- Болван,- холодно сказала Мегэн.- Зачем ты вернулся в Башню Двух Лун? Ты же знал, что за ней следят.
- Лодестар звал меня,- жалобно сказал Бачи.- Я пришел из Равеншо через Белые,- он был слишком близко. Я не мог сопротивляться.
- Я же велела тебе набраться терпения,- тон Мегэн был холодным и жестким.- Если ты хочешь получить Лодестар - научись ждать. Как ты посмел сунуться в Башню! Она могла догадаться, что мы чувствуем Лодестар так же, как и Джаспер. Ты вывел Красных Стражей прямо на меня!
- Прости,- пробормотал Бачи, и Изолт почувствовала, как трудно далось ему это слово.- Я плохо соображал.
- Скорее, вообще не соображал,- отрезала Мегэн, туго бинтуя его плечо.- Бачи, ты останешься со мной. Слишком долго я позволяла тебе играть в повстанца и дразнить Банри. Но теперь на кон поставлено слишком многое. Я не спущу с тебя глаз, до тех пор, пока Лодестар не будет у нас в руках. Понятно?
Бачи мрачно кивнул.
Поскольку Бачи не мог идти быстро, до Перевала они добирались еще две ночи. Он ковылял, опираясь на дубинку, которую вырубил в лесу, и бросая сердитые взгляды на Изолт. Изолт была очень рада, что Мегэн взяла на себя заботы о странном спутнике, хотя ей самой было нечем заняться. Дома Изолт ушла бы на охоту, но, к величайшей досаде девушки, Мегэн запретила охотиться. Вместо этого ведьма время от времени посылала ее собирать травы и коренья, чтобы пополнить их скудные запасы, но Изолт не знала местных растений и, несмотря на лекции Мегэн, до сих пор считала собирательство унизительным для воина.
После того как половина растений, принесенных Изолт в первый раз, оказались ядовитыми, несъедобными или незрелыми, Мегэн стала посылать с ней Гита. Хотя Изолт не умела говорить на языке донбегов, зверек мог помешать ей рвать ядовитые растения и направить ее к кустам орешника или дикой смородины. Когда они вернулись, Изолт ругалась, а Гита возмущенно стрекотал,- очевидно, девушка, провела большую часть времени у ручья. Мегэн строго выговорила ей за это. Изолт, как обычно, молча склонила голову. Лицо ее было бесстрастно.
Гита снова застрекотал и, взобравшись по длинной косе Мегэн, вцепился лапками в ее ухо. Улыбнувшись, Мегэн сказала:
- Гита говорит, ты плескалась в воде, как детеныш выдры - визжа и хохоча.
Изолт, не поднимая глаз, как и полагалось при разговоре со Старой Матерью, ответила:
- Я никогда раньше не купалась. В моей стране все белое и холодное; а те ручьи, которые не замерзают, бегут слишком быстро. Озеро у Башен Роз и Шипов не замерзает, но его берега густо заросли терновником, а кроме того, я была слишком занята учебой и уходом за спящей колдуньей.
- Понятно,- мягко сказала Мегэн.- Значит, ты не умеешь плавать?
- Я не знаю, что значит это слово,- вежливо ответила Изолт. Мегэн вздохнула.
- Жаль, что здесь нет Изабо. Она плавает, как рыба, уверена, она быстро научила бы тебя.
- Мне незачем учиться плавать,- сердито ответила Изолт.
Она заметила озадаченный взгляд, который бросила на нее лесная ведьма, и подумала, что та, наверно, считает ее такой же странной, как она сама Мегэн. Она подозревала, что лесная ведьма не питает к ней теплых чувств: возможно, потому что она умеет охотиться и убивать. Бачи, казалось, тоже испытывает к ней неприязнь в силу каких-то собственных причин, а Изолт привыкла к всеобщей любви и восхищению. Она была самым любимым и уважаемым членом клана - ведь она была правнучкой Зажигающей Пламя и со временем ей предстояло занять это место. Бачи был самым грубым человеком, которого она когда-либо встречала,- он либо игнорировал девушки, либо демонстрировал ей свое пренебрежение. Изолт старательно делала вид, что он ее не интересует, но украдкой следила как он хромает, сбивая посохом головки чертополоха.
Сначала она опасалась его, чувствуя, что он опасен и непредсказуем: она считала, что ее долг - оберегать Мегэн, такую маленькую, старую и исполненную необъяснимого отвращения к насилию и убийству. Но вскоре она решила, что Бачи боится Мегэн больше, чем черт ладана, и вряд ли был способен причинить ей вред. Она сочла за лучшее не обращать внимания на его презрительные взгляды - вряд ли он может причинить ей вред, особенно теперь, когда он ранен и ослабел.
