На брюках оторвал оба накладных кармана, как мог, приложил к ране на плече. Подвязать это не чем, пришлось просто закатать мокрый окровавленный рукав. Ничего. В Чечне бывало и хуже. Два пулевых ранения, контузия, не говоря уже о переломах.
Превознемогая усталость, поднялся. Расслабляться нельзя, пока есть силы нужно идти. До свободы подать рукой, мост уже маячит в моём воображении, машины, несущиеся по трассе. Остановлю какого-нибудь китайца, и пулей на аэродром.
Ветки хлещут по щекам, пот заливает глаза. Ноги еле волочатся, кепка слетала, поднимать нет, не сил не желания. Иду на автомате, только пистолет напоминает о реальности. Даже природа воспринимается как декорация, словно намалевал кто-то, бросил меня и ржёт, наблюдая сверху.
Я мотнул головой, прогоняя глупые мысли. Последствия переутомления или результат кровопотери, не важно, главное выбраться. Лес исхожен, истоптан, словно табун пробежал. Обломанные ветки, вытоптанная трава, под ботинкам шуршит брошенная упаковка. Китайцы тоже, как и мы не умеют ценить, что умеют.
Я остановился около поваленного берёзового ствола, прислушиваясь к звукам. Шум машин, едва различим, он как бальзам на душу. Скоро, уже скоро. Почему-то вспомнился день, когда я забирал Максимку из роддома, счастливые глаза Александры, огромный букет белых роз. Как я по вас соскучился. Сердце бешено колотит, плёчом лучше не двигать. Кровь почти не течёт, но от любого прикосновения темнеет в глазах. Хватит ли сил, если придётся ещё с кем-то сразиться? А ведь всего то и надо прыгнуть выше головы, обставить чёртового генерала.
Я едва успел схорониться за кустом шиповника, как увидел фигуру в чёрном. Откуда появился генеральский прихвостень гадать нет смысла, главное он меня не заметил. Из укрытия хорошо видно, как он куда-то несется, ломая ветки деревьев.
— Двигай, двигай.
Я предпочёл дождаться, пока он удалиться по направлению к Амуру, и не лезть в драку. Всегда лучше избежать стычки, чем подставлять голову. Сейчас важно другое, где засел генерал. Ясно, что он хочет поиграть в охотника, подстрелить прущего на него зверя. Но я не кабан, генерал, и не волк, коим ты меня считаешь. Я скорей лис, хитрый и расчётливый.
Сухие ветки под подошвами затрещали, я осторожно поднялся. Редкий лесок, позволяет хорошо просматривать местность, не упуская ни чего из виду. Где же ты прячешься, где? Я подумал о своей старой СВДешке, лежащей, наверно, сейчас на коленях генерала. Тонкие пальцы военного губернатора медленно заряжают магазин, досылают патрон в патронник. Умеет ли Мясник стрелять? Кто знает. Может по средам или субботам он упражняется на пленных, и я не первый кто шукает здесь удачу.
— Посмотрим!
Пальцы стискивают рукоятку пистолета. Сейчас каждый шаг может стать последним. До трассы метров пятьсот. Я уверен Ло ждёт меня у насыпи, где начинается мост, с одной стороны Силинка, с другой поля питомника. Знает гад, по открытой местности не пойду, остаётся одно.
Отодвинув в сторону еловую ветку, иду медленнее. Пока в лесу, ни чего не грозит, стрелять генерал будет, когда выйду на открытое место. Если учесть, что лес практически примыкает к дороге, Ло планирует пристрелить меня во время выхода на трассу.
Следующие несколько сот метров, оказались помойкой. Количество мусора с каждым шагом постоянно увеличивается, то и дело натыкаюсь на завалы. Под подошвами что-то трещит, сминается, рвётся. Роющиеся в отбросах птицы, с шумом взмывают в небо, помогая генералу меня вычислить. Наши сограждане хоть и не страдают немецкой аккуратностью, хламят лес на порядок меньше китайцев.
Носок ботинка, толкнул пухлую коробку из-под лапши и она, развалившись, ответила роем зелёных мух. Нос щекочет тошнотворный запах гниения, к горлу подкатывает ком. Подходящее место для последнего пристанища, похоже, здесь немало моих предшественников. Я припал к дереву, переводя дух. Генерал хитрая сволочь, всё идёт по его сценарию. Ещё немного и он вкатит мне пулю из моего же оружия. Я напряжённо всматриваюсь в зёлёный омут листвы, пытаясь поставить себя на место Мясника. Где же ты, где? Солнце почти скрылось за горизонтом, лес неспешно сковывает объятьями сумерек. Может дождаться ночи? Спрятаться посреди этой помойки, прикинуться ветошью и не отсвечивать?
