Это был психологический тест, и «подготовиться» было свыше его сил. Чтобы пройти этот тест, Деккеру пришлось выбраться из постели после четырех часов сна, на автобусе подняться в гору, а затем женщина, проводившая тест — она сказала, что зовут ее доктор Роза Мак-Кьюн — начала с того, что приказала ему раздеться.
— Именно. Снимайте все, Де Во. В чем дело? Вы стыдитесь своего тела?
Конечно, подобное никогда не приходило в голову Деккеру, который думал о том, что в комнате холодно даже по марсианским стандартам. Однако, поскольку он не придумал подходящего повода сказать об этом, как впрочем и разумных причин протестовать, он просто последовал ее указаниям. Пока он раздевался, женщина внимательно изучала его и произнесла небольшую речь.
— Деккер Де Во, — сказала она, — предположим, ты получишь доступ к тренировкам и, предположим, ты не вылетишь посреди обучения — а вероятность того, что с тобой случится не одно, так другое, очень велика, так что не надейся на многое — тебе часто придется проходить подобные тесты. Не регулярно. Я этого не говорила, в них никогда не будет ничего упорядоченного. Но они будут достаточно часто. Причина тому, естественно, заключается в том, что карьера, на которую ты решился, требует многого. Нам не нужны слабаки, и если мы находим слабых людей, то вышвыриваем их. Ты это понял?
— Конечно, — ухмыляясь, ответил Деккер.
Она сделала какую-то помету в блокноте о том, решил Деккер, что он улыбается, а потому улыбаться перестал. Женщина продолжала:
— Однако должна указать на то, что данный тест отличается ото всех остальных. Хочешь знать, почему?
— Думаю, да, — согласился Деккер.
Он вновь попытался подавить улыбку, хотя и в самом деле забавно было то, что женщина не только заставила его снять с себя все, вплоть до поддерживающих браслетов с ног, но и не предложила ему сесть.
— Отличие, — отчетливо выговаривала женщина, — заключается в том, что на этот раз ты заранее знал, что подвергнешься тестированию, так что у тебя была возможность подготовиться. Больше предупреждений ты не получишь. А теперь, видишь экран на стене? Возьми в руки контроллер. Когда я скажу тебе начинать, нажми на переключатель, а затем держи курсор в кругу мишени, пока я не дам сигнал закончить.
Деккер взглянул на отключенный экран.
— Какой курсор?.. — начал было он, но женщина уже крикнула:
— Начать!
Экран тут же ожил, Деккер сморгнул. Большую часть экрана заполняла путаная мешанина сочетаний меняющихся контуров и прямых линий, но ему удалось различить движущийся бледно-зеленый кружок — единственный круг на экране — и яркую золотистую точку, очевидно, курсор. Ручной контроллер был незнакомой Деккеру конструкции, но марсианин быстро приспособился к нему, и загнал курсор в мишень… и держал его там довольно неплохо, хотя и не без труда: Сложность состояла не только в том, что мишень перемещалась совершенно непредсказуемо, но и в том, что психолог не обращала на него никакого внимания. Она даже зевнула и перешла к окну, потом стада переодеваться в присутствии Деккера. На секунду его отвлек громкий хлопок за спиной. Когда он решил, что это намеренная попытка нарушить его сосредоточенность, сам экран мигнул, на минуту погас, а когда он вспыхнул, вновь конфигурация его оказалась совершенно иной. Потом открылась дверь, и появился какой-то мужчина, протолкался между экраном и Деккером и затеял с психологом громкий разговор, на женщине не было уже ничего, кроме белья…
И так далее. До бесконечности. А потом внезапно все кончилось. Без малейшей паузы доктор Роза Мак-Кьюн стала диктовать ему письменный тест, который оказался еще скучнее и длиннее, а ему приходилось обнаженным все это время стоять на уставших ногах.
— Конечно, — сказал Деккер отцу, вернувшись в меблированную комнату, которую они сняли на время экзаменов, — они пытались меня отвлечь, я это знаю. Заставляли меня раздеться, да еще стоять без браслетов.
— Они придираются к марсианам, — ответил отец, — придется тебе к этому привыкнуть.
— Привыкну. Впрочем, я уже привык. Во всяком случае, я думаю, что теперь могу большую часть времени обходиться без браслетов. И еще, все это очень забавно. Скажем, вопросы теста: «Когда вы в последний раз говорили с Господом Богом?» Или «Ваш кал плотный и темный?» По крайней мере, у них есть чувство юмора.
— Все психологические тесты странные. Психология — вообще довольно забавная наука, — сказал отец и замолчал, откашливаясь.
Прочистив горло, он вновь наполнил свой стакан, и добавил:
— Главное — ты прошел.
— Этого я еще не знаю наверняка. Она ничего не сказала.
— Если она не сказала, что ты провалился, значит, ты прошел, ты ведь — марсианин, естественно, ты умеешь справляться со стрессом.
