Часовые мунгане умерли безболезненно, во сне. Они были усыплены перед тем, как Конан и ночная гостья поднялись на холм, а сейчас просто попались на пути метавшейся в гневе богини. Так же мгновенно были убиты Карим и Сахен. Разум разъяренной женщины был занят планами мести отвергшему ее благосклонность варвару. Последнее, что они увидели, было летящее прямо в лицо лезвие огромного топора, казавшееся черным в мертвенном свете луны.
Сгорбленная, одетая в лохмотья старая ведьма даже не взглянула на свалившиеся мешком у ее ног тела. Не глядя, протянула руку, и рукоять секиры послушно легла на ее ладонь. Так же мгновенно она могла убить киммерийца. Но Конан заслужил другую участь.
— Ты потеряешь свою силу, неблагодарный варвар. Кхе-кхе,— рассмеялась ведьма дребезжащим старческим голосом.— И удача покинет тебя!.. Лишь истончится серп луны, как мое проклятье исполнится!
Часовые, стоявшие на страже у входа в шатер Конана, честно исполняли свой долг: лениво переругивались, опираясь на копья. Мысль о том, чтобы подремать хотя бы по очереди даже не приходила им в голову. Оба знали, что их ждет в случае нарушения. Впрочем, обижаться было не на кого. Мунгане сами решили оказывать вождю уважение, поставили отдельный шатер и дали телохранителей. Заснувшего на своем посту, подняли бы на копья так же быстро, насколько быстр был на руку палач в Аграпуре. Эти двое и не подозревали, что проспали почти полночи, заснув, словно лошади, стоя. Не ведали, что человека, за жизнь которого они отвечали, все это время не было в шатре. Не знал этого и Радхар со своими головорезами, иначе мунганское войско не потеряло бы двух своих лучших бойцов.
Две короткие отравленные стрелы, погрузили их в сон, куда более глубокий, чем тот, в котором они пребывали. Сильные руки подхватили обмякшие тела, не дав им упасть на землю, чтобы звон доспехов не достиг ушей киммерийца.
Каждое движение было многократно отточено, каждый человек знал, что ему делать. Радхар рванул полог, в длинном прыжке пролетев половину шатра, мягко приземлился на руки, и мгновенно развернулся, стоя на одном колене, с обнаженной саблей в руке.
Вторым ворвался Арапша, ему предназначался удар киммерийца, если варвар успеет проснуться и вскочить со своей лежанки. Схватившись с гирканцем, Конан уже не смог бы избежать смертоносного выпада Радхара. Еще трое готовы были прийти им на помощь в любое мгновенье. Но в шатре не было никого.
Прошло не так уж мало времени, прежде чем Радхар вновь обрел дар речи.
— Прочь отсюда! — прорычал он, опрометью бросаясь вон из палатки.
Арапша задержался, чтобы вытащить стрелы из трупов, и бегом догнал остальных.
— Где же он? — выдохнул гирканец, не успев перевести дух.— Где этот шакал.
Радхар до крови закусил губу. Его изощренный ум с бешеной быстротой просчитывал возможные варианты. Самым благоразумным казалось сейчас приказать Карабату убраться со своими тысячами прочь от лагеря. К тому времени, когда обнаружат тела двух убитых мунган, его конница уйдет уже далеко.
— Что будем делать, господин? — голос Арап-ши срывался.
Ответить Радхар не успел. От дальних костров донесся, слегка приглушенный расстоянием, громоподобный рев, полный нечеловеческой ярости.
— Тревога!
И это предупреждение накатывающимся океанским прибоем прокатилось над спящим станом.
— А вот и киммериец,— спокойно произнес Радхар.
Только побелевшее лицо выдавало ту бурю чувств, которая клокотала в его душе. Но Радхар не дожил бы до своих лет, если бы не умел даже ошибки обращать себе на пользу. Болван Карабат чем-то выдал себя раньше времени. Сейчас будет бой с сомнительным исходом. Что ж, прекрасно. В неразберихе все может случиться. Если же нет, то еще остается форт Дугари. Несмотря ни на что, Конан от него не откажется.
