Бумажка выпадает у Томми из рук.
— Чего, чего?
Джоди поднимает с пола список и подходит к кофеварке, скучающей на барной стойке.
— Душу бы отдала за большую чашку кофе.
— Я тебе не палата, — возмущается Томми.
— Ну да, да, да. Неважно. И сколько у нас времени на весь этот список?
— Я заглянул в календарь. Восход солнца в 6.53. В нашем распоряжении почти двенадцать часов. Зимнее солнцестояние. Потемки.
— Солнцестояние? О господи, ведь Рождество на носу.
— И что?
— Ау. Покупки.
— Ау. У нас есть оправдание. Мы покойники.
— Моя мать не в курсе. Надо ей прикупить какую-нибудь гадость. А как насчет твоих родственничков?
— Боже ты мой, меня ведь ждут на Рождество дома в Индиане! Давай-ка составим список по новой!
— Займись. Мне еще надо волосы посушить. Новый список гласит:
1. Рождественские подарки.
2. Позвонить домой.
3. Еда.
4. Слуга-посыльный.
5. Жаркая обезьянья любовь.
6. Чистящее средство.
7. Писательство.
8. Уничтожить мерзкого старого вампира.
9. Новая квартира.
10. Стирка.
11. Зубная паста.
— Выброси обезьянью любовь, — протестует Джоди. — Вдруг мы потеряем список и кто-нибудь его найдет?
— А насчет вампира лучше, что ли?
— Вычеркиваю любовь и исправляю вампира на Илию. — Джоди просматривает список.
— Выкидываю чистящее средство. Вписываю «купить кофе ».
— Мы не можем пить кофе.
— Зато нюхать можем. Жить без кофе не могу. Это как жажда крови, только на другом культурном уровне.
— А вот жажду крови…
— …поставим повыше.
— Добавь еще бутылочку виски. Тоже надо прикупить.
— Эй, писака, мы же вместе будем работать по списку.
— Мне алкоголь не продадут. Годков не хватает.
Джоди делает шаг в сторону и кивает:
— Хорошо. Это все?
— Так точно. — Вид у Томми невинный и благостный.
— Превосходно. Прежде чем связываться с ума палатой, надо было спросить у нее документы.
— Ну, ты, полегче на поворотах!
— Шучу. А что мы сделаем с виски?
— С его помощью мы кое-что из списка вычеркнем. У меня мысль. Не забудь захватить кошелек.
— А что Зверью от тебя было надо?
— Двадцать тысяч.
— Надеюсь, ты послал их подальше?
— Их и слать не надо было.
— А подозрений насчет тебя у них не появилось?
— Да нет пока. Леш сказал, что я какой-то бледный. Я им посоветовал вернуться в магазин. Вот если Клинт что-то знает…
— Какой мудрый поступок. Можно еще и объявление дать: «Пара молодых вампиров ждет не дождется, когда их выследит и убьет злобная неотесанная деревенщина ».
— Хо-хо. Неотесанная деревенщина. Забавно. Включи в список еще какой-нибудь крем-загар. Бледность меня выдает.
В семь часов вечера за три дня до Рождества на Юнион-сквер полным-полно покупателей. Широко раскинулась деревня Санта-Клауса, конца-краю не видно очереди из детишек и родителей, в глазах красно от бесчисленных ворот и калиточек, обитых алым бархатом. Тут же сгрудились и уличные артисты (в обычный день в пять вечера их бы уже и след простыл) — жонглеры, фокусники, «роботы», выкрашенные бронзовой краской или серебрянкой; за пару монеток они охотно пройдутся перед вами механическим шагом — и даже несколько «живых скульптур».
Больше всего Джоди нравится золотая фигура в костюме бизнесмена — актер может часами сохранять неподвижность в такой позе, будто на ходу попал в стоп-кадр. Зрители фотографируются с ним и пытаются заставить пошевелиться (ни у кого не получается). В портфеле, который деловой человек держит в руке, имеется щель для монет и банкнот. Рука дающих не оскудевает.
— Когда-то этот тип меня просто пугал, — шепчет Томми.
— Теперь-то я вижу, как он дышит. И ауру вокруг.
— Однажды я пялилась на него целый обеденный перерыв — пальцем не шевельнул, — так же тихо отвечает Джоди.
— Как же ему, наверное, жарко летом, под слоем-то краски!