За спиной хрустнуло. Повинуясь какому-то двадцатому чувству, кинулся в сторону, в развороте вскидывая пистолет. Два раза оружие грохнуло, словно по волшебству испарившись. Кисть отсохла, пальцы не слушаются. Боковым зрением заметил неясную стремительную тень, сразу же получив молотоподобный удар по спине. Куча мусора в двух шагах смягчила падение, позволив, наконец, рассмотреть нападавшего.
— Скольк можно ожидать?
Мгновенно Ло оказался надо мной, боднув каблуком в солнечное сплетение. От тупой боли спёрло дыхание, мир плывёт, погружаясь в сумрак.
— Думай уходить от генерал?
Новый удар китайца я почти не чувствовал, машинально перевернулся и пополз прочь от мучителя. Понимаю, что глупо, но в отчаянной ситуации даже глупость кажется уместной. Довольный смешок позади, быстро приблизился, рука Мясника сгребла за шкирку.
— Куда?
Мусор перед лицом исчез, замелькали кусты, небо, стволы молодых берёз.
— Дерись.
Китаец пихнул меня к одному из деревьев.
— Дерись как мужчин.
Я схватился за белый ствол, пытаясь не упасть. Генерал явно в выигрышной ситуации. Жаль здесь погибать, шум несущихся машин манит, рокотом моторов. Подать рукой и свобода, только осталось одно, злобный узкоглазый прыщ, который необходимо раздавить.
— Давай.
Генерал размахнулся, в берёзу что-то ударило. Я поднял голову, увидев нож. Из полированного лезвия смотрят мои испуганные глаза, нервно дёргающаяся щека. Сейчас всё и свершиться, или я или он.
Генерал метнулся. В зеркале клинка мелькнул зелёный камуфляж Мясника, хруст мусора под его ботинками. Словно за соломинку хватаюсь за чёрную рукоятку ножа, выдёргиваю лезвие из берёзы. Судьба жестока, всю жизнь прессует, бьёт по зубам, играет, чтобы, в конце концов, уложить в могилу.
Полированный клинок в генеральской руке просвистел в нескольких сантиметрах от носа, провалившись в пустоту. Я не стал геройствовать, безрезультатно рубанул в сторону противника. Главное выиграть время. Ло человек и может ошибиться, только бы не проворонить момент.
Он снова сделал выпад, прямо как Зорро выписав ножом в воздухе букву ЗЮ. Я вовремя отступил, генеральский клинок наткнулся на ветку берёзы. Вот он шанс. Саданув ботинком ему в живот, едва не напоролся на выставленный мастерски нож. Нога провалилась в пустоту. Если б не ветка, прикончил бы меня генерал. Рана на плече снова кровоточит, капли падают на землю. Вид крови, очевидно, раззадорил противника, Ло что-то буркнул по своему, сделав какое-то немыслимое движение. Я вовремя уклонился, но кончик генеральского ножа все, же чиркнул мою бровью.
— Вах.
Китаец на миг замер, радуясь маленькой победе. Глаза сузились, превратившись в щели, рот расплылся в злорадной ухмылке. У меня нет шансов, к чему пустые надежды. Бросив нож, я ринулся на врага. В ближнем бою он вряд ли так же хорош, я, во всяком случае, килограмм на десять тяжелее. Ло быстро понял ошибку, но поделать уже, ни чего не мог. Я налетел на него, будто таран на крепостные ворота, повалив самодовольного генерала. Мусор радушно принял наши тела, я даже не почувствовал падения. Нож всецело занял мои мысли. Запястье генерала, стиснутое моими пальцами, пытается направить лезвие ко мне в шею, но я знаю ставки в нашей игре. Из леса выйдет только один. Ло попробовал ударить лбом в переносицу, но не смог. Я вовремя отклонил голову, и он лишь саданул меня в висок. Силён сукин сын. Под камуфляжем чувствуется развитая мускулатура. Я хоть и старался держать себя в форме, всё же не такой сбитый.
Мы покатились по земле, раздавая друг другу удары. Пару раз я саданул генерала по почкам, он двинул меня по затылку. Сил почти не осталось, плечо пылает огнём, в глазах туман. Чувствую что проигрываю, ещё мгновение и всё, фенита ля комедия. Ло судорожно рванул моё тело, мы катимся по мусору. Один оборот, второй, третий. Последнее, что вижу, голубое небо и безмятежно плывущие облака.
