93706.fb2 Конан и Великая душа 2. Огни Будущего - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 20

Конан и Великая душа 2. Огни Будущего - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 20

Глава восемнадцатаяВОЛШЕБСТВО СТАЛИ

Певидимый и неслышимый, Конан крался по главно­му коридору. Цель была ясна — найти и прикончить карлика. А тело сжечь: нет ничего надежнее огня в по­единках с могучими волшебниками. Почему он не сжег Тезиаса раньше, там, в бельверусском подземелье? Ко­нан и сам не знал, почему. Но ничего, на сей раз он исправит свою ошибку. Если карлик позволил ему вот так запросто выбраться из заколдованной темницы, значит, плохи дела у Великой Души!

Конан не знал плана цитадели. В том, что замок был огромен, он нисколько не сомневался. Даже снаружи крепость казалась гигантской скалой. Кроме того, в любой цитадели всегда есть подземные этажи. Где на­ходятся покои карлика, одному Митре известно. По предыдущему опыту своего общения с волшебниками Конан знал, что те обычно селились либо на вершинах башен, либо в мрачных глубинах подземелий. Но, по­скольку Тезиас, бесспорно, выделялся из общего ряда черных магов, покои карлика могли находиться где угодно.

И поэтому Конан возблагодарил богов, когда после очередного поворота галереи ему открылась обширная пещера; в ней-то и заканчивался главный коридор. Но то не был покой карлика. В этой пещере жили его слуги. В ряд у стены стояли шестнадцать кроватей. Рядом с кроватями возились, очевидно, собираясь от­ходить ко сну, десять монахов. Остальные шесть, вер­нее, то, что от них осталось, покоились на своих местах. Слуга Судьбы был здесь же; его кровать была самой большой.

Киммериец стоял в пятнадцати шагах от монахов, однако те, похоже, не замечали его. Это окончательно утвердило Конана в мысли, что события развиваются отныне не по сценарию карлика. Вряд ли верные слуги спокойно сидели бы, зная, что лютый враг их хозяина разгуливает по дворцу, прикрывшись волшебной на­кидкой!

Конан оглядел пещеру. К дальней стене примыкал длинный стол. На нем были расположены колбы и склянки с жидкостями. Очевидно, спальня монахов была также их лабораторией. Конан в очередной раз подивился этим людям, готовым вдыхать по ночам ядо­витые ароматы колдовских смесей. А впрочем, Кром их знает, может, как раз эти-то смеси и питают их силу?

Он пошел к столу. Монахи по-прежнему не обраща­ли на него никакого внимания. Конана так и подмыва­ло внезапно броситься на Брахо, раскроить ему череп, а затем перебить остальных. Но не врожденное благород­ство останавливало его, — в общении с созданиями, подобными слугам карлика, которых к роду людскому можно было отнести с большой натяжкой, о благород­стве приходилось забывать напрочь, — а доводы рас­судка: риск был слишком велик. Какими грозными противниками были Синие Монахи, он не раз убеждал­ся сам. Стоит одному из них невзначай сорвать чудес­ную накидку — и Конан погиб. Киммериец давно уже перестал быть мальчишкой-варваром, во всем послуш­ным инстинкту. С годами он стал искушенным и пред­усмотрительным воином, умеющим в доли секунды оценить ситуацию и принять единственно верное ре­шение. Сейчас самым правильным было обследовать стол.

…Книгу Судеб он заметил сразу. Как было не узнать огромный голубой фолиант, украденный Тезиасом у старого своего учителя уже дважды?! Бесценная книга была закрыта, и Конан знал, что только один человек на свете каким-то непостижимым образом открывал ее, хранимую семью неведомыми магическими заклятия­ми, — сам карлик; так обретал он Власть. И все же не Книга Судеб привлекла внимание киммерийца, а узенький клочок пергамента, лежащий на столе рядом с нею. На листке корявым пляшущим почерком было начертано: «Как превратить человека в сталь: перевод заклинания из Книги Судеб».