Убить киммерийца — вот главная его задача. Сборище мунган без варвара немногого стоит. Достаточно удара в спину в пылу боя, одной случайно пущенной стрелы. Все остальное значения не имеет, пусть даже здесь умрут все гвардейцы Карабата,
— Арапша, передай всем — забыть о том, кому мы служим. Драться так, будто вы родились мунганами. Конана, если представиться случай, убить. Но действовать только наверняка. Если будет хоть доля сомнения, киммерийца не трогать. В общей свалке у нас шансов мало, а доверие варвара нам еще пригодиться. Пошли!
Разбойники блеснули такой выучкой, что самый придирчивый сотник туранской армии гордился бы такими солдатами. Еще совсем недавно спящие воины, в мгновении ока, без суматохи оказались на ногах с оружием наготове, сбивались в десятки и сотни.
Лошади нетерпеливо рыли землю копытами, но садится в седла никто не спешил, понимая, что в темноте у конницы преимуществ немного.
Карабат об этом, наверное, не подумал. Гвардейцы подошли слишком близко к, лагерю, когда там подняли тревогу. Рассчитывая, что мунгане не успеют подготовиться к отпору, лучший тысячник Ездигерда скомандовал атаку.
Туранцы еще не успели выбраться из зарослей, когда мунгане их молча атаковали. Они были повсюду: прятались в кустах, сыпались на головы с веток деревьев, били в лицо и в спину…
У туранцев оставался единственный путь — уже не к победе, а к спасению — вперед на широкое пространство лагеря, где есть место построить конницу, и можно встретить врага лицом к лицу.
Но, продравшись через колючие заросли, потерявшие командиров, туранцы встретили перед собой многочисленные крепко сбитые ряды. Впереди, на рослом вороном жеребце, во весь опор прямо на них несся обнаженный гигант, размахивая кривой зуагирской саблей.
В свете равнодушной луны и догорающих костров вспыхнула яростная битва. Лязг оружия, ржание лошадей, крики и стоны заставили в испуге умолкнуть голоса лесных зверей и птиц.
Растерянные туранцы подались назад, обратно к влажным зарослям, где их также ждала смерть. Но недаром солдаты Ездигерда завоевали почти полмира. Их стойкость, отменная выучка и железная дисциплина вошли в поговорку у народов хайборийского мира. К тому же, отряд Карабата имел почти трехкратный перевес в численности. Сквозь джунгли прорывались опоздавшие к началу схватки гвардейцы и сходу врубались в ряды мунган. Имеющие отличные доспехи, в тесной схватке они имели явное преимущество перед легковооруженными разбойниками.
Радхар держался недалеко от северянина и так усердно размахивал саблей, что вскоре враги стали его избегать, уступая дорогу без боя. Он упорно прорывался к варвару, и был близок к своей цели, когда над полем прохрипел турий рог и их атаковали свежие сотни туранцев. Битва вспыхнула с новой силой, и нахлынувшая волна стальной конницы развела его с киммерийцем. Серый плюнул с досады и выплеснул свою ярость на гвардейцев Ездигерда.
Вдруг он спиной почувствовал нечто, отчего страх и холод закрались под сердце шпиона. Радхар поднялся в стременах, с ужасом оглядывая поле боя, едва успевая отбивать сыпавшиеся на него удары. А когда он увидел, первым его желанием было вырваться из гущи сражения и мчаться отсюда подальше, пока не загонит коня. Но вокруг была невообразимая толчея, где люди вдохновенно резали и рубили друг друга, и о бегстве можно было забыть. Серый сжался в седле, прикрывшись саблей словно щитом, и неотрывно глядел лишь в одну сторону. Там, словно невидимый жнец войны, сквозь ревущую и стонущую толпу, шла сгорбленная фигура, закутанная в черный плащ, с огромным окровавленным топором в руках. Чудовищный топор мерно поднимался и опускался, круша без разбора и мунган, и туранцев, оказавшихся на пути старухи.
