- Не стоит и пытаться выследить демона, - сказал Конан и вытащил из-за пояса лесной топор. - Когда он убил Сократа, я хотел это сделать. И потерял след через несколько шагов. То ли у него крылья выросли, то ли он в землю ушел. И за мулом тоже пойдем. Сам выйдет к форту или чьей-нибудь усадьбе.
Говоря это, он срубил два деревца на краю тропы и очистил стволы от веток. Потом отрезал кусок толстой лианы и переплел стволы так, что вышли простые, но надежные носилки.
- По крайней мере демон остался без головы Тиберия, - проворчал Конан. - А мы отнесем тело в форт. До него не больше трех миль. Этот толстый болван никогда мне не нравился, но нельзя же допустить, чтобы пикты вытворяли над головами белых людей все, что им вздумается.
Вообще-то пикты тоже относились к белой расе, хоть и были смуглыми, но жители пограничья не считали их за белых.
Бальт взялся за задние ручки носилок, Конан без всякого уважения положил на них несчастного торговца и они тронулись быстрым шагом. Даже с таким грузом Конан продолжал двигаться бесшумно. Он захлестнул оба своих конца носилок ремнем купца и держал их одной рукой, чтобы оставить правую свободной для меча. Тени сгущались. Чаща погружалась в сумерки, в серо-голубой таинственный полумрак, в котором скрывалось непредсказуемое.
Они одолели уже больше мили и крепкие мышцы Бальта стали уже побаливать, когда из перелеска, который окрасился алым цветом заходящего солнца, раздался пронзительный вопль.
Конан резко остановился, и Бальт чуть не уронил носилки.
- Женщина! - крикнул он. - Великий Митра, там женщина зовет на помощь!
- Жена колониста заблудилась, - проворчал Конан, опуская носилки. Корову, поди, искала... Оставайся тут!
И, как волк за зайцем, нырнул в зелень. У Бальта волосы стали дыбом.
- Оставаться с покойником и с этим дьяволом? - взвыл он. - Я иду с тобой!
Конан обернулся и не возразил, хотя и не стал поджидать менее проворного спутника. Дыхание Бальта стало тяжелым, киммериец впереди то пропадал, то вновь возникал из сумерек, пока не остановился на поляне, где начал уже подниматься туман.
- Почему стоим? - поинтересовался Бальт, вытер вспотевший лоб и достал свой короткий меч.
- Кричали здесь или где-то поблизости, - ответил Конан. - Я в таких случаях не ошибаюсь, даже в чаще. Но где же...
Снова послышался крик - у них за спиной, у тропы. Крик был тонкий и жалобный, вопль женщины, охваченной безумным страхом, - и вдруг он внезапно, разом перешел в издевательский хохот.
- Что это, во имя Митры... - лицо Бальта белело в сумерках.
Конан ахнул, выругался и помчался назад, ошарашенный аквилонец - за ним. И на этот раз налетел-таки на внезапно остановившегося киммерийца словно в каменную статую врезался. А Конан словно и не заметил этого...
Выглянув из-за богатырского плеча, юноша почувствовал леденящий ужас. Что-то двигалось в кустах вдоль тропы. Не шло, не летело, а вроде бы ползло. Но это была не змея. Очертания существа были размыты, оно было ростом повыше человека, но казалось менее массивным. К тому же оно испускало странное свечение - словно болотный огонек, словно ожившее пламя.
Конан выкрикнул проклятие и с дикой силой швырнул вслед существу свой топор. Но тварь не спеша двигалась дальше, не меняя направления. Они еще некоторое время видели туманный силуэт, потом он бесшумно сгинул в дебрях.
С рычанием Конан продрался сквозь заросли и вышел на тропу. Бальт не успевал запоминать все новые и новые цветистые проклятия, в которых богатырь отводил душу. Конан замер над носилками с телом Тиберия. Труп был обезглавлен.
- Он надул нас своим поганым мяуканьем! - стервенел Конан и в гневе рассекал воздух над головой своим огромным мечом. - Я должен был это предвидеть! Должен был ждать какой-нибудь пакости! Значит, алтарь Зогара украсят все пять голов.
- Что же это за тварь - причитает как женщина, хохочет как демон, ползет и светится? - спросил Бальт, вытирая вспотевшее лицо.
- Болотный демон, - угрюмо сказал Конан. - Берись за носилки. Так или иначе, унесем труп. Тем более ноша стала легче.
И с этой мрачной шуткой взялся за кожаную петлю.
2. КОЛДУН ИЗ ГВАВЕЛИ
Форт Тускелан поднимался на западном берегу Черной Реки, и ее волны плескались у основания частокола. Частокол был из толстых бревен, как и все остальные постройки, в том числе и башня (так с гордостью именовалось это строение), в которой жил губернатор.
За рекой раскинулись бесконечные леса, вдоль берега они были густыми, как джунгли. День и ночь патрули на стенах форта внимательно всматривались в эту зеленую стену. Изредка оттуда выходила какая-нибудь опасная тварь, и стражники знали, что за ними тоже следят не менее внимательно голодным, диким и безжалостным взором. Постороннему глазу дебри за рекой могли показаться безлюдными и мертвыми, но они кишели жизнью - не только птицы, звери и пресмыкающиеся обитали там, но и люди, которые были страшнее любого хищника.