Итак, перед ним было то самое заклинание, о кото­ром говорил Брахо — заклинание, с помощью которого Тезиас собирался обратить Конана в боевой металл. Ре­шение созрело мгновенно. Конан схватил листок, круто развернулся в сторону ничего не подозревающих монахов. Тайные слова заклинания сами срывались с его уст…

Резкое движение не укрылось от взора могущест­венного магистра. Совершенно случайно он увидел, как пергаментный листок сам собой подскочил со стола и завис в воздухе. Правда, и раньше случалось, что хозяин подобным образом телепортировал к себе предметы. Но на этот раз полет листка почему-то на­сторожил его. Брахо поднялся с постели и двинулся к столу.

Конан же видел перед собой только этот листок. Слова заклинания звучали глухо, но, не будь на нем волшебной накидки, монахи, несомненно, услышали бы его. Внезапно он ощутил прямо перед собой дыха­ние человека. Это был Брахо. Потянулась гибкая рука магистра, и чудесная накидка слетела. Конан предстал перед главным слугой Великой Души во всем своем ве­ликолепии. Счет шел на доли секунды. В миг, когда тайна Конана была наконец раскрыта, прозвучали пос­ледние слова заклинания. И Брахо тотчас превратился в стального истукана, так и не успев ничего предпринять. Вслед за ним в стальных идолов обратились и другие монахи, живые и мертвые…

Варвар вытер со лба холодный пот. За все время его пребывания в Пещере Монахов не было произнесено ни звука, не считая незримо прозвучавшего заклина­ния. Душа Конана ликовала, и было отчего: он прикон­чил синих колдунов всех сразу, за какие-то секунды! Да, еще никогда магия не была ему столь полезна!..

В пещере же было абсолютно тихо, как и минуту, как и две, и три тому назад. Конан слышал собственное прерывистое лыхание. На него смотрели остановив­шиеся глаза Брахо. Однако на груди истукана сверкал серебристый медальон с прекрасной шестнадцатигран­ной пирамидой — он в сталь не превратился; как видно, медальон этот охранялся заклятиями гораздо более могущественными, чем те, что хранит в себе ве­ликая Книга Судеб… Поколебавшись немного, Конан снял медальон с магистра и повесил его себе на шею. Время, когда он презрительно отмахивался от волшебных штуковин, тоже минуло безвозвратно. А вдруг н этот медальон где-нибудь да пригодится?!

Не забыл он и про накидку. Конан снова облачился в нее, ибо путешествие по замку не было еще законче­но. Слуги мертвы, но оставался еще сам хозяин. Карли­ка непременно нужно было найти и уничтожить.

Облачившись в чудесную накидку Тхутмертари, киммериец двинулся к выходу. Вдруг, словно вспомнив о чем-то, он вернулся к магистру-истукану.

— Ну что, Слуга Судьбы, как оно, Волшебство Ста­ли?! — с сарказмом молвил Конан. — Ты простоишь здесь тысячи лет, пока ржавчина не разъест тебя. Ибо твоему хозяину не суждено будет перевести вторую часть заклинания и расколдовать тебя: я убью его скоро. Прощай, Слуга Судьбы, и наслаждайся Волшеб­ством Стали!

Он не мог не сказать эти слова.

Так скверно Тезиас не чувствовал себя с момента своего воскрешения. По-видимому, он переоценил свои рилы. За какие-то два дня и ночь он успел вызвать из Будущего Джейка Митчелла и доктора Фонтанелли, ин­сценировать нападение полчищ гипнотических карли­ков на войско Конана, создать живой мираж на равни­не, устроить несколько других удачных фокусов, наконец, сразиться со стигийской волшебницей и ее адскими тварями. И хотя в конечном счете он победил, победа эта далась слишком дорогой ценой — для него и его верных слуг. Все, что он мог сделать для них — про­водить монахов в их пещеру. Уходя, он столкнулся с Брахо. Впервые магистр осуждающе смотрел на него и впервые, глядя в самые глаза карлика, сказал:

— Мне очень горько, что твои затеи, хозяин, приво­дят к гибели моих братьев. С момента твоего воскреше­ния погибли уже шесть монахов. А ради чего?