За черной старухой оставалась широкая кровавая просека, быстро исчезающая во всеобщем водовороте. Ужасный призрак поравнялся с Радхаром и на мгновение замедлил шаги.
Сердце Серого оборвалось, когда его ожгло испепеляющим взглядом из-под глубоко надвинутого капюшона — в пустых безжалостных глазницах бушевал пламень самой преисподней. Затем она двинулась дальше, и шпион вздохнул с облегчением, а вот киммерийцу не повезло, он находился прямо на ее пути. Как же был удивлен Радхар, когда вместо того чтобы сразить проклятого варвара богиня обняла его за плечи и нежно поцеловала. Серый закрыл глаза, прогоняя видение, а когда открыл, кругом кипела яростная битва. Призрак Деркэто исчез, как не было.
От зорких глаз киммерийца не ускользало ничего, он дрался наравне со всеми и успевал следить за ходом боя. Варвар уже поверг под ноги лошадей двух сотников в посеребренных доспехах и искал хищным взором туранского начальника. Пока мунгане не понесли больших потерь, но что будет, когда в битву вступят все силы туранцев? Когда он выбирал место для лагеря, наметил и пути отхода, на случай если их прижмут к морю. Правда, ни сам Конан, ни его командиры не верили, что это может случиться. Что придется принимать бой в самом лагере, ночью, да еще в окружении. Не верили, что их могут застать врасплох, уничтожив и дальние, и ближние дозоры. Не верили, но на всякий случай готовились. По пронзительному, перекрывшему грохот боя свисту, мунганская конница вдруг отхлынула, оставив между собой и туранцами пустое пространство, заваленное телами людей и животных.
Пораженный увиденным, Радхар, не сразу заметил, как на него налетел плотный туранец с копьем наперевес. Серый запоздало поднял своего жеребца на дыбы, и копье с хрустом ударило несчастное животное в грудь. Удар был настолько силен, что оба всадника чуть не вылетели из седел. Конь Серого, словно скошенный тростник, опрокинулся на бок. Нога шпиона запуталась в стремени, и он грянулся на землю вместе с лошадью. Прижатую седлом ногу жгла нестерпимая боль. И в этот миг над полем разнесся громкий с переливами свист. Разбойники изобразили отступление, пустив коней с места в галоп. Теперь Радхар думал лишь о том, как ему уцелеть от мелькающих тут и там конских копыт. Да еще этот туранец, что так ловко спешил его, кружился рядом, словно коршун над кроликом. Дважды он пытался достать Серого саблей, но тому каким-то чудом удалось отразить удары, отделавшись глубокой царапиной через весь лоб.
Ухмыляющийся туранец низко свесился с седла и пошел на третий заход. Радхар мысленно простился с жизнью, но неожиданно лошадь противника понесла его прочь с безвольно обмякшим на спине седоком. Шпион с трудом поднял голову, глаза его заливала кровь. Сверху на него не мигая смотрел холодный взгляд киммерийца. Несколько долгих мгновений они мерили друг друга взглядом, а затем Конан протянул ему руку. Сейчас Радхар бы предпочел, "чтобы это была вендийская кобра, но жажда жизни заставила его вцепиться мертвой хваткой в руку варвара. Могучим движением плеча Конан вырвал его из-под лошади и щвырнул на седло перед собой. Рывок отозвался дикой болью в ноге, и шпион потерял сознание. Достигнув неровного строя разбойников, северянин грубо сбросил потерявшего сознание Серого на руки подбежавшим воинам.
— Глаз с него не спускайте, головой отвечаете! — рявкнул он, поворачиваясь лицом к противнику.
