- Ну, что ты от меня хочешь, Истомин? Прежде всего, я бы не ставил вопрос как ты: хотел бы продлиться... Мало ли кто чего хочет? Надо было по-иному: а как вы, Семен Иванович, отнесетесь к идее моего продления?
- А как вы, Семен Иванович, отнесетесь к идее моего продления?
- Совсем другое дело. Отвечаю - отрицательно. Объясняю почему. Это была моя идея ввести должность журналиста-экономиста в штат торгпредства. Выдаю тебе государственную тайну: я уже больше не торгпред. Сам видишь, что творится. Перестройка. И не таких, как я, отправляют на пенсию. А как к тебе новая метла отнесется, не знаю.
Дед юлил. О его уходе всем было давно известно, никакая это не государственная тайна. Наоборот, он сам просил о продлении. Хотя бы на полгодика. Его уважили. А на заслуженный покой торгпреды уходят персональными пенсионерами союзного значения. Если чего не стрясется напоследок. Я видел перед собой не фронтового разведчика, которому разворотило живот гранатой, не полуголодного студента академии внешторга, не генерального директора внешнеторгового объединения, не работника ЦК и не торгпреда, который решился отчислить средства своей сметы на Чернобыль, а старика, который устал карабкаться и удерживаться на этой лестнице и мечтает закончить свою жизнь на подмосковной даче в шесть соток.
Я всегда хорошо относился к деду и почти ненавидел его в этот момент. Чего ты боишься сделать благо? Не тебе же объяснять, почему просят о продлении. Тем более после закрытия "Березки". Кому нужен счет в сбербанке на спецдеревянные рубли вместо валюты?
Давай готовиться к отъезду, сказал я Лене.
- А как же мы хотели Юле и твоей маме... - начала она и умолкла.
Мы вспомнили первые дни приезда, как ей здесь ничего не нравилось и я отвез ее в центр города побродить по магазинам.
Мы шли, разморенные непривычной ноябрьской жарой, когда к Ленке подошел какой-то оборванец с плетеной корзинкой. Он протянул корзинку Алене, она близоруко прищурилась и склонилась к ней, он скинул крышку, и Елена увидела рядом свернувшуюся в клубок кобру.
Крик стоял на всю площадь. Испуганный хозяин кобры, решивший подзаработать на иностранке, захлопнул плетеное сооружение с чудовищем и кинулся наутек, а Аленин гнев излился лавой на меня.
- Куда ты меня привез?! Немедленно, слышишь, сейчас же уезжаю отсюда. Что ты стоишь? Где здесь кассы, купи мне билет на поезд вот тут же, сию минуту, ну?!
- Поезда через Гималаи не ходят.
- Ой, - опомнилась она. - А я самолетов боюсь. Что же делать?
Через два с половиной года я спросил Ленку:
- Поездом обратно поедешь?
- Ага, - хитро улыбнулась она. - Давай подождем, когда рельсы через Гималаи проложат.
Ричард, узнав о наших невеселых планах, расстроился:
- Валери, сделаем совместное предприятие, - предложил он.
- Будете директором. А пока можно устроить совместное путешествие.
Я никогда не решился бы на эту поездку, а тут... все равно полгода осталось, ну, выгонят из страны на полгода раньше, зато увидим то, что, пожалуй, из совколонии мало кто видел.
Сад чудес.
Ехать надо было в эпицентр терроризма. Именно там каждый день убивали двоих-троих. На улице. Днем. Подходили и стреляли. Или перерезали горло. Так тише. Ричи утверждал, что все это басни журналистов, падких до сенсаций. Ричи гарантировал, что ничего не случится, он - адвокат, но ехать все-таки решили двумя машинами. В первой - Сита с братом, во второй - мы с Ричи.
За полдня добрались до сонного тихого городка. Видно, жара доставала и террористов. И вход в сад чудес не отличался от входа в обычный парк.
Это - не сад. Наши впечатления сильно зависят от положения точки зрения, точки взгляда. Можно лечь на землю, и булыжник окажется пирамидой Хеопса, можно зависнуть на вертолете над Руанским собором, и готика вознесенного ввысь храма опрокинется в щемящую бездну.
Это - сад. Но ходить приходилось между пологими лбами небольших холмов, как по узким ходам сообщения на войне. На уровне глаз поднимался вверх склон, на котором рядами стояли тысячи фигурок то ли африканских воинов в пестром оперенье, то ли роботов космических пришельцев. Они спускались шеренгами, появляясь из-за гребня холма, и было молчаливое единство в этом войске, застывший марш из "Ленинградской симфонии" Шостаковича, за поворотом открывался новый склон со странными всадниками или кентаврами, еще один, а затем вдруг мирный пейзаж с изящной дугой мостика рядом с водопадом, низвергающимся со скалы, каждый уступ которой был высечен так, чтобы вода сверкающими перепадами точно складывалась в вибрирующий узор, как на полотнах Поллока, исхлестанных красками из пистолетов. И параллельно водопаду застывшие переплетения воздушных корней, словно клубки длинных анаконд.
