— Ты намерен обратить ее?
— Только с ее согласия.
— Она не согласится.
— Время покажет.
— Я знаю ее лучше, брат. Я пробовал ее кровь.
— О, ты тоже? — съехидничал Каин.
Александр побледнел, стиснул кулаки, с великим трудом удерживаясь от желания врезать по ухмыляющейся физиономии брата.
— Ты… ты ее укусил?!
— Я думал, она тебе рассказала. Впрочем, у вас не было возможности поговорить наедине…
— Зачем ты это сделал?!
— Не надо было выводить меня из себя, похищая моих слуг из моего же дома. Ты — причина моей несдержанности.
— И она… она после этого еще и позволила тебе…
— О да. — ухмылка вампира стала еще шире.
Александр выпрямился, прикрыв глаза ладонью. Каин почти физически ощущал его боль. Пожалуй, он недооценил глубину чувств, которые его братец испытывал к Яне…
— Если бы я не знал, что она не поддается гипнозу, то списал бы все на него, — наконец, пробормотал Алекс. — Что ж, Каин, мешать я вам не стану — но учти: одна жалоба с ее стороны, и тебе несдобровать. Препятствовать твоему отъезду из города я также не намерен. Если таков ее выбор — так тому и быть. Я слишком ее… она мне слишком дорога, чтобы удерживать ее здесь силой. Надеюсь, тебе удастся сделать ее счастливой.
С этими словами он развернулся и стремительно вышел из кухни, не дав Каину времени обдумать ответ. Каин усмехнулся, глядя вслед своему несостоявшемуся сопернику, но усмешку эту нельзя было назвать победной. В душе горчило.
Они ждали его, чинно восседая за столом в столовой, точно образцовая семья: малышка-дочь и трое воинов-вриколакосов, преобразившихся благодаря новой одежде и принятому душу. Неверный свет свечей омывал их силуэты. Лиза была одета в нарядное розовое платье, несколько старомодное, но очень подходившее к ее золотистым кудряшкам и ангельскому личику; Вера, причесанная и накрашенная, смотрелась утонченно и загадочно в черном шелке, оттенявшем чудесный цвет ее кожи. Мужчины были точным отражением друг друга: кожаные куртки и кожаные же штаны, обтягивающие темные майки, берцы. И лишь одно объединяло всю эту до нелепости разношерстную компанию: жажда крови.
Первой его приближение, конечно, почуяла Вера. Поежилась, оглянувшись на темноту, царившую в стенах дома. Умница. Остальные увидели своего господина, лишь когда он бесшумно шагнул в круг света.
— Папочка! — Лиза подлетела к нему розовым мотыльком, доверчиво прижалась к ноге. Он снисходительно похлопал ее по голове, точно любимую собаку. Пересек комнату и занял свое место во главе стола. Вера молча поднялась и скрылась в темноте, откуда вскоре вернулась с полноватым мужчиной средних лет — прежним хозяином дома, который Марк облюбовал для 'гнезда'. Мужчина плелся за девушкой покорно, как баран, подвластный ее чарам, но в глазах его плескался животный ужас. Его жену убили на его глазах всего пару часов назад, не утруждая себя гипнозом — вампирам вздумалось поиграть со своей жертвой. Двое громил с горящими глазами, хохоча, бегали за визжащей, обезумевшей от страха женщиной по всей комнате, пока, наконец, не загнали в угол, где ее страдания оборвала маленькая девочка с кукольным лицом, разорвавшая ей горло. Стройная миловидная девушка, напоминающая эльфа, стояла в дверях, молча наблюдая за развлечением сородичей, но после присоединилась к трапезе. И вот — настал его черед. А он даже не мог выдавить из себя ни единой мольбы о пощаде.
Хрупкая с виду девушка швырнула его на стол перед Марком, который невозмутимо протянул руку и рванул когтями горло жертвы. Сделав первые пару глотков — он не был голоден, но отдавал дань традиции — Перворожденный бросил агонизирующее тело на растерзание вриколакосам. Лиза с ногами забралась на стол, склонилась над мужчиной, по-кошачьи лакая струящуюся из раны кровь; Матвей и Илья терзали его плоть, рыча, точно волки. Вера смотрела на них, закусив губу, и на лице ее отражалась борьба страдания и жажды.
— Пей, — велел ей Марк, и девушка безропотно повиновалась. Через пару минут на залитой кровью скатерти остались лишь иссушенные останки человеческого тела, утопающие в обрывках одежды. Сытые вриколакосы вернулись на свои места, довольно щурясь и урча.
— Дети мои, — мягко произнес Перворожденный, окинув их удовлетворенным взглядом, — скоро нам предстоит одно небольшое дело — мы должны будем расправиться с предателями, осквернившими честь нашего Рода. Наградой вам будет власть и столько человеческой крови, сколько влезет в ваши ненасытные утробы.
— Мы готовы, господин! — прорычал Илья, обрушивая на стол пудовые кулаки с устрашающими черными когтями. Дерево жалобно затрещало.
— Только прикажи, — с готовностью подхватил Матвей.
— Что скажешь, Вера? — Марк обратил свой взгляд на девушку.
Та понуро склонила голову:
— Я выполню любое твое распоряжение, господин.