Тогда Тезиас исчез, так ничего и не ответив маги­стру. Но его нескрываемый упрек «А ради чего?» до сих пор звучал в мозгу карлика. Действительно, ради чего?

Однако Великая Душа сейчас не был в состоянии анализировать свои поступки. Он сделает это завтра, А теперь нужно спать — до рассвета остался какой-то час…

И все же Тезиас не мог уснуть, не сделав еще одного дела. Он должен извиниться перед магистром. Брахо обязан знать, как ценит и уважает своих слуг Великая Душа.

— Брахо! — позвал он.

Обычно магистр материализовывался в течение не­скольких секунд. Иногда на это уходила минута — если Брахо был занят чем-то очень важным, он сначала за­канчивал дело или передавал его другому монаху, а потом лишь спешил к хозяину. Но более минуты ждать магистра никогда не приходилось.

Минута прошла. Брахо не появлялся.

— Брахо! Магистр, я зову тебя! — повторил Тезиас.

Снова ничего. Возможно ли, чтобы магистр обидел­ся на своего хозяина?! Все может быть, ведь он тоже че­ловек…

— Брахо! Явись немедленно: я приказываю! Я про­шу, приди!..

Голос Тезиаса сорвался на крик. Магистр не появ­лялся. Может быть, он не желает прибегать к обычной телепортации? Или не может?

Тезиас обязан был это выяснить, причем немедлен­но. Если Брахо упорствует, Великая Душа напомнит, кто здесь хозяин, если магистр в беде, Бог поможет своему верному слуге. Так и должно быть.

Тезиас отдал своему телу мысленный приказ. Оно исчезло из рабочего кабинета, чтобы в следующий миг появиться в Пещере Синих Монахов.

То, что увидел воскресший Бог, заставило его, в немом ужасе схватившись за голову, опуститься на хладный каменный пол. Заклинание Стали он перевел совершенно правильно…

Джейк Митчелл решил перенести часть оружия с «Черного коршуна* к себе в комнату. Во-первых, рассу­дил он, вертолет был и так прекрасно оснащен, и обык­новенные пистолеты с ружьями не добавляли ему бое­способности. Во-вторых, и эта причина была главной,

Джейк замыслил утаить часть оружия от карлика: мало ли чего… Всегда нужно иметь свои козыри.

Удачно исполнив задуманное, американец возвра­щался обратно к вертолету. Вступив в зал, он сразу за­метил скрюченную фигурку профессора в небольшой нише у отдаленной стены. Одного взгляда хватило опытному «солдату удачи», чтобы понять, чем занят старый приятель. Вертолет был обложен динамитными шашками, снятыми с него же, от них к убежищу дока тянулись черные провода; сам же док колдовал над ящиком, который ничем иным, кроме как пультом взрывного устройства, служить не мог.

— Каналья!!! — вытаращив глаза, взревел Джейк. — Что ж ты делаешь, гад?!

Не отвечая ни слова, док нажал на рычаг. Джейк не­произвольно зажмурил глаза. Однако ужасающего взрыва не последовало.

— Проклятие, — пробормотал Фонтанелли. — Я за­был подключить этот проводок.

Американец выхватил свой браунинг.

— А ну, стой, каналья! Руки за голову, и лицом к стене! Живо, иначе я продырявлю твою ученую башку!

Доктор Фонтанелли не выносил угроз. В сторону Джейка ударил тонкий малиновый луч — это седовла­сый профессор стрелял в компаньона из лазерного бластера. Стрелок он был неважный — луч только оца­рапал стену рядом с американцем.