Я поднял голову и увидел бородача в чалме, по пояс торчащего из-за холма. Он казался гигантским императором, двинувшим на нас тьму своего войска, из-под красной чалмы горели ненавистью его черные - такие бывают только у террористов - с наркотической поволокой глаза. Как, хоть и погасшие, у того отравившегося на площади у храма. Я ощутил себя в траншее, как солдат, у которого кончились патроны.
- Только ничего не говорите и не глядите им в глаза, - вспомнил я твердое наставление Ричи.
Я прошел дальше, кожей ощущая горячий взгляд бородача, и возблагодарил бога за близорукость Алены.
Чудеса сада сотворил один человек, чиновник почтового или какого другого ведомства - неважно. Ушел на пенсию и начал копать свои траншеи, лепить фигурки, строить мостики, высекать скалы для водопадов. И не помешал ему худсовет и не остановил его секретарь парткома по идеологии, не погасил его искру Божию. Тем страшнее обитающие в саду чудес террористы.
До столицы оставалось километров тридцать, мы возвращались с ощущением благополучного исхода нашей опасной затеи. Впереди, не торопясь, рулил брат Ситы, она же пересела к нам. Мы видели, как девочка лет пятнадцати перебежала дорогу, но ее окликнули, она обернулась, опять двинулась вперед и, передумав, резко побежала обратно. Скрип тормозов, сандалетка, взлетевшая вверх от удара. Девочка скатилась на обочину, автомобиль брата, вильнув, резко ускорил движение, а мы невольно остановились.
Было полное впечатление, что за каждым деревом, высаженным вдоль дороги, пряталось человек по десять - такая мгновенно нас окружила толпа. Они стали кричать, что Ричи сбил девочку. Ричи что-то резонно возражал в открытое с его стороны окно. Но пойди поймай того, кто уехал, а эти здесь. Отдельные нестройные выкрики превратились в хор, кто-то двинул по крыше рукой, удар гулко отозвался внутри. Всей пятерней они стали бить, как в барабан, по капоту, по крыше, по переднему затемненному стеклу. Ритм ударов яростно нарастал, перед моими глазами отскакивали и сплющивались о стекло человеческие ладони, привыкшие возделывать поле, а сейчас, словно ожившее войско из сада чудес, они жаждали добраться до моего горла - неужели это последнее, что я увижу в своей жизни?
Ричи переключил рычаг и, резко набирая скорость, задним ходом, как ногу из болота, вырвал машину из толпы. Кто-то пытался за нами бежать, но мы были уже достаточно далеко, чтобы развернуться.
Отъехали с километр в гробовом молчании. Ричи остановился на обочине.
- Что делать будем? - спросил я у него.
- Думаю, лучше вернуться другой дорогой, но я не знаю, хватит ли бензина. Кроме того, я боюсь, что брат Ситы поехал в полицию. Он очень честный, и это будет ошибка, если он сделает это. Ему понадобится моя помощь. Кажется, здесь недалеко есть заправка...
Мы стояли у бензоколонки, когда подкатил автобус. Местный, с оторванными дверями и выбитыми стеклами. Десятки пар враждебных глаз уставились на нас. Ричи стоял снаружи. К нему подошел кто-то из выскочивших пассажиров. Что-то спросил Ричи.
Тот пожал плечами, жестом показал на капот авто. Подошедший внимательно осмотрел капот, заглянул в машину.
- Да сними ты эту шапочку, - театрально-радушным голосом произнесла Ленка, не глядя даже в мою сторону. - Она всем в глаза бросается.
- Думаешь, поможет? - спросил я, зевая.
Спектакль удался. Автобус уехал. Мы медленно двинулись от заправки.
- Что он у тебя спрашивал? - поинтересовался я у Ричи.
- Они захватили рейсовый автобус и организовали погоню.
Спросил, не мы ли сбили девочку. Я сказал, видишь, нет никаких следов.
- Что теперь?
- Посмотрим.
Ричи подъехал к месту происшествия.
Пусто. Никого. Словно опять все попрятались за деревья.
Через десяток километров у полицейского поста увидели машину брата Ситы. Ричи свернул на обочину.
- Сита, отвези мистера Валери и миссис Хелен к себе домой, чтобы родители не беспокоились. А я тут все улажу.