— Ничего не значит! Они подружились и хотят быть вместе… всегда… Им необходимо мирное будущее, они мечтают о нём!
— Это ты их наградила миролюбием?
— Оно в них жило, я только помогла им разглядеть его…
— Ты обладаешь удивительной способностью вдохновлять людей на такие дела, которые им в голову бы не пришли…
— Да ну, я обычный человек. И мечта простая. Но у многих замутнено сознание, им и кажутся мои мечты несбыточными. Пойдём, я представлю тебя им.
— Королю я уже представился… А девочку зовут Цветана.
— Это не просто девочка, это графиня…
— Кстати, где вы живёте?
— Пока во дворце. Может и для тебя Вячеслав найдёт место…
— Не надо, я снял комнату в городе.
— А деньги?
— Не беспокойся, пока есть. Понадобятся — заработаю. Я теперь врач-травник.
Мы направились к мальчику и девочке. Нужно было познакомиться с ними поближе.
Для совершенствования моих легенд кое-что сделал один из моих новых знакомых. Он появился внезапно и так же внезапно ушёл. Я не пытался его задержать: у каждого был свой путь. Кто из нас больше учился у другого, я бы затруднился ответить.
Однажды, завтракая в трактире, я вдруг ощутил чью-то руку в моём кармане. У меня не было ни малейшего желания лишиться накопленных денег, поэтому я выхватил кинжал и, обернувшись, приставил лезвие к горлу вора. Трактирщик, лакомившийся яблочным пирогом, прислонившись к стойке, ничего не сказал. То ли не заметил, то ли предпочёл не вмешиваться. Кроме нас троих в трактире никого не было.
Вор оказался парнишкой лет шестнадцати-семнадцати. Худым, бледным, бедно одетым, но чистым. В тёмных глазах не испуг, а усталость.
— Знаешь, я не намерен делиться с тобой моими монетами.
— Я бы тоже с тобой никогда не поделился, — огрызнулся он.
— Для пойманного вора ты слишком смел. Что бы мне с тобой сделать? Сдать стражникам или прирезать?
Трактирщик наполнил кружку морсом и стал пить его с таким видом, будто его происходящее не касается.
— Лучше прирежь, — посоветовал парнишка. — Я не хочу жить.
— Не рано ли ты разочаровался в жизни?
— Мне надоело зарабатывать деньги таким способом.
— Неужели ты ничему не обучен?
— Обучен, но моё мастерство никому не нужно.
— Что же ты умеешь?
— Петь, играть, слагать стихи, песни и разные истории.
— Ну и будь менестрелем, а не вором.
— Сейчас не нужны настоящие менестрели, — с горечью произнёс он. — Ну, что медлишь? Хочешь прирезать — прирежь. Что ты медлишь?
— Пожалел бы мать или кого-то из своих родных.
— У меня нет родных. И родителей нет. И тебе меня не жалко.
— Ты — глупец. И недостоин зваться менестрелем.
— Я менестрель, сын и внук менестрелей! — гордо произнёс воришка, потом чуть тише исправился: — Точнее, я был менестрелем. Я не хочу быть таким менестрелем, которых слушают сейчас. Не хочу описывать битвы, поединки, сражения, кровную месть! Ты медлишь, и я боюсь, что ты передумаешь. Я ненавижу тебя, всех, а больше самого себя за то, что отказался от своей мечты, своих надежд.
— А я от себя не отказался.
— Противно слушать твои слова о себе.
— Я собираю легенды родной страны. Добрые легенды. И рассказываю людям о них самих. Им интересно слушать.
— Рассказываешь о мире и доброте? Рассказываешь очерствевшим людям о справедливости? — воришка приподнял брови. — Врёшь! Тебя никто не станет слушать! Я сам рассказывал настоящие легенды, но меня гнали отовсюду и высмеивали!
Пока я говорил с ним, он незаметно достал старинный кинжал.
— Может, если я тебя отправлю за Грань, стражники отправят меня вслед?
Я выбил кинжал из его руки.
— Ты даже драться не умеешь.
— Менестрель не обязан учиться воинскому искусству.
— Менестрелю не пристало таким способом добывать себе хлеб!
Он долго пытался прожечь меня взглядом, потом попытался вывести меня из себя, но я его насмешки встретил спокойно.
Отпускать его в таком состоянии нельзя, чтобы чего-то с собой не сотворил.
Силой усадил на лавку и попросил у трактирщика порцию каши для парнишки.
— А кто будет за неё платить?
— Я заплачу.
Других вопросов мужчина не задал и быстро поставил поднос с новым завтраком перед воришкой.