Внезапно ее пробирает дрожь при мысли об Илии, старом вампире. Каково ему там, в бронзовом футляре! Да, конечно, формально старикашка ее убил, но благодаря ему перед ней открылся удивительный и восхитительный новый мир. С одной стороны, он убил ее для забавы, сам ведь признался, но с другой — ему было так одиноко.
Джоди берет Томми под руку и целует в щечку.
— Ты чего это вдруг?
— А того, что ты рядом. Что там у нас первым по списку?
— Рождественские подарки.
— Пропускаем.
— Жаркая обезьянья любовь.
— Вон в витрине мастерская Сайты, там и устроимся.
— Ты серьезно?
— Нет, конечно.
— Тогда перейдем к виски.
Джоди так стремительно выхватывает у Томми список, что большинство людей и не заметило бы.
— Теперь я решаю! Покупаем мне новую кожаную куртку.
«Я БЕЗДОМНЫЙ, И КТО-ТО ПОБРИЛ МОЕГО БОЛЬШОГО КОТА » — вот что теперь написано у Уильяма на картонке. На Чете по-прежнему свитер Джоди. На приближающихся вампиров огромный кот смотрит с подозрением.
У Томми в руке бутылка виски «Джонни Уолкер».
— С Рождеством.
Уильям осторожно принимает бутылку и запихивает в карман пальто.
— А денег дать? Все дают.
— Мы — не как все, — говорит Джоди.
— Как самочувствие?
— Отличное, а что? Просто замечательное. Если не считать, что у меня нет крыши над головой, а вы, ребятки, побрили мне кота.
— Кто-то вчера ночью упился в сосиску.
— Да, я напился, ну и что? А сегодня мне хорошо.
— На меня подействовало так же, — сообщает Томми своей девушке.
— Да ты помнишь. Прилив энергии.
Джоди отмахивается от него.
— А легкости в голове не наблюдается?
— Когда проснулся, легкое похмелье было. Пара чашек кофе — и все как рукой сняло.
— Блин! — вылетает у Джоди.
— Спокойно, — Томми касается ее плеча, — доктор Флад тебя вылечит. Может быть.
Джоди тихо рычит в ответ. Томми слышит.
— Знаете чего… — говорит Уильям, когда поток пешеходов слегка редеет и можно расслабиться и не так бить на жалость.
— С деньгами напряженка, но если уж вы настроились на добрые дела… Как насчет сисек рыжей?
— Ах ты, какашка, — кидается на Уильяма Джоди.
— Дорогая! — Томми придерживает ее за рукав новой кожаной куртки.
Мало ли что. Если Джоди свернет мерзавцу башку, идея может не сработать.
— Я вам не секс на закуску…
— Ты съела что-то не то? — скалится Томми.
Джоди разворачивается к нему. Глаза ее мечут молнии.
— А ну вычеркивай обезьянью любовь из списка!
— Господи, ну и стерва, — бормочет Уильям.
— Месячные, да?
Томми быстренько обхватывает Джоди, приподнимает и уносит за угол. Девушка извивается и брыкается.
— Пусти меня. Я ему не сделаю ничего…
— Хорошо, хорошо…
— …особо плохого.
— Так я и думал. — Объятия Томми по-прежнему крепки.
— Отправляйся-ка лучше в «Уолгринс», а я закончу с котовладельцем.
Добропорядочное семейство, обвешанное подарками к Рождеству, смотрит на них с улыбкой, принимая за юных любовников, которым до того приспичило, что на посторонних уже плевать.
— В сторонку, — шепчет папаша жене. Обычный человек и не расслышал бы.
— Гляди-ка, опять мастерская Сайты, местечко в самый раз. Еще чуть-чуть, дружок, и мы бы прямо на глазах у детишек… Приняли бы дети нас за эльфов, а?
Папаша гонит свое семейство дальше по улице.
— Здорово, — продолжает Джоди.
— Всем напоказ.
— А что, круто. — Томми всего девятнадцать, до Джоди он никого регулярно не трахал, и ему все кажется, что у него за душой что-то тайное, сокровенное, не то, что у прочих людей.
Как они только могут думать о чем-то другом, недоумевает он.
— Наверное, пахло бы мятой, — высказывается Томми.
— Что пахло бы?
— Эльфийский секс.
— Отпусти меня.
— Только не обижай бродягу с котом.
— Не буду. Встретимся через пять минут в аптеке. Так-то лучше.
— Пять минут, — мечтательно произносит Томми.
— Нет, пожалуй, корицей, а не мятой.