Звёзды как они прекрасны, зрелище поражающее каждый раз. Большая медведица, Сириус, далёкий Архернар. Оторвать взгляд сложно, ещё трудней поверить, что это всё иллюзия. Тёмные облака безмятежно плывут по ночному небосводу, повинуясь воле ветра. Воздушные замки, пики, нагромождения бесформенного. Приятная прохлада, освежает, дышится легко, словно очутился в раю, очутился и боишься спугнуть наваждение, всецело захватившее разум. Светящийся край Луны выплыл из-за кроны нависшего дерева, брызжет белёсым светом. Идиллическая картина немного поблекла, но очарование не пропало. Только осознание своего места во всём этом, немного обескураживает.
Я понял, что жив, и это не рай. Запахи леса смешанные со смрадом неприятно щекочут нос, возвращают в реальность. Ломота в теле, притуплённая боль, хаос мыслей. Где я? Левая рука сжимает что-то мягкое, холодное. Я с трудом повернул голову, замер, даже дышать перестал. Картина, представшая взору, достойна кисти Сальвадора Дали. Мои грязные, побитые пальцы сжимают руку чужака с зажатым окровавленным ножом.
— Мать честная.
Не обращая внимания на боль, вскочил. Из глубин памяти постепенно возникают разрозненные обрывки воспоминаний, складываются в единое целое. Генерал. Распростёртое тело Мясника лежит на куче мусора у моих ног, мёртвое и уже остывшее. Но как?
Со страхом гляжу по сторонам, в каждой колышущийся ветке мерещится генеральский телохранитель. Безмолвный лес, заваленный мусором, стрёкот кузнечиков, комарьё, лезущее в нос. Что произошло?
Я склонился над трупом Ло, глядя в безжизненные глаза. Мёртв, однозначно. Тоненькая кровавая полоска от левого уголка рта, тянется по щеке, пропадает на шее. Как его приложил, не помню.
Думал он меня, а получилось наоборот. Бог всё-таки покарал выродка, свершил правосудие моими руками. Я схватил генерала за руку, перевернул на бок. Вот и разгадка, просто, и без изысков. Наше российское разгильдяйство и на сей раз помогло. Кусок старой окровавленной арматуры торчит из земли, так удачно оказавшийся в нужном месте. По большому счёту это не моя заслуга. Смерть генерала дело случая, трагедия человека привыкшего смеяться последним.
Пальцы машинально расстегнули кобуру на поясе Мясника, рукоять пистолета легла в ладонь.
— Прощайте, генерал, — я поднялся с колен, равнодушно гляжу на мёртвого губернатора. Даже в душе ни чего не ёкает, ни удовлетворения, ни радости. Как жалок человек, только недавно он был почти богом, а теперь мало чем отличается от мусора разбросанного вокруг.
Я повернулся, не оборачиваясь, пошёл к трассе. С каждым метром шум несущихся машин всё ближе, даже не верится. Два десятка метров, иду, словно на автомате, пока не кончился лес. Освещённая полной Луной слева журчит Силинка, перерезанная тёмной громадой моста, впереди насыпь и дорога. Тучи мошкары немилосердно жалят, но что они по сравнению с тем, что меня ждёт. Несколько минут неподвижно, среди ветвей берёзы наблюдаю за обстановкой. Ни какого движения. Телохранители генерала или погибли или рыщут по лесу. Где-то здесь должен быть его автомобиль.
Я дождался, пока удалится очередная машина, вылез на дорогу. Тёмная полоса асфальта убегает в сторону Дзёмог, пропадая за поворотом во мраке лесного массива. За три последних года, ни чего не изменилось, так же безмятежно течёт река, мирно качаются деревья. Только в воздухе будто витает запах смерти, им пропахло всё вокруг, включая меня.
"Вперёд, время не ждёт".
Со стороны металлургического завода показались огни фар. Даже ночью не стоит маячить, Мясник мёртв, но его телохранители могут быть где угодно. Я как мог быстро пересёк проезжую часть, сбежал вниз по каменистому съезду. Ноги спотыкаются о неровности, голова плывёт от осознания свободы. Спустя несколько секунд мимо пронёсся автобус.
Валерий сказал, что самолёт ждёт до утра, сейчас где-то полночь. В запасе часов пять.
Я остановился, немедленно юркнув в листву обрамляющих дорогу деревьев. Тёмный генеральский Хамер одиноко стоит в двадцати метрах, совершенно сливаясь с местностью. Тот самый, на котором Мясник приезжал на открытие университета, несколько месяцев назад. Пистолет нервно дрожит, словно чувствует. Только и осталось, за руль и ходу. Я хотел было уже приступить к осуществлению своего гениального плана, как открылась дверь. С водительского места выбрался рослый китаец в сером костюме, тот самый, что разговаривал со мной, на поляне где была раньше парашютная вышка.
— Вай!