Реакция бывалого рейнджера была мгновенной. Раздался выстрел, и Фонтанелли беззвучно упал на живот. Джейк подбежал к доку. Тот не шелохнулся. Не­сколькими выстрелами в упор Митчелл разрушил пульт взрывного устройства. Сердце американца бешено ко­лотилось. Он дернул дока за бороду — изо рта потекла струйка крови.

— О черт! Я же убил дока! Нужно сообщить Тезиасу! И он бросился прочь из пещеры.

Джейк Митчелл мчался по главному коридору. Где же этот проклятый карлик? В кабинете его нет, где же он тогда? Может, лечит своих гомиков? Поворот, еще поворот, скоро Пещера Синих Монахов…

Внезапно Джейк на что-то налетел. Вернее, на кого-то. То был человек, выходящий из-за поворота навстре­чу ему. Во всяком случае, Джейк ощутил столкновение с человеком, таким же крупным, как и он сам. Амери­канец мгновенно отскочил назад, в руке у него появил­ся пистолет.

Из-за поворота никто не появлялся. Джейк уже со­бирался отнести приключение на счет расшатанных нервов, когда чей-то невидимый кулак саданул ему в лицо. Митчелл завопил от боли и неожиданности. Но даже тогда инстинкт закаленного бойца не подвел его. Тотчас отпрыгнув еще на два шага назад, он сделал не­сколько выстрелов в свободное пространство перед собой. Одна пуля вдруг звякнула о что-то в пустоте и, точно воланчик, отбитый ракеткой, едва не поразила самого Джейка. Лишь теперь тому стало по-настояще­му страшно. Замысловато выругавшись, он принялся палить из браунинга во все стороны.

— Кто ты, засранец?! Это ты, Тезиас? Если ты, черт бы побрал твои идиотские шуточки, понял?! Я хочу ви­деть твое лицо, собака! Зачем тебе убивать меня?! — вопил Джейк.

Патроны кончились. Затравленно озираясь, амери­канец попятился еще на шаг, продолжая при этом ма­шинально щелкать спусковым крючком разряженного пистолета.

— Ну убей меня, гад! Чего ж ты ждешь, невидимка?! Голос, сильный и гневный, ответил ему:

— Да, я убью тебя, ублюдок! И ты увидишь лицо мстителя!

Перед Джейком стоял двойник, возникший как будто из воздуха. В руке у того был меч, широкий и длинный.

— Конан?! — прохрипел Митчелл. — Ты на свободе! Опять штучки карлика!

— Твой хозяин ничего не знает о моем побеге, — зловеще усмехнулся киммериец. — Снимай корону, смердящий пес, я не хочу марать аквилонское золото о твою поганую кровь!

— Нет! — дико заорал Джейк. — Ты не убьешь меня, безоружного!

— Убью, — заверил его Конан. — Когда ты, пес, па­лил в меня из своего железного арбалета, — там, в «гос­тиной», — ты не думал, что я безоружен против тебя! Снимай мою корону, шакал, не то она слетит вместе с головой, а не отдельно, как должно быть!

— Спаси меня, Великая Душа!

Джейк бросился бежать. Конан не стал догонять его — сие было ниже достоинства мстителя. Это был как раз тот случай, когда меч мог сыграть роль копья; двойник не уйдет от него вторично — в этом Конан был уверен. Меч полетел вдогонку беглецу. Но тот оказался на удивление прытким: меч, который должен был вон­зиться прямо посреди лопаток врага, только перерубил ему правую ногу чуть ниже колена. Заорав от ужасной боли, американец свалился лицом на каменный пол га­лереи. Золотой обруч Аквилонии сорвался с его головы и, вертясь, точно юла, покатился к ногам истинного владельца.

Киммериец поднял корону и, удовлетворенно хмык­нув, водрузил себе на голову. Потом он молча прошел к телу поверженного противника, поднял меч.

