- Неужели? Все эти дни шел дождь. В такую погоду тебе пришлось бы несладко без крова.- Знахарка поставила миски на стол.- Ешь, девочка, на тебя до сих пор смотреть больно - кожа да кости.
- Нет, мне нужно идти.
- Пожалуйста, если ты так спешишь, но не лучше ли сначала поесть?
Разумеется, следовало поесть перед дорогой. Изабо обнаружила, что с жадностью смотрит на миски, над которыми поднимался чудесный запах. Разозлившись, она взмахнула рукой - миски слетели на пол, а их содержимое разлилось по половику.
- Вот это уж совсем не дело. Хорошо же ты мне отплатила за гостеприимство! Мне стыдно за тебя.
- Прости,- пробормотала Изабо, чувствуя жгучий стыд.- Я все уберу.Она начала собирать осколки. Знахарка взяла бадейку и, налив в нее воды из ведра, подала ее девушке вместе с тряпкой. Изабо встала на четвереньки и принялась оттирать половик, потом медленно подняла взгляд.
- Ты опять! Я же сказала, что ухожу.
- Конечно, конечно, ты уйдешь, когда захочешь, хотя я думаю, сначала надо закончить уборку.
Этот выговор заставил Изабо вспыхнуть, поспешно вернуться к работе. Я закончу это и сразу уйду, сказала она себе.
Но знахарка налила еще супа, продолжая говорить что-то своим надтреснутым старческим голосом. Убрав разбитые миски, Изабо снова почувствовала, что не может отказать старой женщине. Я уже не забуду, поклялась она себе, торопливо заглатывая суп.
- Спокойно, Изабо, спокойно,- сказала знахарка.- Если будешь глотать, не жуя, у тебя будут ветры. Чему только тебя учила твоя опекунша?
Изабо почувствовала панику. Очевидно, она рассказала знахарке про Мегэн. Откуда еще та могла узнать, что у Изабо была опекунша, а не бабушка? Она попыталась вспомнить последнюю неделю, но большая часть воспоминаний была тусклой и нечеткой.
Прежде чем она успела выговорить хотя бы слово, Маниссия резко подняла голову.
- Охранное заклинание разрушено,- сказала она.- Изабо, я их не знаю.Быстро в постель!
Изабо собиралась выразить старой ведьме свое презрение, но та повернулась к ней, мягко сказав:
- Изабо, ложись в постель.
Прежде чем она поняла, что подчиняется, Изабо уже лежала в своей нише и хозяйка прикрыла дверцу. Девушка оказалась заперта внутри. Изабо открыла рот, чтобы завопить, но обнаружила, что не может издать ни звука - голос отказался ей повиноваться. Однако, у нее тут же пропало желание протестовать: сквозь щелку она увидела двух Красных Стражей, стоящих на пороге. Это были кавалеристы в развевающихся красных плащах. Шлемы они держали под мышками.
- Чем я могу вам помочь? - своим задыхающимся голосом начала Маниссия.- Вы заблудились? Деревню найти совсем нетрудно.
- До нас дошли слухи, что здесь творится колдовство,- грубо сказал один из Стражей.
- Колдовство? В этой деревушке? О нет, я думаю, вас ввели в заблуждение, молодые господа, здесь нет никого, кроме овец да ребятишек. Входите, входите. Может, вы хотите чаю? Кто вам сказал такую ерунду? Что делать здесь колдуну? Денег в этих краях не заработаешь, а народ в Квотиле, скажу я вам, честный, не станет якшаться с кем попало.
- Мы слышали, здесь видели девушку на лошади,- умудрился перебить ее говорок второй солдат.
- Девчушку? Ну да, появлялась тут одна, за мятным чаем приходила. Так у нее была лошадь? - Красные Стражи вошли в дом.
Хозяйка разливала чай и выкладывала на блюдце ореховое печенье, при этом не переставая болтать.
- Да, нелегко в этих краях бедной старой женщине. Прошу вас, берите печенье. Я уж стара стала, больше ни на что не гожусь; но крестьяне не обижают старую Маниссию, покупают мой мятный чай.
- Она всего лишь бедная старая женщина,- сказал один из Стражей.
- Да и что делать ведьме в этих пустынных краях? - поддакнул другой.
Они направились к выходу, прихватив по пригоршне печений, но не успела знахарка перевести дух, как они вернулись, ведя за собой женщину в красном платье. Изабо, подглядывающая в щелочку, сжалась от страха.
- Вы оба - болваны,- объявила искательница ведьм.- Вас даже ребенок сумеет обвести вокруг пальца.
Из уст Маниссии потоком хлынули ласковые слова, но искательница ведьм не обратила на них внимания, пристально разглядывая маленькую комнату.
- Я чувствую колдовство,- произнесла леди Глинельда.- Оно висит в воздухе, как дым.
