- О, меня никогда ничего не удивляет. - Замбендорф улыбнулся и выжидательно посмотрел на аудиторию. Через одну-две секунды его вознаградил взрыв смеха.
Джексон тоже улыбнулся.
- Серьезно, Карл, некоторые религиозно настроенные члены общества все время предупреждают нас относительно ваших способностей и того, как вы ими пользуетесь, что вы вторгаетесь в запретные области, от которых нельзя ждать ничего хорошего, что вы имеете дело с силами, с которыми нельзя связываться, ну, и так далее... Что вы ответите на такие опасения? Они беспочвенны? Или есть все-таки что-то, что следует сказать людям?
Замбендорф на секунду нахмурился. Это всегда деликатный вопрос. Любое согласие ничего ему не даст, но и прямой отказ тоже не в его интересах.
- Мне кажется, этот тот случай, когда на одно и то же разные люди смотрят по-разному, - сказал он. - Эти люди смотрят на действительность с религиозной точки зрения, и, естественно, на них сказываются традиционные религиозные взгляды и предубеждения... должен сказать, что не все они совместимы с современными взглядами на устройство вселенной и на наше место в ней. - Он виновато пожал плечами и быстро развел руки. - Я интерпретирую факты с научной точки зрения. Иными словами, я занимаюсь теми новыми феноменами, которые пока лежат за пределами научной любознательности. Но это не значит, что они запретны или таинственны. Так могли относиться к электричеству в Средние Века. Это просто загадка загадка, которую не может объяснить современный уровень знаний, но которая тем не менее в принципе объяснима и будет объяснена с течением времени.
- Что-то такое, к чему нужно относиться с уважением, но чего не нужно бояться, - заключил Джексон соответствующим серьезным тоном.
- Больше всего людей пугает то, что порождено их же сознанием, ответил Замбендорф. - То, чем мы занимаемся, открывает совершенно новые походы к сознанию человека. Лучше познав себя, люди сумеют лучше справляться с собственными страхами. Обычно люди больше всего бояться испугаться.
- Может, тут вообще нет никакого противоречия, - заметил Джексон. Может быть, религиозные мистики на протяжении столетий испытывали то же самое, что вы сейчас пытаетесь использовать на сознательном уровне, научно... ну, например, так же, как магнетизм: ведь его использовали задолго до того, как поняли. В основном вы говорите то же самое.
- Именно так я вижу эту проблему, - согласился Замбендорф. Средневековая церковь преследовала Галилея, но сегодня религия согласуется с ортодоксальной наукой. Можно многое понять из этого прецедента. Замбендорф был совершенно искренен: только имел он в виду совершенно не то, что большинство из зрителей.
Джексон почувствовал, что аудитория пресытилась серьезной материей и глубокой философией, и решил, что пора продвигаться дальше.
- Я знаю, что вы вернулись из длительной поездки, Карл, - из Аргентины. Как она прошла? Больше ли активности и энтузиазма в Латинской Америке, чем у нас?
- О, поездка была очень успешной. Мы все наслаждались ею и встретились с массой интересных людей. Да, там начинают серьезные исследования по нашей теме, особенно в одном университете, где мы побывали... Но, говоря о длительных поездках, слышали ли вы еще об одной? Мы только что получили подтверждение.
- Нет, расскажите нам.
Замбендорф взглянул на аудиторию, потом прямо в камеру.
- Мы отправляемся на Марс в составе экспедиции САКО. Мало кто знает, какие серьезные исследования проводит САКО в области паранормальных явлений, особенно в связи с передачей информации и воздействии на расстоянии. - Это правда. Мало кто знает; а те, кто знают, знают также, что САКО никаких таких исследований не проводит. - Мы в течение некоторого времени вели переговоры с САКО при посредничестве одной из основных космических корпораций, теперь достигнуто соглашение о проведении целого ряда экспериментов. Из цель - проверить, как сказываются внеземные условия на паранормальных феноменах...
Замбендорф некоторое время рассказывал о марсианской экспедиции, преувеличивая роль своей группы, но в то же время не говоря ничего определенного. Джексон внимательно слушал, кивал в нужных местах и давал соответствующие ответы, но все время следил за аудиторией в ожидании первых признаков невнимательности.
- Все это замечательно, Карл, - сказал он, решив, что напряжение достигло максимума. - Мы желаем вам успеха в нашем мире... или, может, лучше сказать - вне нашего мира... и надеюсь, вы снова будете участвовать в нашем шоу - после экспедиции.
- Спасибо. Я тоже надеюсь на это, - ответил Замбендорф.