Уловка мунган не совсем удалась, кое-кто из разбойников не успел отойти, завязнув в строю туранцев, многие из которых потянулись за отступающим врагом. Но главное было достигнуто — мунгане плотно сбились в один кулак, а их противник представлял собой рыхлую, беспорядочную толпу. В распоряжении разбойников было всего несколько коротких мгновений. Благодаря своей прославленной выучке, конница Ездигерда могла сомкнуть ряды за считанные удары сердца. Но своего шанса мунгане не упустили.
Воздух наполнило басовитое гудение тяжелых стрел, сотнями пронзивших предрассветный сумрак. Колышущаяся масса туранцев представляла собой отличную мишень. Лучники в яростной спешке рвали тетивы луков. Неважно куда попадает стрела — в коня или всадника, неважно, какую рану она нанесет: лишь бы вывести врага из строя, заставить его зубами скрипеть от боли, не дать сомкнуть стальные ряды.
Смертоносный шквал продолжался недолго, пока не кончились стрелы в колчанах. Но эти мгновения стали для туранцев настоящим кошмаром. Небольшие круглые щиты не могли защитить их от тучи стрел. Люди и лошади валились десятками. О тела павших спотыкались и падали на землю ошалевшие, еще не задетые стрелами кони, подминая под себя седоков.
Однако, несмотря на потери, туранцы были еще сильны, но и натуре киммерийца, которого никто не мог бы упрекнуть в трусости, была противна сама мысль об отступлении. Он оглядел свое пестрое воинство, прочтя в десятках лиц непоколебимую решимость, и скомандовал атаку.
Мунгане налетели на не успевших опомнится туранцев, словно стая голодных демонов, с диким воем, визгом, хохотом, в которых не было уже ничего человеческого…
Мунгане разбрелись по полю, отыскивая раненых и обирая мертвые тела. Все были заняты делом. Никто не проявлял восторгов по поводу одержанной победы: сказывалась усталость и сознание того, что разгром туранцев дался им слишком дорогою ценой — треть войска пала во время последней атаки, когда в тесноте и давке пошли в ход ножи и зубы. Туранцы дрались отчаянно, но не выдержали и бросились бежать.
Почти все они полегли, мунгане гнали их несколько лиг. Только единицам удалось скрыться в джунглях.
Посланные Конаном разъезды прочесывали лес и берег моря. Приказ киммерийца был суров и прост: ни один туранец не должен добраться до форта Дугари, прежде чем до него доберутся разбойники.
Конан молча стоял у своего шатра, который каким-то чудом уцелел во время побоища. Настоящие горы из трупов громоздились неподалеку, а здесь лежали только два тела. Стиснув зубы, северянин вошел в палатку, и вышел через некоторое время, уже не в набедренной повязке, а полностью одетый в походный костюм. По каменному лицу, было трудно судить о том, что творилось в его душе, лишь сузившиеся темно-синие глаза говорили о кипевшей в ней боли и ярости.
С утра у киммерийца все валилось из рук. Он чувствовал смертельную усталость, а тело ломило так, будто его ночь напролет топтала вся туранская конница. Кусок мяса не лез в горло, и даже аквилонское вино казалось кислым, а уж такого с ним раньше никогда не бывало. Вспоминая события минувшей ночи и сопоставляя их, Конан сделал для себя единственно верный вывод — предательство! Взмахом руки варвар подозвал к себе одного из своих помощников. Тот подошел, держась рукой за распухшую скулу.
— Приведи ко мне Радхара, я хочу поговорить с ним! Можешь привязать его за хвост лошади, если он сам не пожелает идти! — строго приказал варвар и скрылся в шатре.
Нимало удивленный таким приказом и гневным голосом вождя, помощник со всех ног бросился на другой конец лагеря.
Некоторое время спустя, Радхар, опираясь на обломок копья, вошел в палатку киммерийца.