— И что? Причем тут мой сын?
— Ты ему еще понадобишься. А Валентина тебя погубит. В полном смысле этого слова.
— Чего-то ты не то сегодня говоришь.
— Именно то, что надо. Она тебе никаких фокусов не показывала?
— Ты, конечно, извини, но о некоторых вещах я бы не хотел…
— Да не о том я! Эти ее фокусы мне и так известны! Ты не замечал за ней чего-то такое, что обычный человек сделать не в состоянии?
— Как тебе сказать. Она натренирована, очень технична, и естественно может…
— Ну, не тяни, говори конкретно. Что ты видел? Все странное, что тебя удивило или поразило. Только то, что видел сам, домыслов мне не надо.
— Дома у нее стоит двухсот двадцати килограммовый мотоцикл. Она его втаскивает и вытаскивает на улицу. Еще я сам наблюдал, как она, голыми руками, укокошила трех нехилых мужиков, которые на нас напали. Крест у нее на шее какой-то странный, и почему-то перевернут. Когда я очень нехорошо повредил ногу, она ее залечила. Уже через три дня я даже забыл, что там болело…
— А чего это личность у тебя такая мрачная вдруг стала? Понял, наконец? — Евгений понизил голос до заговорщического шепота. — Она — не человек! Она — настоящая ведьма!
— Ты сколько принял сегодня? Не верю, что от одного пива такие глюки пошли. Что с тобой?
Не хотел я ему говорить, что уже завяз поуши и вылезти из цепкого, как болотная трясина, состояния я сам уже не смогу. А помочь мне — некому. Если только не случится та случайность, в которую мы не верим разумом, но бессознательно ждем и надеемся. Но он сам сменил тему.
— А на работе чего? Надеюсь, тихо? Хакеры не задолбали? А юзера? Давно ко мне не обращался.
— Сам справляюсь. С хакерами проблем нет, хотя атакует кто-то регулярно. А юзера забодали, есть такое дело. Ничему учиться не хотят, хоть ты тресни. Работа интересная, мне нравится, только вот, надоело одно и тоже по тысяче раз всем повторять... Иногда думаешь — отогнать бы всех тупых придурков к чертовой матери от компьютеров, да и доступ на большую часть сайтов запретить…
— Сань, забей. Всегда так — оно только по началу интересно, а потом — скучно занудно, юзера постоянно достают, да и плюс к тому — никто тебя не любит, а все только ругают. — Евгений сделал несколько глотков из горла бутылки. — Сань, а нет ли у тебя ощущения, что наша корпоративная солидарность иногда противоречит справедливости и ответственности? Ну, я то глубоко убежден, что прав у сисадмина гораздо меньше, чем обязанностей. И первая его обязанность — удобство юзера — это аксиома любых администраторских курсов и практики.
Женька, как всегда, говорил весьма многословно, мусорно, но в общем-то справедливо.
— Я, Алекс, приведу тебе тут одну аналогию, может не совсем удачную, но, думаю, тебе хорошо понятную. Ну, где-то так годиков несколько назад, админили мы провайдерскую сетку в одном маленьком провинциальном городке. Пригласили меня, по старой дружбе. Провайдерский диалап через... э-э-э... не помню точно, давно было дело… Двенадцать или пятнадцать эй-эс пять тыщ триста по четыре-восемь пи ар ай в каждом. По статистике каждый вечер ровно в два ноль-ноль ночи, по причине местного тарифа, юзера выползали всем скопом. И в один прекрасный день обнаружили мы ровно за шесть минут до срока, что побывавший на Циско роутере днем коллега где-то сильно напорол... и канала нашего, толстого и быстрого, за который все так этого провайдера уважали — не видно ни, простите, пингом, ни... Ну, и шесть минут до момента, когда шесть тысяч голодных юзеров полезут в Интернет... После того, как все это закончилось, я впервые, может, просто раньше повода не было посмотреть, увидел на своих висках ниточки серебристые. Связь мы подняли за двадцать секунд до звонка первого юзера! Ну, и ты думаешь, мы мазохисты? Ты думаешь, нам за поддержку этого диалапа в шесть тыщ рыл деньги платили или хотя бы пиво наливали? Или думаешь, что мы акциями получали? Нет... Ни фига... делали мы этот диалап сапот задарма, целиком и полностью, по дружбе, так сказать. Потому что там юзера. Потому что в свое время мне вколотили в голову, что юзер — это главное, что есть в