Джексон повернулся лицом непосредственно к Замбендорфу, положил ногу на ногу и позволил рукам лечь на ручки кресла. Перемена позы означала изменение настроения и темы. Он озорно улыбнулся, давая знать, что подходит к части, которой все ждут. Замбендорф сохранял серьезное выражение лица.
- У меня в кармане предмет, - признался Джексон. - Он потерян кем-то и передан в администрацию незадолго до начала нашего шоу. Вероятно, он принадлежит кому-то из зрителей в нашей студии. Мы подумали, может, Замбендорф что-нибудь скажет по этому поводу. - Он на секунду отвернулся и сделал искренний жест в сторону аудитории и камеры. - Честно, друзья, тут никакой подделки. Клянусь, никакого сговора. - Он снова повернулся к Замбендорфу. - Мы решили, что это неплохая мысль. Как я уже сказал, у меня в правом кармане предмет. Можете вы сказать о нем что-нибудь... или о его владельце? Должен сказать, я в таких вещах не разбираюсь... Может, это слишком сложное испытание, но... - Он замолчал, увидев застывшее выражение лица Замбендорфа. Аудитория стихла.
- Очень неясно, - сказал Замбендорф после паузы. - Но я думаю, что могу нащупать связь... - Голос его прозвучал резче. - Если здесь кто-то потерял что-нибудь, пожалуйста, молчите. Посмотрим, что можно сделать. Он снова смолк, потом сказал Джексону: - Помогите мне, Эд. Суньте руку в карман и коснитесь предмета пальцами. - Джексон послушался. Замбендорф продолжал: - Проводите по нему пальцами и представляйте себе его зрительно... Сконцентрируйтесь сильнее... Да, так лучше... Ага, сейчас кое-что яснее... Этот предмет сделан из кожи, из коричневой кожи... Я думаю, это мужской бумажник. Да, я в этом уверен. Я прав?
Джексон удивленно покачал головой, достал из кармана легкий светло-желтый бумажник и высоко поднял его, чтобы все видели.
- Если владелец здесь, пожалуйста, ничего не говорите, - напомнил он аудитории, повышая голос, чтобы перекрыть аплодисменты и удивленные возгласы. - Должно быть кое-что еще. - Он с новым уважением взглянул на Замбендорфа. А когда заговорил, голос его звучал негромко и серьезно; очевидно, он не хотел нарушить сосредоточенности медиума. - А как насчет владельца, Карл? Вы видите что-нибудь?
Замбендорф вытер лоб и вернул платок в карман. Потом взял бумажник, зажал в ладонях и внимательно посмотрел на него.
- Да, владелец здесь, - объявил он. И обратился к неизвестному владельцы: - Сосредоточьтесь, пожалуйста, посильнее, постарайтесь передать мне в сознание свой образ. Когда будет установлен контакт, вы ощутите легкое покалывание в затылке, но это нормально. - Снова наступила тишина. Люди закрывали глаза, пытаясь уловить присутствие странных сил. Потом Замбендорф сказал: - Я вижу вас... вы смуглый, стройный человек, на вас светло-синий костюм. Вы здесь не один. Рядом с вами два человека, они вам близки... наверно, члены семьи. И вы сейчас далеко от дома... в нашем городе вы гость, турист, я думаю. Вы приехали с юга. - Он посмотрел на Джексона. - Пожалуй, все.
Джексон повернулся и заговорил, обращаясь к аудитории:
- Можете теперь показаться, если вы здесь, мистер Смуглый, Стройный и В Синем, - сказал он. - Присутствует ли здесь владелец бумажника? Если он здесь, пусть встанет и представится.
Все начали поворачивать головы, осматривая студию. И вот в глубине у прохода медленно встал мужчина. Стройный человек, с наружностью испанца, с иссиня-черными волосами и короткими усиками, в светло-синем костюме. Он был ошеломлен и стоял, потирая лоб пальцами. Выглядел он неуверенно и не знал, что ему делать. Мальчик рядом с ним тянул его за рукав, а смуглая женщина в следующем кресле что-то говорила и знаками показывала на сцену.
- Пожалуйста, подойдите сюда, чтобы опознать вашу собственность, сэр, - сказал Джексон. Человек кивнул и начал пробираться по ряду под аплодисменты, пока не смог наконец пройти вперед. Шум стих, Джексон прошел к краю сцены и заглянул в бумажник. - Это ваш? - спросил он, глядя вниз. Человек кивнул. - Какое имя там написано? - спросил Джексон.
- Там написано Мигель, - сказал со своего места Замбендорф.
- Он прав! - Джексон сделал удивленный жест, приглашая зрителей разделить свое благоговение. Он посмотрел на Замбендорфа, потом протянул бумажник Мигелю. - Откуда вы, Мигель? - спросил он.