Парочка бледнолицых гордо шествует по проходам аптеки «Уолгринс», всем своим видом демонстрируя презрение к тупым мещанам и насмешку над условностями традиционной культуры. Особенные, сразу видно. Избранные. Элита — взять хоть обостренные чувства и повышенную восприимчивость. Насквозь всех видят, читают в душах, люди для них — открытая книга. Что же они не прозрели грядущего, провидцы, когда столкнулись с тощим парнем во фланелевой рубашке?
— Давай у ребяток спросим, — говорит рубашка.
— Сдается мне, они на герыче сидят.
Джаред Белый Волк и Эбби-Натуралка отрываются от витрины с тушью для ресниц, где они высматривали что-нибудь, не вызывающее аллергии. А то у Эбби из глаз весь вечер так и течет, весь макияж поплыл, и теперь девушка куда больше напоминает грустного клоуна, чем ей хотелось бы. Джаред будто старается спрятаться за Эбби. Странное зрелище получается: Джаред на голову ее выше.
С парнем во фланелевой рубашке — рыжая, бледная и потрясающе красивая девушка, обвешанная пакетами с косметикой.
«Вот это да, — думает Эбби, — все бы отдала за такие волосы».
— Томми, оставь несчастных в покое, — говорит рыжая.
— Нет, подожди-ка. — Рубашка замечает Эбби и улыбается.
— Ребятишки, вы не в курсе, где здесь шприцы?
Эбби смотрит на Джареда, Джаред смотрит на фланелевого.
— Их так просто не купишь, — говорит Джаред, застенчиво поигрывая бахромой своих кожаных штанов; Эбби шлепает его по руке.
— Шприцы только по рецептам, — говорит она.
— Я правда похож на наркомана? — Джаред картинно смахивает волосы со лба.
Голова у него бритая за исключением челки, которая достает до подбородка, — в самый раз, чтобы ею картинно потрясать.
— Значит, типа подзагрузиться надо. Дербануться там, все такое…
— Спасибо за информацию, — говорит фланелевый.
Рыжая уже прошла дальше.
— Решил ширнуться, а без машинки никуда. Пока, ребятишки. Красивая маечка у тебя.
Эбби глядит на свою футболку (разумеется, черную) с изображением какого-то поэта, передранным с гравюры восемнадцатого века.
— Можно подумать, ты знаешь, кто это.
— Она идет во всей красе
Светла, как ночь своей страны.
Вся глубь небес и звезды все
В очах ее заключены,
Как солнце в утренней росе,
Но только мраком смягченыnote 4 ,
— немедленно цитирует красавчик в рубашке, подмигивает и скалит зубы. — Байрон — мой герой. Привет.
И парень поворачивается к ним спиной.
Эбби подскакивает к нему и теребит за рукав:
— Слышь, пунктов обмена шприцов в городе полно. Программа профилактики СПИДа. В «Бей Гардиан» они все перечислены.
— Спасибо, — говорит фланелевый.
Эбби опять хватает его за рукав:
— Мы собираемся в «Diac Кат». Там сегодня готическая программа. Дом пятьсот по Четвертой улице. У меня там барыга знакомый. Герыча всегда можно перехватить.
Парень в рубашке кивает и смотрит сначала на Байрона, а потом Эбби в лицо.
«Блин горелый. Это он пялится на мой размазанный макияж».
— Благодарствую, миледи, — церемонно отвечает парень.
И вот его уже нет, растворился в темных дебрях отдела гигиены.
— Алло, гараж? — возникает Джаред.
— Парень из телеящика сбежал, да? — Джаред Белый Волк частенько смотрит телеканал «Ник эт Найт», когда отрывается от возделывания собственной внешности.
Эбби упирается кулачками в хилую Джаредову грудь.
— Ты видел? Видел?
— Что я должен был видеть? Совсем куку?
— У него клыки.
— И у меня клыки. — Джаред достает из кармана парочку сверкающих вампирских клыков, по качеству не уступающих зубным протезам, — у всех клыки.
— Но у него они выросли прямо на глазах! Сама видела. Пошли. — Эбби хватает Джареда Белого Волка за зубчатые лацканы и тащит за собой.
— Хочу согреться перед клубом.
— Только леденцов купим. Косяки совсем высушили глотку.
— Побыстрее. — Пряжки на туфлях Эбби так и звенят, когда она волочит Джареда через отделы губной помады и средств по уходу за волосами.
А то ведь положит глаз на что-нибудь и застрянет.
— Ладно, — бурчит Джаред.
— Только отыщи мне какого-нибудь умника-разумника. Ты ведь не хочешь отирать мне слезы всю ночь?
