Пошарпанная деревянная лодка медленно скользила по водной глади. С потолка свисали сталактиты из туфа и синеватого камня, прозрачного и сверкающего, как стекло на солнце.
Всего через минуту, как мы отчалили от причала, потолок пещеры резко ушёл вверх, стены раздались в стороны, и река значительно прибавила в ширине.
У реки, кстати, было название.
Ахерон.
Что меня удивило, так я до последнего был уверен, что передо мной те самые легендарные воды Стикса, в которые добрая мамуля Ахиллеса окунала своего новорожденного ребеночка.
Кстати, мое мнение — затея с пяткой достаточно бредовая. Нет, правда. Ей что, было слишком сложно опустить до конца? Или привязать за веревку, в конце-то концов? Ну или уж действительно не было другого выхода, то почему именно пятка? Почему не мизинчик, например?
Хотя ладно, с местными сандалиями Ахилл бы умер один раз долбанувший ногой о тумбочку. С другой стороны, такая смерть точно бы вошла в легенды.
Так, что-то я отвлекся.
Стикс или, как ее еще называли, река Клятв в реальности лежала гораздо дальше и соединяла между собой Тартар и Луга Асфодель. Мрачная река для мрачных мест. В том же Элизиуме души могли искупаться в Лете, иначе известной как воды Забвения.
Из забавного.
Без понятия, если ли в местном аналоге Рая телевизор, но если есть… Это же какие перспективы. Можно глянуть любимый сериал, окунуться в былые пенящиеся воды Леты и быстренько его забыть. Чтобы с честной совестью и такой же памятью смотреть его с первой серии.
Очень удобно.
Кроме Ахерона, Леты и Стикса через Подземное Царство протекали еще две реки. Коцит — приток Стикса или Ледяной Плач, и впадающая в Ахерон огненная река Флегетон. Как мне рассказал паромщик — она действительно горела. Двадцать четыре на семь. И соваться туда он вообще никому не советовал.
Харон вообще оказался забавным дедком. Нужно было только привыкнуть к громадному черному веслу, которым он орудовал словно легкой тростинкой, да странному зеленому свечению глаз-фонариков.
И нет, под плащом у не был не череп. Вполне себе человеческое лицо. Просто тот старичок не любил его никому показывать, вот и скрывался все время под капюшоном.
Мое мнение — стеснялся залысины.
В общем, мы с ним душевно поболтали. Все равно пока плывешь на лодке — делать-то особо нечего. Километр вправо, километр влево — ни единой живой души. Только открытое водное пространство, да своды пещеры над головой.
Я задумчиво наблюдал, как Харон уверенными движениями весла направляет лодку среди потоков абсолютно черной воды и… подыхал от скуки. Честно говоря, от путешествия в долбанное царство мертвых окажется… Поэпичнее, что ли?
Из рта вырвался зевок.
— Сколько нам еще?
— Около… Часа, — прохрипел в ответ паромщик. — Мертвые… Не Любят… Спешки… Господин Адриан.
При разговоре старик забавно шевелил подбородком и слегка посвистывал. А еще после каждого слова делал длинные паузы, чтобы дать челюсти немного отдохнуть. Было видно, что сам процесс разговора дается ему с трудом.
Впрочем, оно и неудивительно.
Когда душа пересекает Ахерон, она теряет дар речи. Полностью. Слушать может, говорить — нет. Способность к общению возвращается, только если к ней обратиться напрямую. Ну или когда ее уже куда-то распределят на местном Судилище. В Элизиум там, или Тартар.
Работа моего отца, кстати. Зачем, он сделал? А черт его знает. Мое мнение? Ему просто в край надоели жалобы подчиненных на чрезмерно говорливые трупы вот и все. Он и рубанул с плеча… Нет человека, нет проблемы.
Тьфу ты, голоса-нет, голоса. Человека-то и правда больше нет, только душа осталась.
Что по итогу? По итогу Харон почти все свое время проводил в одиночестве. Нет, изначально он пробовал просто поговорить, но… Вы же знаете смертных. Нас, то есть. О чем может идти разговор, когда ты труп, а твою душу везут к судилищу? Вот именно. Так что через несколько сотен однотипных вопросов и истерик, Харон перестал общаться совсем.
Редкие исключение, вроде захаживающих сюда героев да неадекватов вроде меня и Орфея не в счет.
— Кстати, — поинтересовался я, задумчиво пробарабанив по дереву кормы. — Как ты его узнал?
На меня из-под капюшона уставились два зеленых фонарика. Харон явно не понял вопроса.
— Мое имя, — пояснил я. — Как ты его узнал?
— А-а-а, — протянул тот и оттолкнулся веслом от выступавшего на метр из воды камня. — Твое … Имя.
— Да.
— Мой… Сын, — с трудом выговорил паромщик. — Аскалаф. Хороший… Мальчик.