смысле существования админа, и потому еще, что других админов, которые к этому руки могли приложить, там больше не было. А коллега, который все это устроил, был залетный... он там, к слову говоря, whois[2] правил... Да, кстати, еще одно. Провайдер, которого мы поднимали, был из разряда free-internet, то есть юзер провайдеру ничего не платил, и провайдер перед юзером ни за что не отвечал. И провайдер бы, ну совсем не пострадал, если бы юзера один день не сходили через него в Интернет и не посмотрели любимую порнушку. И реноме не потерял бы, потому что числился тут самым «непадающим». Да, и заметь, юзеров этих, сколько их там тысяч зарегистрены были — мы в лицо не видели и с ними никогда не общались. А теперь, Алекс, попробуй представить себе ситуацию, что мы берем и отключаем юзера, потому что он вместо пятьдесят одного K соединился на традцать три и шесть, причем, видишь ли, канал занимает неправильно. Плохое это у него, дескать, соединение... негодное никуда. Занял, понимаешь, нормальный канал своим говенным железом, и пусть уступит юзеру с нормальным компом, а сам пойдет и купит себе другой. А вот этого давай отключим за то, что он, сука, какой день пытается через аксесс-листы пробиться и нагадить нам на роутере. А вот этого давай за то, что варезы качает мегатоннами сразу с нескольких серверов и канал засирает, не дает другим работать. А вот этого за то, что он — тупой... Юзера, конечно, разные бывают, но не к лицу сетевому администратору писать им в карман. О чем это я? Не принимай, пожалуйста «писать в карман», как упрек тебе лично, это я, как ты понимаешь, исключительно для ясности и красоты слога сказал. Ну, а от меня то, чего сейчас хочешь? Зачем пришел-то? Пиво будешь?
— Жень! За критику, конечно, спасибо. Принято. — Сказал я, выразительно глядя на шикарный глянцевый плакат с совершенно голой Джейн Мэдисон в неприличной позе. — А пришел я вот зачем. Нет ли у тебя чего-нибудь этакого, для души?
— Для души, говоришь, — задумчиво протянул Евгений, шаря рукой под столом в поисках очередной бутылки, — а какая у тебя операционка?
— Что, забыл уже? Виндус-экс-пи, на основном серваке — Виндус-сервер, на запасном — Линукс Мандрива. А дома – хом эдишен.
— Виндус, блин… Ну, и чего это вы все на этих Виндусах с ума посходили? Лучше поставь везде Linux Ubuntu! Или, еще лучше — «Красную Шапочку». Unix, конечно, лучше всего, но тебе на него никаких бабок не хватит. Пиво-то будешь?
— Зачем мне твои никсы? Линухи-Юнихи? Из никсов мне Мандривы хватает. Да и Виндов вполне.
— Ну, ведь у Виндусов защиты — никакой. Вчера посмотрел последнюю версию — так программисты там, ну прямо как дети малые, честное слово. Ну, как они криэйтят PWL! Ну, разве так можно… у меня уже есть две реально действующие проги, сам проверял вчера на экс-пи. Ломают пароль доступа, как нефиг делать. Правда, так и не понял, какая из них лучше. Должны работать на взлом Виндус-экс-пи профешинел и хом. У меня — профешинел. Но они должны также крячить и последний релейс, бэта-версия уже вышла… А вот вчера, попробовал я…
Слушал я Женьку вполуха. Последовавшие далее многочисленные слова, прерываемые бесконечными «ну», были уже как-то невнятны, и не более мне интересны, чем ритуальная песнь вождя племени австралийских аборигенов.
— …однако такой подход имеет свои недостатки, — продолжал т мой друг. — Ну, в принципе, можно было бы написать отдельную маленькую прогу, которая спрашивала бы у ай-пи-фильтра реальный адрес пакета, формировала бы заголовок и отдавала бы все это кэширующему прокси. Но я пошел по другому пути и встроил необходимую функциональность прямо в…
Скоро я окончательно утратил нить, и Женьку уже почти не слушал. И тут мое внимание отвлек интересный предмет. Я быстро нагнулся и выхватил из кучи грязного белья в углу плоскую коробочку в каких держат компакт-диски с гордой надписью:
All for breakings Windows XP Professional: Final Release
На обороте коробочки с диском был логотип: «Left Soft» и скромная приписка:
© Все права защищены. Незаконное копирование преследуется по закону об авторских правах.