— Попробуй черную помаду, — советует Томми, когда они с Джоди подходят к дому, нагруженные покупками.
Из головы у него не идет встреча в аптеке. Он ведь неплохо знает поэзию Романтизма. И вот, пригодилось. Впервые после школы. Одно время Томми изображал из себя романтического героя и вынашивал мрачные строфы. Крепко сжатые зубы очень шли к образу. Только захолустью всякие красоты ни к чему.
«Перестань наконец скрипеть зубами, — бывало, кричала мать, и рифмы моментально вылетали из головы. — А то они у тебя сотрутся, и будешь с искусственной челюстью, как тетя Эстер».
Томми куда больше волновала борода тети Эстер, он сам бы не отказался от такой. Вот здорово бы было: глядеть вдаль и печально поглаживать бородку!
— Вот-вот, — отвечает Джоди.
— Всем надо продемонстрировать, что я бессмертная и сосу кровь.
— Откуда этот сарказм?
— Это радость.
— Ну-ну.
— А вот люди не обрадуются, когда узнают, что мы вампиры, на хрена тебе надо было показывать клыки в аптеке?
Томми едва не роняет покупки на землю. За весь вечер она слова ему насчет этого не сказала. Он уж надеялся, не заметила.
— Это вышло случайно.
— Ты назвал эту девчонку «миледи».
— Она была так поражена, что я знаю Байрона.
— А насчет Байрона какого фига выеживался?
— Ничего подобного.
— Знаток хренов. — Джоди останавливается у надежно закрытой двери и роется в карманах куртки в поисках ключа.
Томми топчется рядом.
— Я ведь еще новичок. По-моему, у меня все получается. Моя смертельная бледность произвела впечатление на дамочку из пункта обмена. — Томми достает из сумки парочку стерильно упакованных шприцов.
— Поздравляю. Теперь ты ВИЧ-положительный наркоман…
— Просто шикарно. — Томми приклеивает на лицо улыбку дорогой проститутки мужского пола. Итальянца, пожалуй.
— …который выделывается на людях, — заканчивает Джоди.
«Черт, улыбочка-то не действует».
— Перестань, я же новичок. Без клыков у меня губы не смыкаются как надо.
Джоди поворачивает ключ и распахивает дверь.
На ступеньках лестницы возлежит Уильям с котом на груди. Оба спят.
— Видишь, сработало, я же говорил, — радуется Томми.
Джоди входит и закрывает за собой дверь.
— Ты первый.
Через пятнадцать минут, когда наполненные кровью шприцы лежат в холодильнике, Томми говорит:
— Все-таки здорово быть вампиром.
Вонь вонью, но когда Томми вонзил клыки в Уильяма, ему было никак не отделаться от ощущения, что еще чуть-чуть — и он сменит ориентацию. Однако стоило протереть шею жертвы ваткой со спиртом (предусмотрительно приобретенными в аптеке) и вспомнить, что самые культурные вампиры — бисексуалы, как сознание захлестнула жажда крови и все сомнения показались чепухой.
Сейчас у Томми на душе полегче — вопрос пропитания на какое-то время решен. Если только кореша из магазина не грохнут их в ближайшие несколько дней, можно будет сполна вкусить удовольствий вампирской жизни.
Насупившись, Томми говорит Джоди:
— Все-таки у меня совесть неспокойна. Расправились с несчастным бездомным алкоголиком.
— Можем попробовать поохотиться на людей. Укокошим парочку-другую, — весело отвечает Джоди.
В уголке рта у нее запеклось немного крови.
Томми лижет палец и вытирает кровь.
— Зато у его бритого кота теперь прекрасный свитер.
— Мой любимый свитер, — деланно хнычет Джоди.
— К тому же мы дали ему крышу над головой.
— И если употреблять понемножку, по капельке, ему только лучше будет. По-моему, я выпил чуть-чуть.
— Если дозы маленькие, мы не сопьемся.
— Как ты себя чувствуешь, кстати? — спрашивает Томми.
— Лучше. Вроде опохмелки. А ты?
— Максимум два пива. Все в норме. Как ты насчет эксперимента?
Джоди смотрит на часы:
— Времени нет. Завтра вечером.
— Хорошо. Что там дальше по списку? Вроде обезьянья любовь.
— Томми, нам нужна дневная прислуга. И нам необходимо переехать.
— Как насчет Аляски?
— А как насчет места проживания, где нас не достанут ни Зверье, ни инспектор Ривера?