— Сын? Не понял. В смысле твой сын рассказал?
— Да. Личный… Садовник… Аида, — кивнул старик.
В его голосе послышалась отцовская гордость, которую он безуспешно пытался скрыть неловким плюхом весла по воде. Он скосил на меня зеленый взгляд, чтобы проверить, заметил ли я?
Я с трудом сдержал улыбку. Паромщик реки Смерти на самом деле скромняга и душевный малый. Кто бы мог подумать, а?
Интересно другое. Что дальше? Фурии просто недопонятые любители доминирования? А Цербер не ужасный изрыгающий пламя пес, а пушистый комочек, которому нужно погладить пузико?
— Асклаф … сказал…, — вырвал меня из мыслей о пушистых пузиках хрип Харона. — Что Владыка…говорит о тебе… постоянно.
Настроение сразу испортилось.
— Да неужели? — мрачно спросил я. — И что же?
— Что… Жалеет, — удивительно искренне ответил перевозчик. — Что… Не смог… Рядом. Не смог… Видеть… Ты… Растешь.
Тц!
— Если правда жалел — смог бы, — холодно отрезал я. — Закроем эту тему, Харон. Меня не интересуют проблемы отца. Я здесь, что исправить ошибку.
Харон покачал головой, но покрепче ухватив весло, отвернулся в сторону. Ему явно хотелось сказать что-то еще, но я был Наследником Аида, и перечить он мне не мог. В пещере воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумом текущей воды и редким плеском весла.
Я откинул голову назад, на корму лодки, подложил руки под голову и отрешенно уставился в потолок пещеры. На острие конца сталактитов, на срывающиеся вниз капельки воды…
— А что твоя семья? — со вздохом спросил я. — Кроме твоего сына у тебя есть кто? Родители там, сестры, братья?
Старик стоял ко мне спиной, но я знал, что он улыбается. Доволен, что я продолжаю тему.
Ну и пусть. Его дело.
— Моя мать… Никс. Ночь. Тьма, — не отвлекаясь от своего занятия начал рассказ Харон. — Братья… Сон и Смерть. Гипнос и Танатос.
Я наморщил лоб.
Танатос, Танатос… Где-то я это уже слышал. А-а-а-а. Точно, вспомнил. Почтальон, блин.
Тот самый гений с мраморным лицом и огромной косой за спиной. Встретил вместо отца, и сразу же послал в пешее эротическое. Еще и ухмылялся так мерзко. И шутит отвратно.
Прямо как я.
— Бывает, старина. В семье не без урода.
Харон как-то странно на меня посмотрел, но не сказал ни слова. Видать, подумал, что я сбрендил. Впрочем, неудивительно. Какой смертный полезет в Подземное Царство.
Правильный ответ — я!
Найти вход, кстати, оказалось проще простого. Ну точнее, как… Я завернул в ближайшее святилище Гермеса и путем угроз и коварного взятничества выгнал оттуда всех жрецов.
Подышать свежим воздухом, так сказать.
Что дальше? Дальше я в самом центре главного зала, прямо напротив статуи, упер руки в бока, откашлялся, после чего… во в красках расписал, что я планирую делать.
А именно воспользоваться моими миллионами, связями среди преступного мира и всей своей находчивостью, чтобы на пару дней обвалить всю экономику Греции. После чего свалить все на Гермеса, как де-факто, бога финансов.
Пусть развлекается.
Чушь, понятное дело. Даже если бы я мог, то не стал бы. Денег жалко. Да и иммигрировать я пока что не собирался. Нравится мне Греция, и все тут.
Но внимание я привлек. Двоюродный братец явился раньше, чем я закончил свою речь. Хмыкнул, пожал руку и спросил, что мне вообще от него надо.
Ну а дальше дело техники.
Да, официально быстроногий бог не имел права мне помогать — спасибо дядюшке Зевсу и его запрету, но…
Гермеса, как и многих других на Олимпе, уже в край достало, что сам Великий Зевс законы придумывает, но не соблюдает. Для него их и нет, как бы.
Клялся в супружеской верности? Клялся. Помогло? Ну… Скажем так, есть причина, почему в Империи Эллинов блондинов в несколько раз больше, чем в других странах. И дело тут совсем не краске для волос.
Клялся не вмешиваться в дела смертных? Клялся. Вмешивается? Да постоянно. Бедная Мина до сих пор дергается при виде Рика, а ведь парень уже раз двести извинился за свое участие. И еще сотни и сотни правил, которые обязаны были выполнять другие, но не он сам. Классическая диктатура.
Короче… Как емко выразился Гермес: «Кони Гелиоса! Если отцу что-то не нравится, то пусть меня уволит». После чего щелкнул своими крылатыми сандалиями и испарился, только чтобы появиться через секунду с золотой ветвью в руках.