Бачи был настоящей загадкой. Когда он говорил, в его голосе сквозило невыносимое высокомерие, но иногда, когда ему казалось, что никто не видит его, на его лице появлялось выражение такой муки, что Изолт охватывало непривычное чувство жалости. В день, когда они познакомились, она поняла, что Бачи горбун,- прежде она, вероятно, сочла бы его ничтожеством или даже обузой. В ее стране всех неполноценных младенцев отдавали Белым Богам, а те, кто получил увечья в бою или на охоте, доживали свои дни в Гавани, стараясь не путаться под ногами у здоровых. Жизнь на Хребте Мира была нелегка, а смерть подстерегала в двух шагах. Жалость считалась унизительной, признаком слабости. Поэтому странная нежность, которую иногда вызывал в ней Бачи, изумляла Изолт, в особенности, если учесть, что его отношение к девушке не стало лучше, когда он узнал, что она вовсе не настырная Изабо. Время от времени он бросал ядовитое замечание или раздраженный взгляд, но чаще всего они делали вид, что не видят друг друга.
Каждое утро, выбрав пещеру или заросли, в которых они устраивали дневку, Мегэн садилась у костра и начинала вглядываться в кольцо, которое доставала из потайного кармашка. И каждый раз после гадания ее лицо было мрачно, а глаза ничего не выражали. Изолт догадывалась, что старая ведьма ищет следы Изабо,- иногда она проговаривалась, что беседует с другими ведьмами в разных частях острова.
Каждое утро Бачи возвещал, что должен попытаться установить контакт со своими друзьями. Однажды серым утром, когда облака уже начали розоветь, он даже вытащил блестящую металлическую чашу и налил в нее воды, неохотно пояснив:
- Дайд сходит с ума. Я должен сообщить ему, что со мной все в порядке.
Мегэн решительно отобрала у него чашу и вылила воду в котелок, в котором варился суп.
- Ты всегда говорил через воду так громко и неумело, Бачи, что я не понимаю, откуда ты взял, будто что-то изменилось. Сейчас опасно привлекать к себе внимание. А вдруг искатель обратит внимание на твой жезл и кинжал? Они без труда подслушают тебя,- что мы тогда будем делать? Без тебя Подполье продержится не больше нескольких дней.
В тот вечер, когда Мегэн разлила по мискам их ужин, суп был еще более водянистым и безвкусным, чем обычно. Поскольку они должны были спешить, суп, которым они питались, состоял главным образом из воды, соли и трав, что крайне раздражало Изолт. Она так изголодалась, что, отправляясь за растениями, провожала голодным взглядом все, что летало и ползало вокруг. Но на пустошах росло не слишком многое, и Изолт давала выход своему раздражению, бросая гневные взгляды на занятого своей едой Бачи.
Поев, Мегэн снова вытащила кольцо, и Изабо поняла, что она сильно встревожена, она много раз пыталась связаться со своей подопечной, рискуя привлечь внимание Искателей. Пока Мегэн сидела, склонившись над своим кольцом, между двумя ее спутниками повисло ощутимое напряжение. Они ерзали и дулись, но ни один не решился заговорить. Оба испытывали неловкость.
В третий раз поймав на себе взгляд желтых глаз Бачи, Изолт уставилась на лесную ведьму, размышляя, о чем она может думать. Крупный изумруд мерцал в свете костра - он казался не зеленым, а черным. Время от времени ведьма поворачивала камень так, чтобы отблески пламени ложились на разные грани. Глядя на изумруд, Изабо почувствовала, что ее тело становится невесомым еще чуть-чуть, и она взлетит. Испугавшись незнакомого ощущения, она чуть не выпала в обычный мир, но мерцание камня завораживало. Она все яснее воспринимала ночные звуки, темноту ночного леса - пока не научилась различать каждый шорох и скрип.
Потом она увидела мысли, похожие на нить цветных бусин.