— Так ведь лучше Аляски и не придумаешь. Во-первых, зимой там вроде как темно двадцать часов в сутки. Есть когда разгуляться. А во-вторых, я читал, что, когда приходит смертный час, эскимосы оставляют своих стариков умирать прямо во льдах. Чем не закусончик?
— Шутишь?
— Вот такие пироги с котятами. То есть с эскимосами.
Джоди (рука на бедре) смотрит на Томми с приоткрытым ртом, будто ждет продолжения. Но Томми молчит, и Джоди произносит только:
— Мне пора сменить обличье.
— В волка превратиться?
— Переодеться, труп ты ходячий.
— Я думал, ты умеешь превращаться.
Томми кажется, что про Аляску он придумал здорово. Просто Джоди постарше будет, вот и притворяется, что все его идеи гроша ломаного не стоят.
— А с Уильямом все получилось, — заявляет он в свое оправдание, распихав по местам покупки.
— Мысль была неплохая, — подтверждает Джоди из недр платяного шкафа.
— Ну вот. И с Аляской мысль неплохая.
— Томми, на всей Аляске проживает девять с половиной человек. Не слишком ли на виду мы окажемся?
— Там все бледные. У них большую часть года солнца нет.
Джоди появляется на свет божий в маленьком черном вечернем платье и туфлях-лодочках в стиле «трахни меня».
— Я готова, — оповещает она окружающих.
— Ух ты, — вырывается у Томми. Все умные рассуждения напрочь вылетают из головы.
— Красная помада «Феррари» — не очень вызывающе?
— Тебе идет. — Жаркая обезьянья любовь, так и стучит у него в голове.
Вот такой Томми ее и полюбил. Во всей этой суете, среди всех опасностей Томми находит время подумать о своих чувствах.
Джоди приподнимает груди. Пышный бюст чуть не вываливается из платья.
— Не слишком?
— В самый раз. — Выставив вперед руки, Томми направляется к ней.
— Дай потрогать.
Джоди умудряется прошмыгнуть мимо него в ванную.
— Товар не про тебя. Мне пора идти.
— Нет, нет, нет, — протестует Томми.
— Жаркая обезьянья любовь.
Через порог он смотрит, как Джоди мажет губы ярко-красной помадой, хмурится, стирает и достает из косметички другую.
— Когда вернусь.
— Куда ты? — спрашивает Томми. Сексуальная неудовлетворенность делает его немногословным.
Помада теперь красно-коричневая.
— Нанять твоего услужающего.
— В таком наряде?
— Это технология, Томми. Вот так я тебя и захомутала.
— Когда мы встретились, ты была одета иначе.
— Правильно. Но ты бросился за мной вдогонку, я тебя привлекла сексуально. Не так разве?
— Ведь это же было в самом начале. Теперь чувство углубилось.
И расширилось. Но это не повод, чтобы куда-то сваливать, когда он так возбужден.
Джоди подходит к нему и обнимает за шею. Руки Томми касаются ее обнаженной спины. Брюки делаются ему тесны, а клыки удлиняются.
— Когда вернусь. Обещаю. Ты мой парень, Томми, я сама тебя выбрала. Навсегда. А сейчас я постараюсь подыскать человечка, который поможет нам с переездом и будет исполнять дневные поручения.
— Тебя ограбят и изнасилуют.
— Не обязательно.
— Так и будет. Ты на себя посмотри.
— Все схвачено. За дело берусь я.
— Давай лучше дадим объявление в Интернет.
— Не будем мы давать никакого объявления. У нас цейтнот. Надо прибраться в квартире и постирать. Вот и займешься, пока я ищу прислугу.
— Услужающего.
— Один хрен. Я тебя люблю.
«Ну стерва! Умеет подлизаться».
— Я тоже тебя люблю.
— Я беру один из твоих мобильников. Всегда можешь позвонить.
— Они ведь даже не активированы.
— Так активируй. Чем быстрее я отсюда уберусь и проверну все дело, тем скорее мы сможем заняться жаркой обезьяньей любовью.
«Она аморальна! Прямо монстр какой-то! Но ведь вот она, рядом. И лишь жалкие тряпочки прикрывают ее наготу»!
— Ладно, — вздыхает Томми.
— Не наступи на кота, когда будешь выходить.
Спустя каких-то двадцать минут после ухода Джоди Томми решает, что стирка и уборка подождут и лучше ему самому заняться поисками услужающего. Маленькое черное платье — это, конечно, неплохо, но обойдемся и без него.
Дом Томми покидает, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться об Уильяма с Четом.
4