— Почему лорд, если у русичей князья были?
— Ты еще что-то понять пытаешься? Нет здесь русичей, как нет немцев, албанцев. Как чей-то фантазм послал, так и живут. Вперемешку во времени, народностях, традициях. На болоте в избушке живет не старушка, лорды крестьян гоняют, а в пабе с нерусским названием, но на русском языке сидит простой добрый малый Саймон. В Ньюсквике чума, а в километре от него — война. Понять и не пытайся, меня лично глючит, — проворчал, укладываясь удобнее.
— Не то что-то, — протянула.
— От, новость! — возмутился Кир. — Спать давай!
Но та опять за свое:
— Хаос какой-то. Но в любом хаосе рождается порядок, он заложен в нем системой аттракторов. Нужно только понять.
— Мысли вслух? Думай про себя — мне восстановиться надо. Тебе тем более не помешает!
— Нет, ерунда получается: нападать на селенье, которое в двух шагах от эпицентра чумы. Смысл подвергать себя угрозе заражения? Не в курсе? А эти?
— Я у одного мужика спросил про Ньюсвик, тот такую рожицу состряпал, будто вовсе о таком городе не слыхал, — ответил Кир, забыв, что еще секунду назад ругался, спать собирался. — И весь вечер косился как на ненормального.
— Они все на нас так смотрели. Особенно Боря, пацан этот.
— Ну и что? Не все равно?
— Прав — не суть.
— Во. В другом забота — дальше что? Куда пойдем, что будем делать?
— А что у тебя с базой данных, неужели никакой информации?
— Пусто до последнего бита.
— А переговорник, пеленгатор?
— Умерли, считай.
— А мои?
— Какие?
— Хочешь сказать, Оуроборо мне своих наножучков не регенерировало?
— Чиста, как в момент рождения.
Как тут не заругаться?
Стася кулак сжала: с ума вы сошли, что ли, ребята? Почему не подстраховались? Куда Шульгин смотрел, о чем думал?
— Побоялись?
— Возможно. Поберегли после общения с «Фракталом».
— Я вроде тебе о нем не рассказывала.
— Ну и что? У нас одна база данных. Автоматом передача идет. Одному скажешь, другой тут же узнает.
— Здорово.
— Думаешь?… Спать-то будем?
— Попытаемся… Кир, а если Теофил, напав на эту деревню, пытался остановить угрозу распространения чумы? — приподнялась от пришедшей на ум мысли.
— Убить всех поголовно, чтобы не распространялась? Интересный способ. Одно не учла — к чему тогда он в плен брал.
— Да-а, — вздохнула, укладываясь на солому, глаз закрыла. — Что параллели с людьми делают? Чем дальше в них, тем искривленнее их сознание и векторы морали смещены. Кривое зеркало, шарж.
— Спи. И пусть тебе приснится хоть один нормальный, в привычном нам смысле.
— Иван?
Странный взгляд: скорбь в нем, слезы.
— Уже знаешь?
— Знаю, — обхватил ее лицо руками. — Ты уже не вернешься?
— Я попытаюсь.
— Стася… Стасенька! — обнял крепко, спрятал лицо, чтобы слез не видела, а она их все равно видит, чувствует.
— Ванечка, не надо. «Зеленые» иногда остаются на «зеленке», ничего с этим не сделаешь. Мне не страшно, не жалко — обычная работа. Другое терзает. Пожалуйста, Иван, умоляю, помоги Николаю, — заглянула в глаза мужчины. Федорович опустил голову:
— Как?
— Подними Шульгина, объясни, что нас кинули не в ту параллель, и Чиж по-прежнему в опасности. Пожалуйста, Ваня, прошу тебя, как никогда ничего не просила — помоги Коле!
— Стася, — простонал мужчина, качая головой.
— Ты можешь, ты сделаешь, умоляю, заклинаю тебя! — она готова была расплакаться, встать перед ним на колени — что угодно, лишь бы послушал, лишь бы сделал. Но Федорович упрямо мотал головой, плечи поникли, взгляд в пол:
— Не могу.
— Шульгин сможет…
— Не сможет, Стася, никто не сможет, родная.
Женщина похолодела, отодвинулась, с ужасом глядя на Федоровича:
— Нет… Нет!!!….