Полным-полно солдат, везде царит тревога, незнакомцев останавливают и допрашивают, некоторых задерживают даже без всяких причин, никто не подумал, что старый слепой нищий заслуживает чего-то большего, чем несколько тычков. Мне снились разбитые зеркала, в тавернах только и разговору, что о Фэйргах, ходят слухи, что все морские ведьмы мертвы. Карриг похож на опустевший дом, по которому разгуливают привидения. Говорят, что убийство драконов не принесет ничего хорошего, все боятся, что драконы прилетят и все сожгут, как в старые времена, добрые старые времена, чьи дома они сожгут и превратят в руины,- ведь не Ри, нет, не Ри, который сидит в своем голубом замке с молодой красавицей женой, которая не стареет, и не этих пестрых солдатиков, топчущих наши поля и тискающих наших дочерей. Не найти спокойного местечка, где можно выпить.
А ули-бисты?
Услышав мысленный голос Мегэн, Изолт поняла, что лесная ведьма разговаривает с кем-то через кольцо. Ей стали понятны замечания Мегэн и Бачи про связь через воду, драгоценные камни или талисманы. Изолт невольно прислушалась - ей очень хотелось побольше узнать об этих странных людях и о том, что ждет ее впереди, поэтому она продолжала вслушиваться в мысленный разговор. Вообще-то, они не разговаривали в обычном смысле слова, скорее передавали друг другу картины, сменявшиеся так быстро, что Изолт было трудно понимать их.
Второй мысленный голос продолжил:
Нет, здесь вообще нет никаких волшебных существ, странно, если подумать, в этих горах их должно быть полным-полно, даже по пути сюда я видел несколько нисс, дерзких и коварных, как обычно, древяницу и клюрикона, который за несколько пенни показывал на постоялом дворе фокусы. Он слышал о последнем Указе Ри о Волшебных Существах, но не мог поверить, что это касается его самого - ведь он столько лет жил среди людей. Когда я вернулся туда, он был уже мертв, его убили солдаты, повесили вверх ногами, а жители деревни не хотят ни с кем разговаривать, даже со слепцом, просящим подаяние, ведь зима была суровой, а Ри объявил, что щедро наградит любого, кто наведет на твой след, моя дорогая, а награда за Калеку весьма впечатляет, ее хватило бы на небольшую ферму.
Скажи им, что ты слышал истории о крылатом человеке, он пришел с Наследством Эйдана, и наша страна снова обретет величие. Скажи, что пришли времена войны и крови, но крылатый Ри придет к ним с драконами за плечами и Лодестаром в руке.
Ты пытаешься пророчествовать.
Неужели ты не понимаешь, друг мой? Возможно, это лишь половина видения, но будем молить Прях, чтобы она оказалась правдой.
Если эта история разойдется слишком далеко и слишком быстро. Красные Стражи начнут охотиться за мной.
Эта история должна разойтись далеко и быстро, друг мой. Если дорога станет слишком опасной, уходи в горы, ищи ули-бистов, уцелевших ведьм, всех, кто может нам помочь,- не забывай, что мы чуть не проиграли Вторую Фэйргийскую Войну, мы должны привлечь ули-бистов на нашу сторону, если они присоединятся к войскам, мы окажемся между молотом и наковальней. Найди для меня, кого-нибудь, кто понимает небесные знамения, почему Дитя с Кувшином омывает небо, когда Огнеглотатель еще глотает, что это может значить.
Я попытаюсь.
Изолт разглядела небольшую, но уютную пещерку так ясно, будто она находилась перед ее глазами. Она услышала, как Мегэн, рассмеявшись, сказала:
Скоро ты будешь дома, старый друг.
Потом настала тишина. Кольцо повернулось в ладони ведьмы и вспыхнуло зеленым огнем, ослепившим Изолт. Она почувствовала, что валится назад, стремительно падает на землю, а в голове у нее загремел мысленный голос ведьмы:
Кто разрешил тебе подслушивать?
Щеки Изолт залила краска, и она прокляла свою белую кожу, так явно выдававшую все ее чувства. Выпрямившись, она посмотрела в глаза.
- Это произошло случайно,- твердо ответила она.
- Ты никогда прежде не говорила через кольцо?
- Так - никогда. Раньше мне иногда удавалось увидеть, где скрывается дичь, и еще мне казалось, я знаю, что чувствуют люди.
- Ладно, тогда все в порядке. Но ты должна знать - твое вторжение было таким неуклюжим, что, не будь мы защищены, ты привлекла бы к нам внимание тех, кто нас ищет. И еще ты должна знать- я в любой момент могла остановить тебя.
Изолт почувствовала, что у нее кружится голова, а нервы напряжены до предела. Сверхъестественная острота чувств исчезла, сердце гулко стучало в груди. Она чувствовала нечто похожее, когда неслась по снегу на салазках.