- Очко,- подыграла мне Ирина.
- Твоя,- говорю,- взяла.
- Теперь ты сдаешь,- распорядилась она.
- Ладно,- говорю,- пойдем водки выпьeм. Или коньяку у Парашина.
Ирина поспешно зажала нос пальцами и гнусаво произнесла:
- Лучше водки.
- А нету.
- У меня есть.
Приоткрыла ящик стола и достала бутылку " Московской ". Дядька поднял голову.
- Эй, эй,- заволновался он.- А водку где достала?
- Мы уходим,- закричал я.- Рабочий день окончен.
Дядька посмотрел на Ирину с удивлением. Я посмотрел на нее без удивления .
- Где вас искать?- спросил дядька.- Если что...
- Если что?- с напором поинтересовался я.
- Тебе лучше знать.
И почему это всeм кажется, что мне лучше знать?
- Ирина,- продолжал меж тем неугомонный дядька.- У тебя срам есть?
- Есть, есть у нее срам,- заверил дядьку я. - Тебе даже не снилось, сколько.
Одних срамных мест штук двадцать.
- Примкнись, Гоша,- одернула меня Ирина.
Делать нечего - я послушно примкнулся.
- Ну, как говорится, твои проблемы,- махнул рукой мой шеф.- Но - чтоб к завтраш-нему утру статья была готова.
- Бомба?- переспросил я.
- Сенсация! Накладные не забудь, дятел.
Дятел[1] схватил клювом накладные, подхватил в лапки Ирину, и мы полетели.
- Куда,- говорю,- полетим? В театр или ресторан?
- У тебя есть деньги на ресторан?
- Нет. Я думал, у тебя есть.
- Наглый ты, Гоша.
- Наглый,- с гордостью подтвердил я.- Так куда пойдем?
- К тебе.
И мы пошли ко мне.
ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ Меня любят почти всe женщины. Одни - потому что я их не люблю, другие потому что я очень редко моюсь.
(КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ)
Возле нашего дома толпились трое: дворник Саша Рогов, Ефим Парашин и Евлампия Вшивина-Паршивин.
ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Евлампия Вшивина-Паршивин была женой Вшивина и Паршивина. Не удивляйся Наш шоколадный читатель. Вшивин и Паршивин были бедными людьми и не могли позволить себе больше, чем одну жену на двоих. Евлампия была в своем роде очаровательна:
длинная, тощая с неожиданно упитанным мужицким лицом, с пучком редких сальных седых волос, произростающих от затылка и вниз, на спину. Передняя часть головы оставалась относительно лыса. Вшивин в шутку называл эту часть полигоном для блох. В правой части полигона (в области виска (там, где у нормальных людей пробиваются пейсы)) имелась воронка от взрыва. То была вмятина на черепе, приобретенная Евлампией в силу странного стечения обстоятельств, когда веселый Паршивин ударил ее по голове гирькой от часов. Пахла Евлампия то Вшивиным, то Паршивиным.
( КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
- Чо собрались, мужики?- окликнул их я.
- Да вот,- отозвалась Евлампия,- тут кто-то челюсть обронил.
В самом деле, на асфальте, вцепившись зубами в коржик лежала челюсть бабушки из Симферополя.
- То бабкина,- сообщил я.- Из Симферополя она.
- Ишь ты,- подивился Саша Рогов.- Откель доскакала!
Жадный Фима наклонился и прибрал к рукам и коржик, и челюсть.
- Але, Парашин,- скказал я.- Челюсть сдай. Я ее бабке передам. По наследству.
Парашин неохотно расстался с челюстью ( покажите мне человека, который бы охотно расстался с челюстью!), я положил ее в карман, открыл дверь ключем, и мы вошли в дом.
В полутемном коридоре Оксана мыла пол.
- А еще Сидорыч есть,- доверительно сообщил я.- Он покажется, когда мы будем в комнату входить.
Оксана подняла голову.