— Вот и славно. Вам понадобится еще пара кормежек, чтобы войти в полную силу — тогда и начнем. А пока можете отдыхать. Запрет лишь один — не покидать без моего ведома дом и не охотиться в мое отсутствие. Теперь ступайте. Нет, Вера, ты останься.
Когда они остались одни в залитой неярким, золотистым светом комнате, Марк подошел к девушке и, не говоря ни слова, подхватил ее и опустил на покрытую кровью жертвы столешницу. Неподатливый шелк затрещал в его руках, расползаясь на лоскуты — не беда, гардероб бывшей хозяйки дома был до отказа набит всевозможными нарядами. Вера зажмурилась, когда он наклонился к ее лицу, впился в ее губы грубым поцелуем победителя. Сопротивляться было бесполезно, и, более того — небезопасно, поэтому девушка лишь крепче сжала кулаки, отдаваясь ласкам хозяина.
— Глупышка, тебе понравится, — шепнул он в ее ухо, прежде чем его клыки отыскали тонкую жилку на ее шее.
16
Утро выдалось не по-июльски сумрачным и прохладным; город, казалось, был вовсе не рад прибытию господина Орсо. Каин, прогуливавшийся у припаркованной перед зданием аэропорта машины, то и дело бросал нетерпеливые взгляды на автоматическую стеклянную дверь, выпускающую толпы прибывших; прежде судьба не сводила его с Палачами, о которых он, подобно большинству Истинных, имел весьма смутное представление. Валентин восседал за рулем, молчаливый и невозмутимый, как индеец, но и в его взгляде читалось любопытство.
Наконец, Каин заметил Алекса и Аскольда, несшего в одной руке большой пластиковый чемодан, а в другой — продолговатый кожаный чехол, внутри которого явно покоился внушительных размеров меч. Впереди неторопливо вышагивал Палач собственной персоной. Глаза Каина, как нельзя кстати скрытые темными стеклами солнечных очков, сумели в деталях рассмотреть незнакомца. Палач был высок, строен и широкоплеч, имел пружинистую походку и длинные, чуть волнистые, волосы, то ли белые, то ли седые, резко контрастирующие с черным деловым костюмом (Каин, ожидавший увидеть некое подобие Блейда, брутальное и выряженное в кожу или, на худой конец, латекс, даже ощутил легкое разочарование). Но самым примечательным в нем, безусловно, было лицо. Оно было идеально правильным, безукоризненно прекрасным. Точеные черты — прямой изящный нос, чувственная, но жесткая линия рта, мужественный, но при этом аккуратный подбородок — могли бы принадлежать ангелу, допусти Каин их существование. Цвет кожи был ровным и сияющим, большие продолговатые глаза в обрамлении темных пушистых ресниц напоминали два кристально чистых желто-зеленых хризолита, а не поражали иномирной чернотой, как у большинства Истинных. 'И это — Палач?' — с некоторым недоумением подумал Каин. Впрочем, стоило Габриэлю Орсо подойти к нему вплотную, как Истинный физически ощутил исходящий от него холодок, заставивший его поежиться; глаза Палача, издали поражающие своей красотой, вблизи показались ему двумя ледяными звездами. Не придумав ничего уместнее, Каин молча склонил перед ним голову в знак приветствия; Орсо ответил ему легким кивком.
— Ты, должно быть, Каин, — произнес он на инканусе неожиданно приятным, негромким голосом.
— Да… господин Орсо.
— Габриэль, — поправил его тот. — Я не сторонник лишних церемоний.
Взгляд Каина скользнул по его рукам: они были заключены в тонкие кожаные перчатки, словно Палачу было холодно.
— Мера предосторожности, — пояснил Габриэль, без труда угадав его мысли. И добавил, позволив себе, наконец, легкое подобие улыбки, не коснувшейся его глаз: — А тебе следовало бы помнить, что первое впечатление зачастую обманчиво.
Каин недоверчиво хмыкнул — то ли на его лице слишком явно отражались его мысли, то ли Палач умел их читать. Что, в принципе, вполне могло бы быть правдой. Похоже, это ангелоподобное создание еще найдет, чем их удивить…
Валентин, с некоторой поспешностью выбравшись из машины (в силу комплекции вышло это у него не слишком изящно), представился и принял у Аскольда вещи Палача. Затем Истинные расселись по машинам — Габриэль, естественно, поехал с Александром, а Каин составил компанию Аскольду.
— Ну, и как он тебе? — поинтересовался Аскольд по дороге. — У меня от него мурашки по коже.
— Не такой, каким я его себе представлял.
— Он сам сказал тебе — первое впечатление не всегда верно. Когда он обращает на меня свой взгляд, у меня возникает чувство, будто меня просвечивают рентгеновским излучением…
— Так, вероятно, чувствуют себя люди под нашими взглядами, — с усмешкой предположил Каин. — Почему он носит перчатки?
— Думаю, таким образом он избегает прямых контактов с окружающими.
— С какой целью?
— Скорее всего, он — тактильный эмпат или что-то в этом роде. Такой дар встречается не только среди Палачей.
— Ну, я бы не спешил назвать это даром. Скорее, проклятием. Хотя я допускаю, что в некоторых случаях оно может быть полезным.
— Не удивлюсь, если, помимо прочих талантов, наш Палач обладает способностью к телекинезу и телепатии.