— Это и была угроза, — очнулась и, стянув с погибшего всадника ножны, повесила их себе через плечо, вложила меч. Пригодится.
— Значит и здесь тебе не рады? — хохотнул биоробот. — И куда не пойди — везде знакомые. Ты пользуешься большой популярностью в параллелях!
Стася смерила его тяжелым взглядом и отвернулась — шутник нашелся!
— С юмором у тебя так себе. Не напрягайся.
— Худо? — посерьезнел.
— Не знаю, но хорошего мало, точно. Теофила встретить — беды жди.
— Прецеденты были?
— Угу. Первый раз чуть аутодафе не удостоилась, второй в роли лабораторной крысы побывала. Что на этот раз случится и думать не хочу.
— Значит, Теофил, — протянул Кир задумчиво, оглядывая догорающие островки ржи, баб, пытающихся сбить пламя с пристроек, мужчин, растаскивающих бревна горящей избы в конце улицы, у леса.
За спиной шмыгнуло. «Омега» тут же развернулись, хватаясь за рукояти мечей, но лишь дух перевели.
— Спасибо, — пробасил малец, что помогал Киру.
— Не за что, — скопировав шмыганье, бросил мужчина и, потрепав парня по вихрам на голове, отвернулся. — Часто у вас такое «веселье»?
— Да повадились, мочи терпеть нет.
— Что не противитесь? — спросила Стася.
— Так они, аспиды, седмицу назад почти всех мужчин в полон взяли да порубили. Наскочили по ночи, ну, и куражиться. Избы пожгли, девок утащили. Только отстроились, а они опять.
— Надо было охрану выставлять.
— Какая охрана? — уныло протянул парень.
— Обычная. Чуть что — оповестят. Женщины да дети уйти смогут, а мужчины за мечи схватятся. Раз осадите, два, на третий неповадно будет.
— Вы пришлые, недавние, да? — с долей язвительности спросил юноша. С чего решил — другой вопрос. Пара развернулась к нему:
— Допустим. Что с того?
— С чего решил?
— Так, глупости говорите.
Стася бровь выгнула, на Кира покосилась: ты что понял?
А я и не пытался, — скривился тот.
— В чем же глупость? — все же поинтересовалась женщина.
— Судите да советуете, не понимая.
— Объясни.
— Это же лорда Арлана наемники. Появляются, как из под земли, и уходят, будто туда же. Про меч и подумать не успеешь — умрешь.
— Выжил же.
— Повезло. Вы вспугнули. Видно силу они за вами почуяли, вот и ушли.
— Ага?… Духовный мир? — скривился Кир, словно жабу съел. — И что же он мне напоминает?
— Не ехидничай, — отмахнулась Русанова. Только робота с приступом сарказма ей и не хватало.
— Нет, ты мне объясни…
— Хватит, говорю!… Выяснили уже, что выкинуло нас куда диспетчер послал. Давно выяснили.
— Угу. А послал он нас туда, где сам черт глюк заработает, ребусы эти разгадывая. Осталось понять, что дальше делать. Надеюсь, ты не собираешься продолжать поиски своего Чижова?
— Не собираюсь. Ежу ясно — нет его здесь. Хотя Теофил-то здесь… А Вит и Дон, между прочим, живы и здоровы! Дома сидят!
— Пеленговали, да? — лицо Кира перекосило от раздражения и ехидства. — В наше братство записалась? Антенка в ушной раковине затесалась? Когда с конвейера, сестренка?
— Да пошел ты, — вяло огрызнулась женщина и направилась к селенью.
— Нет, ты скажи! — пристал робот, за ней двинулся. — Когда это ты успела? Каким образом?…
— Когда спала! — рявкнула. — Ты меня как раз из сна выдернул, в лес потащил.
— Спала? Да ты минуты с закрытыми глазами не лежала!
Парень, открыв рот, смотрел на странную парочку, не понимая, о чем они спорят, почему. И головой качнул: а что тут кумекать — ашуды, они и есть ашуды. Пришлые, одно слово. Сегодня явились, завтра провалились. Вот уж делать нечего, голову из-за них ломать.
И сиганул через рожь братовьям да мамке помогать.
Приняли их чинно и спокойно. Восхищения не выказывали, но и порицания тоже. «Спасибо» пару раз бросили и то словно одолжение сделали. И отправили на постой в пустующий сарай на отшибе, всучив три литра простокваши.
— Щедрые какие, — проворчал Кир, устраиваясь на сене. И выхлебал половину кувшина. — На, — протянул Стасе.
Та головой качнула. Соломинку в рот сунула, руки под голову и в прореху в крыше уставилась, на темнеющее небо:
— Кто такой лорд Арлан?
— Думаешь, твой знакомец?
— Именно это я подозреваю. И не удивлена. Когда Локтен увидела — изумилась, а этого встретила, скорее… потерялась, что ли. В тысяча двухсотом он такой галантный, просто мармелад в трико. А в трехтысячном в той параллели уже монстрик.