Мигель наконец обрел способность говорить.
- Из Мексики... я здесь в отпуске с женой и сыном... Да, это мой бумажник, мистер Джексон. Спасибо. Он бросил нервный взгляд в сторону Замбендорфа и торопливо пошел назад, на свое место.
- С днем рождения, Мигель! - сказал ему вслед Замбендорф.
Мигель остановился, повернулся и удивленно взглянул на него.
- Разве у вас сегодня не день рождения? - спросил Джексон. Мигель покачал головой.
- На следующей неделе, - объяснил Замбендорф. Мигель шумно глотнул и остальное расстояние до своего места преодолел бегом.
- Ну, как вам это понравится! - воскликнул Джексон, широко разводя руки, а аудитория откликнулась продолжительными аплодисментами и одобрительными выкриками. Замбендорф за Джексоном отпил воды из стакана и позволил атмосфере еще больше накалиться. Он мог бы добавить, что неизвестный благодетель, отдавший администрации бумажник, вынув его из кармана Мигеля, тоже обладал смуглой кожей - это был армянин, - но такое сообщение ухудшило бы впечатление.
Теперь аудитория готова. Аппетит ее разгорелся, и она хотела новых чудес. Замбендорф встал со своего места и прошел вперед, а Джексон инстинктивно отодвинулся в сторону, превратившись в зрителя: теперь это полностью шоу Замбендорфа. Замбендорф поднял руки; аудитория снова стихла, на этот раз тишина была напряженной и выжидательной.
- Я много раз повторял, что то, что я делаю, совсем не волшебство, сказал он; его звучный голос гулко отдавался в студии. - Это есть у всех. Я вам покажу... В данный момент я посылаю вам в мозг представление о цвете - всем вам - обычный цвет. Раскройте свое сознание... Видите? - Он посмотрел в камеру, которая его снимала. - Расстояние не имеет значения. Вы все, кто смотрит наше шоу дома, вы тоже можете присоединиться к нам. Сосредоточьтесь на представлении о цвете. Исключите все остальное из мыслей. Что вы видите? - Он повернул голову из стороны в сторону, подождал и воскликнул: - Желтый! Это желтый цвет! Кто из вас его видел? - Примерно четвертая часть собравшихся подняла руки.
- Теперь число! - сказал Замбендорф. Лицо его излучало возбуждение. Число между десятью и пятьюдесятью, обе цифры нечетные, но разные. Например пятнадцать... но одиннадцать не подойдет, потому что обе цифры одинаковые. Да? Теперь... думайте! Чувствуйте! - Он закрыл глаза, поднес сжатые кулаки к вискам, подержал их так секунд пять и объявил: - Тридцать семь! - На этот раз примерно треть рук поднялась вверх под хор "ох!" и "ах!", и впечатление было еще более сильным. - Наверно, кое-кого я смутил, - сказал Замбендорф. - Я хотел сказать тридцать пять, но в последний момент изменил намерение и... - Он остановился, так как примерно еще половина зрителей подняла руки; вообще все собравшиеся восторженно размахивали руками. - О, очевидно, кое-кто из вас это уловил. В следующий раз мне нужно быть определенней.
Но никто уже не упрекал его в этой небрежности: у всех складывалось впечатление, что они участвуют в абсолютно необычном и чрезвычайно значительном событии. Неожиданно всем показалось, что любые жизненные неприятности и проблемы могут быть решены очень просто: нужно только пожелать, чтобы они не существовали. Каждый может постигнуть эту тайну, она доступна всем. Неизбежное становится более приемлемым, недостижимое делается тривиальным. Нет больше одиночества и беззащитности. Учитель поведет их. Они пойдут за ним.
- Кто здесь Алиса? - спросил Замбендорф. Ответило несколько Алис. Из города на дальнем западе... на берегу, - уточнил он. Одна из Алис оказалась из Лос-Анжелеса. Замбендорф увидел неизбежное бракосочетание, в котором участвует кто-то из членов ее семьи - ее дочь. Алиса подтвердила, что ее дочь в следующем месяце выходит замуж. - Вы много о ней думаете, сказал Замбендорф. - Поэтому я так легко уловил. Ее ведь зовут Нэнси?
- Да... Да, Нэнси. - Взрыв аплодисментов.
- Я вижу океан. Ее жених моряк?
- Он служит во флоте... на подводной лодке.
- Он инженер?
- Нет, штурман... Но, наверно, тут и инженерные знания нужны.
- Совершенно верно. Благодарю вас. - Длительные аплодисменты.