- Должно быть, вы унюхали мой черничный пирог,- сказала знахарка.Славно пахнет, верно? Некоторые считают чернику чересчур сладкой, но лично я...
- Заткнись, старая перечница,- раздраженно бросила Искательница и, потянув носом, нахмурилась.- Какие-то чары, вне всякого сомнения. С этим следует разобраться.
Она дала солдатам знак приступить к обыску. До Изабо донесся грохот и звон - стражи вывалили на пол посуду. Маниссия продолжала болтать, время от времени предлагая Искательнице попить чаю или перекусить, чем вызывала у той сильнейшее раздражение. Прильнув к щелке, Изабо не могла разглядеть почти ничего, кроме ее алой юбки - охотница за ведьмами стояла у самой дверцы. Маниссия ухитрилась всучить ей кружку с чаем.
Внезапно раздался какой-то шум. Маниссия закричала тонким пронзительным голосом, запричитала:
- Моя валериана! Скорее, она сгорит! Это весь мой запас! Что я буду делать, если кто-нибудь придет ко мне за помощью?
Из очага густыми клубами повалил сладковатый дым. Изабо прикрыла лицо руками, когда он просочился в ее убежище. До нее донеслись команды, которые искательница ведьм отдавала солдатам, звон металла и топот подкованных башмаков. Постепенно шум стих. Дверь внезапно распахнулась, и Изабо, вздрогнув, подняла взгляд. Она чувствовала странное оцепенение и некоторое время лишь моргала, не предпринимая никаких попыток к бегству. Но это была всего лишь Маниссия. Выбравшись из шкафа, Изабо с изумлением увидела, что Красные Стражи дремлют в креслах у очага, выводя носами затейливые рулады. Искательница Глинельда лежала на диванчике у входа с аккуратно скрещенными на груди руками и благопристойно расправленной красной юбкой.
- Что случилось? - глупо спросила Изабо и принялась тереть ладонями глаза.
- Я угостила их успокаивающим чаем,- сказала Маниссия, быстро завязывая в тряпицу каравай хлеба и немного сыра и укладывая их в мешок Изабо.- А потом - вот ведь неуклюжая глупая старуха! - я уронила в огонь связку валериановых корней, а ведь мало кто не заснет, глотнув валерианового дыма.
- А почему же вы сами не спите? - спросила Изабо, изо всех сил стараясь не зевать.
- О, я накинула на голову свой фартук,- пожала плечами Маниссия.Изабо, ты должна уходить очень быстро. Я не знаю, почему за тобой гонятся Красные Стражи, но точно знаю, что и врагу не пожелала бы попасть в лапы к этой стерве.- Она кивнула в сторону искательницы ведьм.- Никогда не видела такого жестокого лица.
- А как же вы?
- О, не могут же они тронуть знахарку,- весело сказала Маниссия.Теперь, когда они наглотались моего чая, они будут кроткими, как ягнята. Сегодня вечером они расскажут в местном кабаке о скромной старой леди, живущей в роще. Бедная старушка, будут говорить они, она немного не в себе, но вполне безобидна.
- Как вы это делаете? - спросила Изабо, закидывая на плечо свой мешок.
- Это Воля и Слово,- ответила знахарка, глядя на Изабо сверкающими глазами.- Тебя что, ничему не учили?
- Вы хотите сказать принуждение? Разве это не запрещено?
- О, ведьмам из Башни, у которых ты учишься, действительно запрещено,сказала Маниссия.- Очень интересно. Я думала, они все погибли.- Изабо молчала, пытаясь вспомнить, что она выболтала Маниссии. - Старуха фыркнула, пытаясь сдержать смех.- Даже ведьмы из Башни не прочь навязать свою волю другим, когда им это выгодно. Вот так то, моя милая. Кроме того, Башен больше нет, а времена сейчас тяжелые. Бедной старой знахарке приходится пускаться во все тяжкие, чтобы прожить сыто и спокойно. А теперь иди!
Искательница ведьм уже начала ворочаться, хотя Красные Стражи крепко спали.
- Теперь шутка в том,- пробормотала Маниссия, выпуская Изабо через заднюю дверь,- чтобы они вообще не поняли, что спали. Желаю тебе удачи, девочка. Загляни как-нибудь ко мне, если получится.
Лазарь с тревожным ржанием бегал по высокому зеленому холму за домом. Изабо бросилась к нему, боясь, что их могут увидеть из окна. Вскочив жеребцу на спину, она погнала его бешеным галопом - прочь из деревушки Квотил, прочь от старой знахарки. Увидев свою прежнюю хозяйку, Лазарь испугался, что его снова заставят ходить под седлом, будут тревожить его атласные бока хлыстом и шпорами. Он несся, точно вихрь, не нуждаясь в понуканиях. Изабо была счастлива, что в лицо ей снова веет свежий ветер вересковых пустошей.