Здесь, в укреплении, кончался цивилизованный мир. Форт Тускелан был самым последним поселением на северо-западе. Дальше гиборийские народы не продвинулись. Мир за рекой был таким же, как тысячелетия назад. В тенистых лесах стояли хижины, крытые хворостом и украшенные оскаленными человеческими черепами, глинобитные селения, где горели костры и где точили наконечники копий худощавые неразговорчивые люди с курчавыми черными волосами и змеиными глазами. Когда-то хижины смуглого народа стояли на этом месте, где нынче раскинулись цветущие поля и деревянные дома русоволосых поселенцев, до самого Велитриума, беспокойного пограничного города на берегу Громовой Реки и дальше - до боссонского пограничья. Сюда пришли торговцы и жрецы Митры - эти по обычаю ходили босиком и без оружия, отчего и погибали часто страшной смертью, за ними двигались солдаты и лесорубы, их жены и дети на повозках, запряженных волами. Огнем и мечом аборигены были отброшены и за Громовую Реку, и за Черную. Но смуглолицый народ никогда не забывал, что этот край, называемый Конайохара, принадлежал ему.
Стражник у ворот потребовал назвать пароль. Сквозь зарешеченное окошко пробивался свет факела, отражаясь на стальном шлеме и в настороженных глазах.
- Открывай ворота! - рявкнул Конан. - Это же я!
Он терпеть не мог армейской дисциплины.
Ворота отворились во двор и Конан с товарищем прошли в форт. Бальт заметил, что с двух сторон возвышались башенки с бойницами.
Стражник удивленно вскрикнул, увидев груз, доставленный пришельцами. Остальные тоже собрались посмотреть, но Конан сердито сказал:
- Вы что, безголовых покойников не видали?
- Это Тиберий, - прошептал один из солдат. - Я узнаю его по одежде. Стало быть, Валерий должен мне пять монет. Я же говорил ему, что Тиберий пошел на зов смерти - я сам видел, как он со стеклянными глазами проезжал верхом на муле через ворота. Тогда я и поспорил, что не сносить ему головы.
Конан жестом приказал Бальту опустить носилки, и оба направились в дом губернатора. Аквилонец с любопытством озирался, рассматривая конюшни, солдатские казармы, лавчонки, надежный блокгауз и прочие строения. Навстречу им через площадь спешил народ - поглядеть на страшную ношу. Здесь были и аквилонские копейщики, и следопыты, и коренастые боссонские лучники.
Бальт не слишком удивился, что губернатор принял их лично. Аристократия с ее сословными предрассудками осталась к востоку от границы. Валанн был человек еще молодой, хорошо сложенный, с благородным, но несколько угрюмым лицом.
- Мне сказали, что ты вышел из форта перед рассветом, - обратился он к Конану. - Я уже начал опасаться, что пикты все-таки добрались до тебя.
- По всей реке будет известно, когда они начнут за мной охотиться, сказал Конан. - Потому что завывания пиктийских женщин по своим покойникам услышат даже в Велитриуме. Я сам ходил в разведку. Не спалось - за рекой всю ночь били барабаны.
- Да они каждую ночь колотят, - сказал губернатор и внимательно поглядел на Конана. Он знал, что не стоит пренебрегать чутьем дикаря.
- Той ночью было по-другому, - сказал Конан. - И это с той поры, как Зогар Заг вернулся за реку.
- Да, надо было либо одарить его и отпустить, либо повесить, вздохнул губернатор. - Ты ведь так и советовал, но...
- Да, трудно вам, гиборийцам, понимать здешние обычаи, - сказал Конан. - Ну да теперь ничего не поделаешь, и не будет покоя на границе до тех пор, пока Зогар Заг жив и вспоминает здешнюю тюрьму. Я следил за их воином - он переплыл реку, чтобы сделать пару зарубок на своем луке. Я размозжил ему голову и встретил этого молодца. Его зовут Бальт и он прибыл из Турана помочь нам охранять границу.
Губернатор благосклонно посмотрел на открытое лицо Бальта и его крепкую фигуру.
- Рад приветствовать тебя, молодой человек. Хотелось бы, чтобы побольше приходило сюда твоих сородичей. Нам нужны люди, привычные к лесному житью. А то многие из наших солдат и колонистов родом из восточных провинций. Они не только что леса не знают, но и землю вспахать не умеют.
- Да, в Велитриуме полно таких, - согласился Конан. - Но послушай, Валанн, мы нашли на дороге мертвого Тиберия... - и вкратце пересказал всю мрачную историю.
Валанн побледнел.
- Я не знал, что он покинул форт. Он что, с ума спятил?
- Именно, - кивнул Конан. - спятил, как и четверо других. Каждый из них, когда приходил его час, терял рассудок и направлялся в лес навстречу собственной смерти, словно кролик, что лезет в пасть к удаву. Что-то потянуло его в чащу. Против чар Зогар Зага бессильна аквилонская цивилизация.