— …основные проблемы связаны именно с этим решением, — тем временем продолжал вещать Евгений, не особо интересуясь моим интересом к этим его проблемам. — Ну, и дело тут, как ты прекрасно понимаешь, вот в чем. Допустим, что между…
Не дослушав Женькин монолог, я быстренько поблагодарил его за интересную беседу, и, не дождавшись ответной реакции, сразу же смотался.
Я был так рад неожиданному приобретению, что решил не травмировать себя двойной пересадкой в метро. От Женьки, до моего дома, можно проехать и напрямую. Сначала — до Профсоюзной, а уж там пересесть на пятьдесят второй троллейбус — и прямо до моего дома. Я, к тому же, слегка побаивался встретить давешнюю компанию приятных молодых людей, поэтому хотел подойти к своему дому с другой стороны. Я ехал домой, прижимая к груди драгоценную находку. Если повезет, то все мои проблемы с Валентиной скоро закончатся самым естественным образом.
Мой обратный путь был дополнен еще одним красивым эпизодом. Уже в глубокие сумерки, я вышел со станции метро и направился к троллейбусной остановке. Остановка тут хорошо оборудована — с навесами, лавочками, бетонными помойками и многочисленными торговыми палаткам сзади, но освещена совсем плохо. Троллейбусы ходят уже редко, причем мой «пятьдесят второй» — очень редко. Я сажусь на лавочку под жизнерадостный разговор обширной группы изрядно подвыпивших граждан. Человек десять провожают остальных пятнадцать. Слева от толпы стоит огромный потертый чемодан.
В этот момент из-за соседней остановки возник колоритного вида бомж с бегающим взглядом на пропитой физиономии и обнаруживает пустые бутылки возле помойки. В диком восторге бомж кидается к бутылкам и, что-то урча про себя, начинает их укладывать в клеенчатую сумку. Тут подкатил сорок девятый троллейбус, и в считанные секунды остановка опустела. Вышедшие и провожающие ушли, уезжавшие — уехали. Я остался ждать свой маршрут. На тротуаре продолжал стоять чемодан. Бомж произвел круговой обзор, но меня в тени навеса так и не заметил. А тем временем к остановке подъезжает и мой «пятьдесят второй». Эта остановка у него первая — пустой пришел.
Тут бомж, еще раз осмотрев территорию, с большим трудом поднял чемодан обеими руками и изготовится со своей добычей залезть в троллейбус. Вместо чемодана на тротуаре осталась сумка с пустыми бутылками — забрать и ее у бомжа просто не хватало рук.
В этот момент из-за торговых палаток появился необъемных размеров мужик со следами явного облегчения на лице. На ходу этот мужик подтягивал штаны и застегивал ширинку. Не говоря ни слова, он быстро подошел к двери троллейбуса, в которую бомж мучительно пытался впихнуть огромный чемодан. Легко перехватив у бомжа ручку чемодана, необъемный мужик одним движением внес себя и чемодан внутрь троллейбуса. Бомж, имитируя интеллигентность, силился произнести «спасибо», думая, что кто-то из вновь пришедших пассажиров решил ему помочь. Но вместо ответа получил мощный пинок и, пролетев не менее двух метров, упал на злополучную сумку с бутылками. Дикий вопль смешался с хрустом битого стекла. По-моему там уже не осталось ничего целого. Когда водила решил, что уже пора уезжать, а мы тронулись и поехали, бомж, к тому времени убедившийся в своих потерях, со злостью залепил своей авоськой с осколками в заднее окно троллейбуса.
22
— Да! — по старинной привычке рявкнул я в трубку.
— Алло! — отозвался знакомый голос. — Это ты?
— Это я, — сказал я, сбавив тон.
— Сломал?
— Сломал! Нет ни одной такой защиты, которую было бы невозможно взломать. Что один человек построил, то другой всегда может сломать, вопрос только в том, сколько понадобится сил и времени…
— Хватит хвастаться. Давай, быстро ко мне!
Я совершено сознательно не говорил Валентине, что сломал я ту защиту не силой своего интеллекта, и не какими-то суперпрогами мною разработанными. Ей вовсе необязательно было сейчас знать, что теперешний ее любовник осуществил удачную хакерскую атаку при помощи диска, найденного в куче грязного шмотья ее бывшего мужа…
Уже потом, когда мы полностью опустошенные лежали на ее откидном диване, я подал голос:
— Валь, я уже давно хотел у тебя спросить, одну вещь, но все никак не удавалось это сделать.
— Что именно? — насторожилась она.
— Мне непонятно… На твоей прежней работе. В том кабинете, где мы… ну тогда, помнишь?
— Когда ты меня первый раз трахнул?