«Из садов Персефоны» — выдохнул тогда он, на мой удивленный взгляд. «Что-то вроде пропуска, даже не думай».
После чего забрал у меня телефон, ткнул на карту и бросив напоследок «Бывай», умчался в неизвестном направлении.
Как я там сказал? Дело техники.
— А-а-а-в.
В этот раз зевок подавить не удалось. Я бросил на паромщика усталый взгляд.
— Сколько нам еще?
Харон странно на меня посмотрел.
— Пятьдесят… Минут. Мертвые…
— Да-да, не любят спешки. Помню.
Точно, я же уже спрашивал. Похоже, проблемы с памятью начались. Понятное дело, со вчерашнего утра я практически не спал.
Слишком много навалилось. Башня, Кронос, звонки друзей и близких… Но сейчас, в безопасности, я мог расслабиться. Тем более, что от легкого покачивания и равномерных всплесков весла о воду меня еще больше клонило в сон.
А, к черту. Я прислонился головой к корме лодки и закрыл глаза. Заснул я мгновенно. Мне снилась мама. Не реальная, из прошлого мира. А Милена.
Милена Лекс.
Она сидела за столом в ресторане, разговаривала по мобильнику и весело смеялась. Над чем? Не знаю. Я уловил только слова «сын»… «правила»… «Кронос», и больше ничего. Мне хотелось позвать ее, предупредить, увести, но я не мог говорить или даже двигаться. Только смотреть.
Смотреть на собирающееся над головой тучи.
Бах!
— Господин Адриан, — разбудил меня хриплый голос Харон. — Просыпайтесь.
Я вздрогнул и открыл глаза. Шея потеряла чувствительность от долго лежания на деревяшке, а поясница затекла и нещадно болела. Я потянулся, чтобы разогнать кровь, и с трудом принял сидячее положение.
— Тяжелый… день? — поинтересовался Харон.
— Что-то вроде того, — зевнул я и огляделся по сторонам. — Мы еще не приехали?
Паромщик отрицательно покачал головой.
— Нет, еще… минут двадцать.
Я нахмурился.
— Тогда почему мы остановились?
— Моя обязанность… Предупредить, — прохрипел Харон, и в его голосе послышалось беспокойство. — Дальше… не любит смертных. Легко… Испугаться.
— Что, с той стороны расисты? — не понял я. — Живых не переносят из принципа? Так я вроде тихий малый, пикеты не устраиваю, голос не повышаю…
— Кхэ-кхэ-кхэ…
Через секунду до меня дошло, что перевозчик смеется.
— Нет… Юный… Господин. Я… говорю… про стража.
Стража?
На моих губах мелькнула усмешка. Кто бы сомневался. В Подземном мире не может быть так просто, верно? Иначе было бы не интересно.
Я размял кулаки.
— Ну что ж. И где твой страж? Далеко до него?
Снова хриплый смех из-под капюшона в ответ. Вот только сейчас перевозчик закинул весло себе на плечо и ткнул костлявым под ноги.
— Уже… Здесь.
Здесь?
Я наклонился к краю лодки и заглянул за борт. Сощурился.
Хм-м-м. Вроде бы ничего странного не вижу. Только вода стала слегка темнее, чем обычно… Но она и дальше такая же темная… Или только под нами?
— Каково…
По воде пошла рябь.
Волны, до этого столько маленькие и ничтожные, поднялись до полуметра и теперь били о край лодки, грозясь ее перевернуть или унести к ближайшим скалам. А еще… Шипение. Словно тысячи змей вылезли на берег. Вот только берега рядом не было. Мы находились посреди реки в огромной пещере.
И звук доносился снизу, из воды.
— Каково!
Укрепленное днище лодки вздрогнуло и заскрипело, когда огромная туша прямо под нами проехалось по ней своей шкурой. Вода вокруг закипела и…
Разбрызгивая во все стороны капли, на свет появилась голова. Всего на секунду и тут же нырнула обратно. Слишком быстро, чтобы я успел разглядеть. Мы были в глубине пещеры. Темно, хоть глаза выколи. Приходилось ориентироваться на звуки. Всплески воды. Шипение и мокрые, скользящие звуки тела твари о лодку.
Голова снова вынырнула. А затем… еще одна. Третья, четвертая…
Я насчитал шесть — Шесть! — длинных гибких шей, которые то появлялись на поверхности, то вновь погружались в глубину. Змеиная чешуя скользила по дереву лодки, обвивая, сжимая, давя со всех сторон.
Было очевидно, что долго лодка не выдержит. Внезапно все прекратилось. Исчезло шипение, треск… Головы взметнулись наверх! Разом. Все шесть!
Против воли я восхищенно присвистнул.
Огромные… Нет, не слово. Гигантские змеиные морды, с красными гребнями по обе стороны глаз и топкими трепещущими в воздухе языками. И в каждой пасти сверкали острые зубы со стекающим с клыков белесым ядом.