— Пришел конец тебе, собака, — сказал Конан, за­нося меч для последнего удара. — Твой череп будет тор­чать на коле вместе с башкой твоего хозяина!

— Замри! — раздался вдруг из-за спины высокий повелительный голос. И Конан замер, помимо своей воли. Сил хватило лишь на то, чтобы повернуться к го­ворившему. Освещаемый тусклым желтоватым светом факелов, в каменном проеме стоял, скрестя руки на груди, сам карлик. По белому, точно свежий снег, липу его ползли мертвенные блики. ,

— Не так скоро, варвар, — прошипел Тезиас. — По­сягнув на моих слуг, ты поставил себя] вне жизни… Ты знаешь, я не хотел тебя убивать. Но, как видно, Судьба распорядилась иначе: ты умрешь сейчас, а я — я рас­колдую моих монахов и по-прежнему буду править миром!

Из агатовых глаз Великой Души метнулись две чер­ные молнии» Они ударили в грудь Конана, но серебрис­тый медальон с пирамидой легко погасил их.

— Ловко! — спокойно заметил Тезиас. — Ты взял себе медальон Брахо, вор. Однако он не спасет тебя — ты, варвар, не умеешь им пользоваться. Я просто оторву тебе голову. Надеюсь, ты понимаешь, что мне не соста­вит труда это сделать.

Конан понимал. Неведомая сила уже растягивала его шею. Вот-вот затрещат кости, лопнут шейные по­звонки. Киммериец понял, что жить ему осталось всего лишь несколько мгновений. Спасения не было.

Карлик улыбнулся.

— Прощай, варвар! Ты сам лишил себй последнего шанса…

Нет, шанс еще оставался! Ну как же он мог забыть!..

— Хорошо, я умру, карла, — торопливо молвил киммериец. — Но прежде позволь передать тебе привет от старого друга… От Того-Кто-Сидит-в-Пирамиде!

— Что?! — воскликнул карлик. Неведомая сила тот­час отпустила готовую уже разорваться шею Конана.

— Что слышал! Я был в Пирамиде и разговаривал с Ним!

— Но это невозможно! — простонал Тезиас. — Ты врешь, собака, ты не был в Пирамиде! Ты видел ее толь­ко на медальоне моего магистра!

— Я был в ней, карла, — безжалостно заявил Конан. — И я видел мозг — маленький, искрящийся, все­могущий, давший тебе твою власть. В Пирамиде буше­вали неземные стихии, но я не ощущал их…

— Это правда, — беззвучно прошептал карлик. Он вдруг разом сморщился и состарился, его тщедушное тельце тряслось в странной лихорадке. Удовлетворен­ный таким эффектом своих слов, Конан продолжал:

— Мозг разговаривал со мной, карла. Теперь он иг­рает на моей стороне! Вот почему я вырвался из всех твоих ловушек!

— Что, что он сказал тебе? — еле слышно молвил Тезиас.

В ответ раздался громовой смех киммерийца.

— Он предрек мне победу над тобой, карла! «Тебя задет победа», — сказал мне мозг.

— Н-н-нет!!! — пронзительно взвизгнул карлик, и от этого визга у Конана заложило уши. — Не может быть! Он не мог так со мной поступить! Когда это было?

— Это было пару часов тому назад, карла! Сидя-щий-в-Пирамиде вдохнул в меня силы, и вот я здесь, чтобы разделаться с тобой!

Ради благого дела Конан иногда не прочь был ма­лость приврать. Главное — результат. А он был нали­цо — карлик трясся в смертельном испуге, его жуткие глаза больше не угрожали Конану, напротив, они были полны страха и отчаяния. Конан решил, что нельзя больше медлить: Оружие Слова блестяще исполнило свою роль, дело теперь за испытанным Оружием Стали. Сейчас или никогда! Он снова подхватил верный меч и бросился к карлику; их отделяли какие-то пять-семь шагов.

