- Да. Я знавал вашу матушку, бывал в ее салоне.
Герцогиня была незаурядной женщиной, только ее исключительная энергия так и не нашла себе применения.
И конец ее был печален - она умерла в нужде.
- Вы хотите сказать - в долгах? - вспыхнула Екатерина. - Я заплатила ее долги.
- После смерти герцогини. Это было полезно уже только вам, но не ей.
- Вы говорите дерзости, граф, - сухо сказала Екатерина, - но я объясняю их незнанием. В то время я находилась в полной зависимости от императрицы Елизаветы, а она не была щедра по отношению ко мне.
- Сожалею, ваше величество, что коснулся столь щекотливого дела. Чтобы снова не совершить оплошности, разрешите мне откланяться?
- Подождите, граф, я хочу задать вам еще один вопрос... Вы покидаете Россию. Какие впечатления вы увозите с собой?
- Довольно пестрые, ваше величество.
- А именно?
- Я предпочел бы не говорить о них. И что вам до мнения частного лица? При вашем дворе столько иностранных послов. Их мнение важнее.
- Официальное мнение не всегда диктуется впечатлениями, его чаще определяет политика. Частное лицо может быть беспристрастнее. Вы светский человек и, как очевидец, можете повлиять на общественное мнение.
- Я не собираюсь влиять на общественное мнение.
- Но вы бываете в салонах и при дворе, не так ли? - Граф поклонился. Не станете же вы молчать, если вас спросят об увиденном? Так вот представьте, что вы сейчас в каком-либо парижском салоне и рассказываете о своем путешествии в далекую Россию...
- Парижские салоны, ваше величество, не охраняются снаружи и внутри вооруженными до зубов гвардейцами.
- Вы их боитесь?
- Я ничего не боюсь, ваше величество. Просто сказанное мною снова может вызвать ваше неудовольствие - без надобности для меня и без пользы для вас.
- О, тогда тем более мне следует услышать, что вам не понравилось в России. Императрица должна знать, что не нравится иностранцу в ее державе.
- России я не знаю и имел в виду не державу, а лишь события минувшего месяца в Петербурге.
- Говорите, граф, говорите! Мне очень важно знать это. И не бойтесь огорчить меня - я готова выслушать самую горькую правду, - сказала Екатерина и улыбнулась милостиво и поощрительно.
- Когда повелители говорят, что они готовы выслушать самую горькую правду, это означает, что они с удовольствием выслушают любую неправду, лишь бы она была приятной.
- Вот вы снова сказали дерзость. Как видно, вы невысокого мнения о монархах. Но я пускаю это мимо ушей и докажу вам, что русская императрица - исключение из составленного вами правила.
- Буду рад убедиться в том, ваше величество. Прежде всего, я должен сделать вам комплимент - заговор был так хорошо организован, что переворот совершился быстро и без всяких жертв.
- Принять ваш комплимент, граф, означает признать, что я организовала заговор, чтобы свергнуть императора и захватить власть. Но я вовсе не искала власти и не создавала заговора! Это было народное восстание против тирана. Приемля престол российский, я лишь покорилась воле народа, избравшего меня.
- Тем хуже, ваше величество. Из этого следует, что пока действовал народ и было безвластие, все обходилось без крови, но как только вы вступили на трон, произошло это ужасное событие...
Лицо Екатерины сделалось в красных пятнах, воспаленные от табака ноздри гневно раздулись.
- Вы не только дерзки, граф, вы просто... Но я сдержу свое слово и выслушаю вас, - превозмогая гнев, сказала она и попыталась улыбнуться.
- Я могу замолчать, ваше величество.
- Нет, говорите! Какую связь вы видите между моим восшествием на престол и смертью бывшего императора?
Он умер по воле божьей. Судьбы господни неисповедимы...
- Пути господни неисповедимы, ваше величество, но вполне исповедимы пути человеческие... Я понимаю, Петр Третий был обречен. Россия огромная страна, но даже для нее три здравствующих императора - слишком много.
- Какие три императора?!
- Вы - в Петербурге, Петр Третий - в Ропше и гдето в заключении Иоанн Антонович.
- Я ничего не знаю об Иоанне - жив ли он и где он...
- Злосчастный Иоанн опасен только для того, кто занял его престол, и этот человек не может не знать, где находится Иоанн.
Екатерина закусила губу.
- Я не успела... Все произошло так внезапно для меня... А Петр, он умер от болезни, которой страдал всю жизнь. Об этом медики вынесли свое заключение.
- Я уже говорил, ваше величество, что у вас дурные медики. Над их заключением Европа будет потешаться.
- Но почему? Петр умер от геморроидической колики - что тут смешного? Или вы не верите тому, что у него был геморрой?
- Возможно, у Петра Третьего был геморрой, но не в этом месте, ваше величество, - сказал Сен-Жермен, касаясь рукой горла. - Геморрой - очень неприятная болезнь, но отнюдь не смертельная. Он вызывает иногда сильные боли, или геморроидические колики, как написали ваши медики, но никак не может вызвать удушья.
А ваш муж был задушен, чего не могли скрыть ни шарф на шее, ни пудра на лице. Это видел и понял не только я.
Теперь у Екатерины пылали не только щеки, но и уши и даже шея.
- И вы считаете повинной меня?
- Вас ведь интересует не мое, а общественное мнение? Боюсь, что оно вынесет приговор не в вашу пользу.
Что может вызвать такое убийство, кроме отвращения и негодования?
Сдвинув брови, Екатерина теребила в руках гусиное перо, пока не сломала его, и горделиво выпрямилась.
- Ниже достоинства русской императрицы оправдываться перед любым мнением... Но вам я докажу свою непричастность, Я дала себе зарок не показывать никому, но вы - друг Орловых...
- Грегуара Орлова, ваше величество.
- Значит, вы не захотите пятнать его репутацию...