Но если головы окружали застывшую в реке лодку со всех сторон, а мощные лапы сквозили по днищу, то, где же тело?
«Мы прямо над ним» — пришла мне в голову неприятная мысль. «Все что под нами — тело».
Пора действовать.
Я вскочил прямо на корму шатающейся лодки и сосредоточился. Символ на моей голове ярко вспыхнул. Насыщенно красный, с ярко желтым оттенком свет озарил пространство на сотни метров вокруг. От пылающих лучей не спасала даже вода.
Тварь пронзительно завизжала и, тряся головами, забилась в приступе резкой боли.
Шеи дергались туда-сюда, извивались в пространстве и, поднимая тучи брызг, падали обратно в воду, только чтобы с громким визгом взлететь обратно. Темная вода Ахерона воды пенилась и клокотала, точно в котле.
Лодка шаталась и подпрыгивала на волнах, так что держать на ногах можно было только с большим трудом.
— Хватит…, — сурово пристукнул по днищу Харон. — Прекрати… Пугать… Сциллочку.
Эм, что?
— Прекрати, — повторил он и требовательно уставился на меня своими сверкающими зелеными глазами.
Я помедлил пару секунд, после чего пожал плечами и позволил Символу погаснуть. На пещеру снова опустилась тьма, а визг твари оборвался.
По днищу лодки заскребли когти. Я напрягся. Но не так сильно, как когда одна из уродливых голов опустилась прямо к Харону, открыла пасть и…
Облизала его лицо.
— Э-э-эм, — слегка прибалдев, пробормотал я. — Что?
— Время… Кормежки, — как ни в чем ни бывало ответил мне старик в грязной, потрепанной, а теперь еще и слюнявой робе, после чего наклонился и достал из-под скамьи здоровенный мешок с выведенной на нем фломастером надписью «Корм».
После чего одним молодецким движением закинул весь мешок прямо в змеиную пасть твари, которую та проглотила с довольным чавканьем.
— Хорошая… Девочка, — погладил рукой змеиный нос Харон. — Охраняй… Дальше.
— Ш-ш-ш, — прошипела в ответ сытая голова, еще раз лизнула старика в нос и, подняв тучу брызг, погрузилась обратно в воду.
Остальные с громким плеском нырнули следом. Еще через пару секунд и гигантская туша существа под нами испарилась в глубине, оставив на память лишь легкую рябь на поверхности.
Я отряхнул мокрые и испачканные в грязи руки и выразительно повернулся к старику.
— Сциллочка?
— Может… Испугаться, — как ни в чем ни бывало пояснил мне Харон, опуская весло в воду. — Не любит… Смертных.
Ахренеть.
— Тебе личный переводчик нужен, честное слово, — качнул головой я и плюхнулся обратно на сиденье. — И давно она тут?
Я усмехнулся.
— Твоя хорошая девочка.
Бога ради, что я несу?
— Два… Месяца, — равнодушно ответил старик, продолжая мощными гребками толкать лодку вперед. — С момента… Нападения.
Нападения?
Я наклонился вперед и скрестил пальцы в замок.
— А вот с этого момента поподробнее. Что за нападение?
Харон пожал плечами, словно его это не сильно касалось.
— Люди… В масках, — прохрипел он. — Портал… Элизиум. Я… Кх…Кх.
Он поморщился и болезненно потер горло ладонью. Похоже, разговор его сильно утомил. А жаль, я бы хотел узнать, что это за психи решили прыгнуть напрямую к Аиду. И, главное, зачем.
Явно не у почившей бабушки ключ от банковской ячейки узнать, верно?
— Мы… Прибыли.
Харон указал высохшим пальцем в сторону зеленого тумана, который расступался в стороны при нашем приближении. Старик оказался прав. Через пару секунд нос лодки мягко стукнулся о причал, а Харон — словно заправский ковбой из Техаса — закинул веревку на столбик и подтянул нас поближе.
Мог и не стараться. Я прикинул расстояние на глаз, оттолкнулся от бортика лодки и легким прыжком — которому бы позавидовал любой земной атлет — перепрыгнул на причал. Отвязал трос, кинул его обратно и между тем снова оценил расстояние.
Метров шесть, наверное. Неплохо.
Символ на голове мигнул, словно в ответ. Чем дальше я заходил в Подземный Мир, тем ярче он становился. И тем сильнее я себя ощущал.
— Адриан, — подал голос Харон и ткнул пальцем в проступившую в зеленом тумане тропинку. — Тебе… Туда.
Я махнул ему рукой в благодарность, но сомневаюсь, что он заметил. Крошечная лодка уже испарилась в сгустившемся тумане, перед этим донеся до меня его прощание.
— Удачи… Юный… Наследник.