Болдон Де Во встал, прохромал к крохотному холодильнику, чтобы добыть из него еще несколько кубиков льда. Деккер осознал, что выглядит он еще более слабым и больным, чем когда бы то ни было. Этот климат был ему вреден.
— Сколько ты собираешься здесь оставаться? — спросил он.
— Пока ты не поступишь в академию. А теперь послушай, я нанял для тебя преподавателя. Зовут его Маркус Хэгленд. Он сам прошел все курсы, но прежде чем он успел получить назначение, его под каким-то предлогом выгнали. Тебе придется продолжать занятия, Дек.
— Я знаю.
— Я знаю, что ты знаешь, — сказал отец, вновь усаживаясь в кресло. — Ты когда-нибудь слышал, как марсиане называют это место?
— Я даже не знал, что здесь есть марсиане?
— Смышленых нет, они давно уже покинули Денвер, но те, что остались, зовут это место «Болотным городом». Таков он и есть, холодный, сырой и жалкий. В мое время в академии я ненавидел его, и еще больше ненавижу сейчас. Слава богу, что, по крайней мере, нет снега.
— А я был бы не против посмотреть на снег, — сказал Деккер.
Отец кивнул.
— Я тоже когда-то так думал, — сказал он, — когда впервые сюда приехал, — он помолчал, взглянул на сына и улыбнулся. — Дек, помнишь, что я подарил тебе перед отъездом? Маленького набитого зверя?
— Я зову его Храбрым Мишкой, — ответил Деккер, внезапно почувствовав себя неуютно: он не привык к сентиментальным воспоминаниям своего давно потерянного отца.
— Не думаю, что он у тебя сохранился, — сказал отец, почти тоскливо.
— Но я сохранил, хотя здесь его нет. Но я никому его не отдал.
Отец кивнул. Деккер не мог бы сказать, доволен старик или нет. Отец отхлебнул из стакана, а потом сказал:
— Что касается этих марсиан в Денвере. Они не принесут нам ничего хорошего, Дек, и у нас нет времени на визиты. Маркус появится здесь рано утром, и тогда все, что ты сможешь себе позволить с данного момента и до экзамена, — это заниматься.
Как выяснилось, это было чистой правдой. Наставник прибыл и пробыл у них весь день, и весь день ушел на занятия. Деккер не был уверен, нравится ли ему этот наставник. Маркус Хэгланд, конечно, был марсианином, но необычно мрачным, иногда даже враждебным. Его терзал кашель, почти такой же жестокий, как Болдона Де Во, и когда Деккер воспользовался паузой, Чтобы спросить его, почему он остался в Денвере, тот в ответ только сказал:
— Все изменится.
— Изменится как? — спросил Деккер, но Маркус лишь покачал головой.
— Единственно возможным образом, — ответил он. — А теперь, давай вернемся к нашим кривым траекторий. При первой приблизительной оценке ты можешь игнорировать все, кроме крупных планет на расстоянии сотни миллионов километров или около того от твоей траектории и само Солнце, но потом, когда тебе понадобится расписать детали корректировочных взрывов…
И так далее, и так далее. После первых нескольких дней Деккер уже стал удивляться, действительно ли за стенами меблированной комнаты существует какой-то город. Сама комната была не намного меньше их квартиры в Найроби, но пахло здесь хуже, и к тому же было холоднее.
Холод был определенным преимуществом. Деккер так и не смог привыкнуть к кенийской жаре. Другим большим плюсом было то, что если Деккер выползал на запасной выход и как можно дальше перегибался через ржавые перила, он мог разглядеть далекую гору, как шапкой накрытую комплексом зданий, штаб-квартиры проекта Оорт. Самих зданий он, естественно, различить не мог, просто случайный отблеск окна, когда солнце падало в стекло под определенным углом. Но штаб-квартира была рядом. Именно там он проходил психологический тест, именно туда он попадет — если сдаст экзамен.
На этом он каждый раз заставлял себя вернуться к своему экрану и занятиям. Как бы он ни был занят, у Деккера хватало времени, чтобы заметить, что отец не только больше кашляет, но и тяжело пьет. Наблюдения эти не носили личного характера, поскольку в комнате, которую он делил с сыном, Болдон Де Во пил на удивление мало. Так что он уходил сам по себе — «Так чтобы я не отрывал тебя от работы» — и возвращался, кашляя И пошатываясь.
Единственное, что было хорошего в данной ситуации, было то, что нрав его чуть смягчился, смягчился настолько, чтобы возвращаясь домой окруженный запахом самого дешевого, какого ему удавалось найти ликера, соглашался разговаривать с сыном.
Деккеру это нравилось. Ему нравилось слушать рассказы отца об Оорте — не о наркотиках и несчастном случае, но о чувстве товарищества, нужности своего дела, возбуждении.
— Иногда мне кажется, что тебе хотелось бы вернуться, — сказал Деккер.
Отец уставился на него в упор