— Нет! Этого не может быть! — воскликнул вдруг Тезиас. — Пусть я проиграл, но я не могу умереть сей­час: у меня же впереди Вечность!..

И в момент, когда широкий меч Конана уже рвался к его тонкой шее, карлик исчез. Точно сквозь землю провалился.

Киммериец взревел, как голодный лев, от которого в последний момент уходит верная добыча. Он быстро осмотрелся. Тезиаса нигде не было. Не было на преж­нем месте и раненого Джейка; отрубленная нога сгину­ла вместе с ним. На полу валялись только несколько использованных патронов и волшебная накидка Тхут-мертари.

Конан снова облачился в накидку, и тут эмоции на­конец выплеснулись наружу. Он в отчаянии топнул ногой по каменной плите. В ответ серебристый меда­льон на его груди блеснул белой вспышкой, все вокруг поплыло перед глазами. В следующее мгновение Ко­нан уже стоял на широкой площадке перед гигантской железной плитой, открывавшей врата в цитадель кар­лика.

— Эх, вон оно как работает, — восхищенно пробор­мотал варвар. — Да это штука получше крылатых коней Пелиаса!

Снаружи доносились приглушенные голоса его воинов. Черт побери, они ведь и должны быть там, у входа в цитадель!

— Просперо! Ты слышишь меня? — гаркнул Конан.

— Конан?! Государь, это ты? — ответил знакомый голос.

Киммериец поискал глазами рычаг. Он видел, как открываются врата, и теперь это знание пригодится ему. Однако рычага нигде не было. Тогда Конан топнул ногой и воскликнул:

— Открыть ворота!

Ничего не происходило. Снаружи до него долетали нетерпеливые возгласы возбужденных воинов. Конан положил руку на медальон, снова топнул ногой и по­вторил приказ.

Плита была неподвижна. Конан в ярости выбросил меч и возложил на медальон обе руки — он видел, так делал Брахо. По-прежнему ничего не происходило. Он топал ногами и не топал ногами, так и сяк вертел этот распроклятый медальон, но плита, казалось, намертво застряла, преграждая дорогу в замок.

— Проклятие, да откроешься ты или нет?! Постой, а если пароль? Ну конечно, пароль!

А какой еще мог быть пароль в цитадели воскресше­го Бога?! Конан возложил обе руки на медальон и, не раздумывая, воскликнул: — Великая Душа!

Неправдоподобно быстро для такой многотонной махины плита отъехала вправо. Десятки воинов тотчас хлынули в огромный проем, обтекая своего короля.

— Что случилось, государь? — кричал Просперо. — Ты велел нам ждать до утра! Но еще даже не наступил рассвет!

— Забудь об этом, Просперо! — заорал Конан. — То был не я, а демон в моем обличье, посланный гнусным карликом!

— Мы так и поняли! — с сознанием собственной значимости воскликнул полководец. — Тот человек не был похож на тебя, Душою, я хочу сказать! Он приказал послать гонцов в Тарантию, но я сделал наоборот: мы всю ночь бодрствовали у этой треклятой плиты!

— Ты молодец, Просперо! А теперь слушайте меня, псы! Я прикончил зловещих слуг карлика, но ему само­му и той свинье, что приняла мой облик, удалось уйти. Ищите их и, если найдете, убейте! Хватит ста человек; остальные пусть дежурят снаружи — может статься, карлик и его подручный удумают бежать!

— Но как мы отличим этого ублюдка от тебя?

— Видите этот медальон? У него такого нет! Да, и еще: здесь есть такой старикашка, похожий на чародея Пелиаса. Он нам друг; если карлик или та скотина по­пытаются убить этого старика, защитите его! Вперед, псы, и покажите мне, что вы не зря едите казенный хлеб!

Когда сотня разведчиков рассредоточилась по кори­дорам горного дворца, Конан расставил внешнюю ох­рану. Едва он закончил эту работу, с вершины скалы-цитадели послышался оглушительный грохот.